Дарья Калинина - Сделай мне счастье

— Все-таки пара капель нам с тобой точно не помешает, — сказала Марина.

— Да уж. С кошкой не получилось, с креслом не вышло, авось хоть алкоголь поможет.

И женщины, словно лучшие подруги, отправились в маленькую комнатку — кабинет Марины. Верно говорят, ничто так не сближает, как совместно перенесенные испытания. У обеих было ощущение, что они побывали в когтях разъяренной тигрицы и лишь чудом спаслись из ее лап.

Когда они с Мариной уже сидели в ее кабинете и попивали очень недурной армянский коньячок, который Марине презентовал счастливый муж одной из пациенток, Оксана наконец задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке:

— Кто такая эта Барби? Наверное, в большом звании?

— Звание у нее самое обычное — капитан. И должность у нее не так чтобы очень. Но вот ее папик… тот и впрямь большая шишка. Может здорово осложнить жизнь практически кому угодно. А уж нашим хозяевам — наверняка. Поэтому они так под него и стелятся. И нам тоже велели уже под его собственную подстилку стелиться. Противно, а надо. Без них клинике сейчас не выжить.

— А правда, что дела у клиники плохи?

— Это еще очень мягко сказано. Все трещит по швам.

В кабинете они сидели возле шкафчика, где у Марины хранился неприкосновенный запас очень и очень неплохого спиртного, дорогие конфеты на любой вкус и даже фрукты. Так что разговаривать по душам новым подругам было комфортно.

Оксана сделала удивленное лицо и огляделась по сторонам:

— Трещит по швам? А так и не скажешь. Всюду роскошь, аж по глазам бьет.

— А по счетам платить нечем. Ты в бухгалтерии работаешь, неужели не увидела?

— Меня Татьяна Леонидовна пока к серьезным бумагам не подпускает.

От выпитого Марина разоткровенничалась:

— Я тебе одну вещь скажу, ты новенькая и всей нашей кухни еще не знаешь, тут все до последнего времени держалось на одном-единственном человеке — Марке. Но теперь этот человек исчез, а вместе с ним исчезнут и деньги.

— А что с ним случилось?

— Марк погиб.

— Марк Меерсон?

Марина удивленно взглянула на Оксану.

— А ты про него откуда знаешь?

Оксана поняла, что допустила стратегическую ошибку.

— Да не знаю я ничего, — принялась изворачиваться она.

— Как же! Я сказала Марк, а ты сразу же назвала его фамилию.

— Слышала, как про Марка Меерсона говорила какая-то женщина, что сегодня к Татьяне Леонидовне приходила. Они с ней говорили про убийство. Я, конечно, не знаю, кто он такой, и вообще, к их разговору старалась особо не прислушиваться, но как только ты произнесла это имя, я и вспомнила.

Похоже, Марина приняла ее вранье за чистую монету.

— Охренеть, — пробормотала она. — Откуда эта толстая клуша пронюхала про убийство Марка? Это вообще-то страшная тайна. Директор строго-настрого под угрозой увольнения велел Ритке и Семену держать язык за зубами. Полиция к нам еще не приходила, так что пока никто, кроме Риты и Семы, ничего не знает.

— А директор? А ты?

— Мне Ритка сказала, она моя подруга, еще бы она мне не рассказала!

— Вот видишь.

— Но я-то никому больше не говорила.

— А директор?

— Сильвестр точно болтать не станет, ему самому невыгодно, чтобы про смерть Марка узнали.

— Но почему это такая тайна?

— А как иначе? Узнают, что Марк мертв, и поднимется паника. Марк был единственный, кто обеспечивал клинике хоть какой-то денежный ручеек. Я имею в виду стабильный денежный ручеек. Марк и его корпус «Би»…

Так, значит, корпусом, куда так рвется Барби, управлял покойный Меерсон. Вот это новость! Оксана даже порозовела. А впрочем, виной тому мог быть и коньяк. На кухне ей поесть не удалось. Толстая Татьяна Леонидовна хоть и заглатывала одну сдобную булочку за другой, но предложить своей практикантке не соизволила. А сама Оксана попыталась отпроситься в столовую, но ее не отпустили.

Не одной Марине коньяк ударил в голову. Оксана тоже чувствовала излишнюю болтливость, что было первым признаком того, что она начинает назюзюкиваться. Но тем лучше. Для плодотворного разговора такое состояние самое оно.

— А что за Марк такой? Почему одному ему удавалось содержать клинику?

— Марк появился у нас несколько лет назад. Сначала его никто всерьез не воспринимал, ну пришел еще один врач, пусть и талантливый, пусть и хирург от Бога, пусть и имеющий научные статьи, пусть и защитил в свои неполные сорок лет уже докторскую диссертацию. И что с того? У нас много талантливых специалистов тогда было.

Одним словом, появление нового доктора не вызвало сенсации в «Красоте». Да и сам доктор Меерсон, хотя и держался с коллегами приветливо и любезно, ни с кем в близкие отношения, а уж тем более в дружбу, не вступал. К своим обязанностям относился добросовестно, нареканий не имел, и вскоре про него все забыли.

Людям неинтересны скучные трудоголики, ушедшие с головой в работу и ничем из общей массы не выделяющиеся. То ли дело доктор Васильков, тот за один только год умудрился дважды развестись и трижды жениться, причем всякий раз выбирал себе дам из персонала клиники, что добавляло событиям известную остроту.

А потом грянул кризис, поток клиентов стал сокращаться, причем на первых порах так стремительно, что это напоминало катастрофу.

Врачи ходили понурые. Появились слухи, что зарплату в следующем месяце могут сократить наполовину. А тех, кто не согласен с новой политикой руководства, могут вообще уволить. Слухи ползли один гаже другого. Было ясно, что тяжелый период может затянуться и на год, и на два, а может, и на пять лет. Жить на половинном пайке, ясное дело, никому не улыбалось. И остаться совсем без работы тоже было невесело.

Вот тогда Марк и вышел со своим предложением.

Оно прозвучало весьма интригующе. Марк просил отдать в его распоряжение четвертый корпус, который стоял в отдалении от главного здания. И, собственно говоря, к главному зданию отношения не имел. Когда-то, еще при графе, там жил смотритель парка. И вот теперь Марк просил отдать ему этот корпус, а за это обещал руководству твердый и стабильный доход, который не будет зависеть от капризных любителей навести красоту и улучшить фигуру.

Вообще-то подробностей разговора Марка с начальством никто из сотрудников не знал. Они могли лишь наблюдать результаты этого разговора. Корпус был передан Марку, который сделал там косметический ремонт. И сделал его на свои деньги!

— Денег на ремонт ему Сильвестр не отсыпал, сослался на трудности. Но Марк пошел и на это условие. И хотя коммуникации там были приведены в порядок еще раньше, корпус нуждался в побелке, покраске.

— А почему там уже что-то делали?

— Когда-то руководство планировало пустить его под вип-клиентов, но такого наплыва, чтобы селить еще и в домике смотрителя, у нас никогда не было, випы вполне умещались и на третьем этаже главного корпуса. Им там было даже удобнее, все под рукой, и ресторан, и процедурные.