Наталья Александрова - Игра на нервах для одинокого ценителя

– Ну, здравствуй, детектив! Извини, что принимаю тебя в таких скромных условиях, но ведь ты на меня работаешь, так что потерпишь. Давай, детектив, докладывай – что тебе удалось разузнать!

– Ты меня подставил!.. – отозвался Василий Макарович, с трудом разлепив губы. – Я на тебя больше не работаю!

– То есть как это не работаешь? – Губы Бесика сжались в тонкую ниточку. – Ты взял аванс и должен его отработать! Будешь работать на меня, пока я тебя сам не уволю…

– Ты меня подставил! – повторил дядя Вася и попытался встать, но каюту качнуло, и он снова сполз на пол.

– Бесик, может, врезать ему пару раз по почкам? – задушевным тоном предложил бровастый. – Сразу станет разговорчивее!

– Угомонись, Рафинад! – неприязненно протянул Бесик. – Ты и так его чересчур сильно приложил. Старый человек, мог загнуться…

– Да и черт с ним!..

– Много на себя берешь! – прошипел Бесик. – Он еще ничего не рассказал, так что нужен мне живым!

Он снова наклонился над Василием Макаровичем и проговорил медленно, разборчиво, как для непонятливого ребенка:

– Ты, детектив недоделанный, кажется, плохо понимаешь свое положение! Мои орлы рвутся тебя укокошить и похоронить на дне залива. Они на тебя очень злы, им не понравилась ваша предыдущая встреча. Сам понимаешь, мне трудно их сдерживать.

– Мне наша встреча тоже не понравилась… – прохрипел дядя Вася. – Так что мы квиты…

– Не надо умничать! – оборвал его Бесик. – Ты не в том положении! Знаешь, какая у нас продолжительность жизни мужчины? Пятьдесят девять лет, так что ты уже свое прожил! Если не будешь говорить – внесешь свой вклад в эту статистику…

Он хотел еще что-то добавить, но тут у него в кармане зазвонил мобильный телефон. Бесик достал его, взглянул на дисплей и помрачнел. Поднеся телефон к уху, что-то выслушал, помрачнел еще больше и проговорил:

– Ты все не так понял! Погоди… погоди… ладно, я сейчас приеду, это не телефонный разговор!

Убрав телефон, Бесик повернулся к Рафинаду и бросил коротко, зло:

– Некогда мне тут возиться! Уезжаю, дело у меня возникло… смотри, если этот до моего возвращения сбежит – головой ответишь! – и он пнул Василия Макаровича ногой.

– Ты что, Бесик! – Рафинад криво ухмыльнулся. – От нас не сбежит!

– Но чтобы никакого самоуправства! – добавил Бесик, грозно взглянув на подручного. – Без меня пальцем к нему не прикасайтесь! Я приеду и разберусь!

Бесик прогрохотал по трапу, поднимаясь, и исчез.

Рафинад подошел к Василию Макаровичу и ударил его в бок носком ботинка:

– Ты, старый мусор, еще пожалеешь, что в тот раз не помер! Тогда мы тебя хотели легко убить, без боли… второго такого случая тебе не представится, будешь долго умирать, долго и мучительно!

– Тебе Бесик велел меня не трогать! – напомнил дядя Вася.

– Он велел к тебе пальцем не прикасаться. – Рафинад насмешливо скривил губы. – А я тебя что – разве пальцем трогаю? – и он снова с размаху ударил незадачливого детектива ногой.

Острая боль пронзила все тело Василия Макаровича. Он закрыл глаза и задержал дыхание, чтобы переждать ее.

– Ты что тут разыгрываешь? – прошипел Рафинад. – Смотри у меня, не сдохни!

Он наклонился над пленником, пощупал пульс.

– Нормально, нечего умирающего изображать! Ничего тебе не сделается, а вот чтобы не сбежал…

Рафинад достал моток веревки, заломил руки пленника за спину и связал их.

– Ладно, – проговорил он, выпрямляясь. – Полежи тут и подумай. Надеюсь, к возвращению Бесика созреешь и выложишь ему все, что знаешь. А иначе… – Он криво усмехнулся и ушел из каюты.

Снаружи, с палубы, донеслись голоса – Рафинад о чем-то переговаривался со своим напарником.

Василий Макарович перевел дыхание.

У него появилась хотя бы маленькая передышка, чтобы собраться с силами и обдумать свое положение.

Впрочем, думай не думай, а положение было безвыходное. Просто хуже некуда. Вместо того чтобы выследить своего фальшивого заказчика, он сам попал к нему в руки, и теперь его ждет только страшная смерть под пытками.

Впрочем, и сейчас его положение было мучительным – болела голова, по которой наверняка пришелся страшный удар, болело все тело от жесткого ребристого пола каюты, на который бросили дядю Васю безжалостные тюремщики…

В довершение ко всему острый металлический шов переборки пришелся как раз посередине спины и мучительно давил на позвоночник. Впрочем, как раз с этим можно что-то сделать…

Василий Макарович отодвинулся в сторону от шва. При этом он задел его связанными руками и охнул от боли – острый край шва ободрал кожу на руке.

И тут у него мелькнула здравая мысль, может быть, первая за сегодняшний день.

Если об этот шов можно порезать руку, то им же можно перерезать веревку! Конечно, это еще не выведет его на свободу – за дверью каюты его караулят Рафинад с напарником, они перехватят его сразу на пороге, но лучше хоть что-то делать для своего освобождения, чем тупо смотреть в стену и ждать, когда вернется Бесик и приступит к допросу с пристрастием!

Короче, дядя Вася вспомнил пресловутую лягушку, которая барахталась, сбила сливки в масло и выбралась из кувшина, и приступил к выполнению задуманного.

Он снова передвинулся, чтобы веревка оказалась напротив железного ребра, и принялся перепиливать ее.

Это была медленная и мучительная работа, которая на первых порах казалась совершенно бессмысленной. Проклятая веревка не поддавалась, зато руки через несколько минут превратились в сплошную рану.

Василий Макарович уже готов был сдаться. Он прекратил перетирать веревку, откинулся на холодную переборку и прикрыл глаза.

Отдохнуть… забыть на какое-то время ужас своего положения… подремать…

Перед его глазами уже поплыли какие-то цветные узоры, они уже начали складываться в радужную мозаику сна, как вдруг с палубы донеслись голоса тюремщиков.

Василий Макарович вздрогнул, сбросил дремоту. Он вспомнил, как эти двое пытались убить его в собственной квартире, – и снова начал перепиливать веревку. Он не сложит руки, сделает все, чтобы вырваться на свободу!

Он пилил и пилил проклятую веревку и наконец почувствовал, что несколько волокон лопнуло. После этого дело пошло быстрее. Во всяком случае, он понял, что старается не зря, и начал работать с удвоенной энергией.

Еще несколько бесконечно долгих минут – и вот он почувствовал, что веревка распалась и руки свободны!

Василий Макарович растер руки, чтобы восстановить кровообращение – за это время кисти онемели и утратили чувствительность.

Только после этого он ухватился за край койки и с трудом поднялся на ноги. Тело затекло от долгой неподвижности и неудобного положения и слушалось с трудом, онемевшие ноги подкашивались, в голове ворочалась тяжелая пульсирующая боль. Особенно тяжело дался первый шаг. Второй и третий получились немного легче, тело постепенно оживало, кровь бежала быстрее, и Василий Макарович почти дошел до основания трапа.