Наталья Александрова - В деле только девушки

Катерина, обхватив вазу левой рукой, правой повернула головку замка.

Дверь распахнулась, и Катя на мгновение ослепла от возникшего в дверях великолепия. Это был Люсьен, но Люсьен, облаченный в роскошный мундир, расшитый золотыми пальмовыми ветвями, вензелями и райскими птицами. Короче, Люсьен при параде.

Катя залилась краской и тихонько застонала.

Не только на Катю вид атташе произвел сногсшибательное впечатление. Позади нее раздался восторженный вопль, переходящий в радостное уханье. Это Трифон выражал восторг доступным ему способом.

Не выдержав возникшего перед ней великолепия, Катя отступила на шаг и всплеснула руками. При этом ваза, естественно, грохнулась на пол и разлетелась на мелкие куски.

– Ой! – Катя еще больше покраснела и засуетилась. – Люсьен Харумович, я сейчас приберу…

– Не беспокойтесь, Катерина Михайловна, – попытался остановить ее атташе. – Я должен передать вам по поручению правительства моей страны…

Но Катя уже скрылась в кладовке.

Ирина, оставшаяся в прихожей в качестве единственного представителя принимающей стороны (если не считать Трифона, который восторженно ухал и подпрыгивал, запустив палец в нос), развела руками и улыбнулась. Атташе переглянулся с молодым человеком, который стоял позади него, держа двумя руками небольшой кожаный чемоданчик, пожал плечами и тоже улыбнулся.

Наконец Катерина снова возникла в прихожей. Она была вооружена шваброй и начала быстро заметать осколки хрусталя.

– Екатерина Михайловна, – начал Люсьен торжественным тоном, – по поручению правительства Республики Кот-де-Леон я имею честь вручить вам…

Молодой человек приготовился открыть чемоданчик, но в это мгновение взгляд атташе упал на швабру, которой орудовала Катерина.

Его лицо побледнело (учитывая цвет кожи атташе, это было просто удивительное зрелище). Глаза Люсьена округлились. Изо рта его вырвался изумленный вопль, и вдруг атташе, в своем поразительном шитом золотом мундире, запрыгал на месте и принялся нараспев повторять какие-то нечленораздельные звуки.

Трифон, который принял это за новую, необыкновенно интересную игру, запрыгал пуще прежнего.

– Что это с ним? – изумленно прошептала Катерина и попятилась. При этом она налетела на профессора Померанцева, который бесшумно вышел в коридор, привлеченный доносящимися оттуда странными звуками. Лицо профессора тоже было изумленным. Он показал на швабру в руках Катерины и свистящим шепотом спросил:

– Откуда это у вас?

– Из кладовки! – честно ответила Катя.

– Мы же прошлый раз обыскали весь дом!

– Вы хотите сказать, что это… – начала Ирина, до которой начала доходить причина всеобщего возбуждения.

– Да, – ответил профессор, не сводя взгляда с черенка швабры, – это ритуальный посох жреца… тот самый, который был при нем в ту страшную ночь землетрясения, когда жрец пришел к нашей палатке…

– Он вернулся! – радостно воскликнул Люсьен, наконец прекратив свои прыжки и вопли. Трифон был разочарован: он рассчитывал попрыгать еще часик.

– Посох великого духа вернулся! – повторил Люсьен и упал на колени перед Катиной шваброй.

– Что вы, Люсьен Харумович, – Катя попыталась его поднять, – как-то неудобно… и пол у меня не очень чистый… надо же, я никак не думала, что это такой важный посох… а у меня ручка от швабры сломалась, я и взяла эту палку у Валека в кабинете…

– Он вернулся, и древние старцы моей страны смогут прочесть начертанные на нем письмена и узнать, где скрыты священные камни!

– Ну, не обязательно для этого ждать древних старцев, – подал голос профессор Померанцев… я тоже могу прочесть то, что написано на посохе…

– Вы? – Люсьен вскочил. – Это правда?

– Правда, правда, – кивнул Сергей Леонидович, – пойдемте в кабинет, я вам все переведу…

Катя с недоумением поглядела на Трифона, тот пожал плечами и в свою очередь уставился на Ирину. Ирина же воззрилась на чернокожего молодого человека, который держал в руках так и не открытый кейс.

– Могу я наконец войти или вы так и будете держать меня на пороге? – с чисто русской интонацией осведомился молодой человек.

Генеральша Недужная, Катина соседка с шестого этажа, пребывала в отвратительном настроении.

С утра ей позвонил внук Васенька и сообщил, что разошелся с очередной женой. У него была такая отвратительная привычка: жениться и разводиться, снова жениться и снова разводиться. Каждый раз он уверял родственников, что уж эта жена точно последняя, на всю жизнь, пока смерть не разлучит и так далее. Хватало его максимум на год, а потом оказывалось, что он снова совершил роковую ошибку, не разглядел отвратительный характер своей избранницы, ее черствость (или глупость, или вульгарность, или еще что-нибудь подобное). Но уж следующий раз…

Самое ужасное, что он каждый раз при разводе оставлял бывшей жене квартиру и снова и снова вынужден был искать ответ на проклятый квартирный вопрос. Васенька покупал комнату в коммуналке, крутился, доплачивал, приобретал однокомнатную квартиру, потом двухкомнатную или трехкомнатную, потом снова женился, разводился, и все начиналось сначала. В агентстве недвижимости его встречали как родного.

Вот и сегодня Васенька грустно сообщил генеральше, что Света не оправдала его надежд, оказалась лицемеркой, мещанкой и ограниченной личностью, так что он, Васенька, не может больше дышать с ней одним воздухом. Кстати, поинтересовался, нельзя ли ему какое-то время – совсем недолго! – пожить в бабушкиной генеральской квартире.

Генеральша представила, как Васенька будет разбрасывать грязные носки и прочие предметы туалета, как будет до трех часов ночи болтать по телефону, как станет набивать ее холодильник пивом и колбасой, а самое главное, как начнет приводить каких-нибудь новых Свет, Лен или Маш, и твердо сказала «нет».

– Ты будешь разводиться раз в месяц, – выговаривала внуку генеральша, – а я должна страдать? В моем возрасте нужен покой!

Васенька пытался ее уговорить, но генеральша осталась непреклонна. У нее был железный характер – сказалась долгая жизнь с генералом Недужным, которым она руководила так же твердо и уверенно, как сам генерал командовал воинской частью.

Тем не менее разговор с внуком подпортил ей настроение. Генеральша повесила трубку и поморщилась. Снизу, из квартиры профессора Кряквина, доносился грохот. Там явно били посуду, точнее, судя по звуку, хрустальные вазы. Еще оттуда доносились жуткие крики и завывание.

Генеральша неплохо относилась к профессору, но его новая жена, эта отвратительная, вульгарная особа, позволяла себе просто немыслимые вещи! Одни волосы чего стоят – все цвета радуги! Одно слово – богема!