Дарья Калинина - Сделай мне счастье

Преследовать Германа оперативники не могли, он уже успел скрыться из виду. Они удовольствовались тем, что Оксана была в их руках. И они предложили ей проследовать за ними. То, что сейчас уже вечер, следователя на рабочем месте давно нет, и предстоящую ночь никто Оксаной заниматься не будет, ни на миг не смутило этих двоих и не заставило их отказаться от своих планов.

Оба мигом утратили всякое дружелюбие и стали разговаривать с Оксаной подчеркнуто сухо:

— Пройдемте, гражданочка, в отделение.

— Но я…

— И не спорьте. Так будет лучше в первую очередь для вас же самой.

И подхватив Оксану под локотки, оперативники поволокли ее по дороге.

Герман мог наблюдать эту сцену из-за дерева, за которым спрятался. Он предвидел, чем может закончиться для Оксаны встреча с оперативниками. Конечно, он не ожидал, что дворняжки выберут местом для своих любовных утех именно те кусты, где он подслушивал разговор Оксаны с оперативниками, и что собачки подведут их с Оксаной. Но Герман не сделал ничего, что могло бы предотвратить такое развитие событий. Напротив, он был даже рад, что Оксану увели с собой оперативники.

Почему Герман так поступил? Чему радовался? Очень просто. Герман боялся. Не за себя, он боялся за Оксану. Он чувствовал, что расследование их, такое невинное на первый взгляд, теперь вплотную подобралось к власть имущим. А переходить дорогу таким людям опасно, о чем свидетельствовал хотя бы печальный конец доктора Меерсона. Герман ни минуты не сомневался, что если Оксана продолжит помогать ему в расследовании, а она обязательно захочет продолжать, такой уж у нее характер, то рано или поздно может разделить участь доктора.

О том, что такая же участь может постичь и его самого, Герман не думал. Ему казалось важным обезопасить именно Оксану. Что будет с ним, он загадывать не хотел. Но Оксана… Она не должна пострадать любой ценой. И даже если для этого ей придется провести пару дней за решеткой, это будет лучше, чем рисковать жизнью ради опрометчиво затеянного Германом самодеятельного расследования.

То, что вначале казалось семейной размолвкой между ним и Ириной, переросло в нечто настолько угрожающее, что Герман просто начал бояться за жизнь Оксаны. А она неожиданно стала для него крайне важна. Это случилось как-то в один миг. В тот момент, когда Герман забрался в микроавтобус Почтарева, он меньше всего думал о своей подруге, которую оставлял одну в темном парке.

Но вот когда микроавтобус тронулся с места, а Оксана осталась в темноте, Герману резко захотелось выскочить из машины. Ему вдруг стало так страшно, как никогда еще не бывало в жизни. Но страшно не за себя, а за Оксану. Только сидя в чужой машине между какими-то тюками, накрытый сверху пыльным ковром, Герман понял, до какой степени ему дорога Оксана и как важно для него, чтобы с ней ничего не случилось.

Это чувство буквально пронзило его, перекроив всю его вселенную. Такого с Германом еще никогда не случалось. Даже за сына, даже за жену, которая ему этого сына подарила, Герман никогда так не переживал.

Да и вообще, все то, что прежде казалось ему крайне важным — Ирина, Ванечка, их благополучие, здоровье и счастье, — за эти дни, которые Герман провел вдали от семьи, отошло на задний план. Оказалось, что Ирина совсем не такое уж неприспособленное к жизни существо, которое и ступать-то по земле не умеет. Нет, она оказалась вовсе не бабочкой, а вполне себе жирной гусеницей, уверенно переступавшей по земле всеми своими мохнатыми цепкими лапками.

«Сумела мне с Почтаревым рога наставить, сумеет и прожить без меня. Нечего с ней носиться. Мерзкая баба моя Ирка, если разобраться, истеричка и предательница, ничего больше. Оксана совсем другая. Ирка — плющ, лиана. Оксана — стойкое дерево. Березка моя!»

Герман так расчувствовался, что чуть не расплакался. И это тоже было удивительно для него. Но события последних дней заставили Германа иначе взглянуть на окружающих. Ира принесла в его жизнь лишь проблемы, а Оксана в эту трудную для Германа минуту протянула ему руку помощи, чтобы эти проблемы он смог решить.

Выбравшись из парка, Герман направился к оставленной машине. Благодаря тому, что Герман был за рулем, ключи от машины оставались у него. Он мог воспользоваться «реношкой», но не был уверен, что стоит это делать. Теперь в полиции знают, что они с Оксаной заодно. Безопасно ли ездить на ее машине? Наверняка номер уже внесен в базу машин, подлежащих немедленному задержанию. Нет, так рисковать не стоит.

И уставившись на регистрационный номер, Герман пробормотал:

— С этим надо что-то делать.

В бардачке у Оксаны было много разного хлама. И порывшись там, Герман нашел бутылочку корректора для печати. Это было то, что нужно.

— Ну-с, посмотрим, что тут можно сделать…

Герман увлеченно работал кисточкой. Не прошло и нескольких минут, как оба регистрационных номера изменились до неузнаваемости. Вместо цифры восемь, теперь виднелась цифра шесть. А буква «О» превратилась в букву «С».

Герман оглядел дело своих рук и с удовлетворением кивнул:

— Отлично получилось!

За себя Герман не волновался. Волшебный грим — борода, очки и усы — делали его неузнаваемым. И он, и машина здорово замаскировались. И могли продолжать свое дело.

Сев за руль, Герман снова растрогался.

Как вовремя Оксана ему помогла! Какое благородство! Она не стала вспоминать о прежних обидах, копошиться в былом, просто стала помогать, и все. И никакой благодарности за свою помощь не требовала. Но если Оксана умела быть благородной, то и Герман не хотел уступать ей. Больше он ни о чем не попросит Оксану, дальше он будет действовать сам. Слишком дорого может обойтись Оксане ее помощь. Об этом Герман и должен думать.

Герман ничего не сказал Оксане о внезапно вернувшихся чувствах, потому что считал это, во-первых, несвоевременным, а во-вторых, даже непорядочным. Как ни крути, он до сих пор женат на другой женщине. Хотя Герман знал, с Ириной у них все кончено. С того момента, как он узнал об ее измене, уже все было кончено. Никакие оправдания не помогли бы Ирине вернуть расположение Германа.

Вся их семейная жизнь строилась на иллюзии, что Ирина беспомощное и очаровательное существо, которое просто не в состоянии существовать самостоятельно без опеки и надежной руки Германа. А оказалось, что очень даже может. Герман даже чувствовал к Ирине нечто вроде благодарности за ее предательство. Одним махом взяла и разрубила тот узел, который они вместе завязали.

И вот теперь Герману предстояло завершить расследование так же, как он его и начал, — в одиночку. Поэтому он и настоял на встрече Оксаны с оперативниками. Чувствовал, чем это может закончиться. Если бы они не задержали Оксану, Герман нашел бы другой способ, чтобы отстранить девушку от участия в расследовании.