Наталья Александрова - Семнадцать провалов весны

– Ты что, думаешь, я способен сам такой сложный вопрос решить? – заволновался тот. – Если бы так было, то я уже знаешь в каких чинах ходил бы?

– Так ведь уйдет же, – волновался Леня.

– Порядок есть порядок, – стоял на своем Потапов. – Нужно по инстанции обращаться.

– Вот и понятно, почему вы так долго не можете этого Людоеда взять, – в сердцах бросил Леня, – тут опергруппу вызывать надо, а они подписи на бумагах собирают.

– Ты нашу Организацию не критикуй, – обиделся Михаил. – Ты тут без году неделя, а мы много лет служим. Срослись уже, плоть от плоти, можно сказать! Ладно уж, твоя правда, бюрократии у нас много, это точно. На должностное преступление иду, дам тебе наводку. Значит, знаешь бар «Щит и меч?»

– Да это тут недалеко, – обрадовался Леня.

– Ступай туда. Значит, приходишь, – и прямо к стойке, достаешь из кармана пачку сигарет «Друг», закуриваешь третью сигарету слева, потом бросаешь пачку на стойку собакой кверху. Барменша к тебе подойдет, подаст кофе. Ты его не пей, это проверка. И когда сигарету докуришь, тебя позовут к телефону. Ты как трубку возьмешь, ничего не спрашивай, просто излагай ситуацию. Потом тебе ответят, из бара сразу уходи и делай, что велят. Понял?

– Понял, только где же я сейчас сигареты «Друг» возьму?

– Уж это твоя проблема! – рявкнул Михаил и отключился.

Маркиз направился к первому попавшемуся ларьку, торговавшему сигаретами и пивом, и спросил, есть ли у них сигареты «Друг». Девчонка ответила отрицательно, да еще и повертела пальцем у виска. В следующем ларьке попалась продавщица постарше, она посчитала вопрос Маркиза за оскорбление и с грохотом захлопнула окошко. Время поджимало, нужных сигарет нигде не было. Ругая про себя неповоротливую и устарелую систему паролей и явок, Леня совсем отчаялся. Ну что же это такое творится в Организации, как утвердили сорок лет назад в качестве пароля сигареты «Друг», так с тех пор и применяют! И дела им нет, что вокруг-то уже совершенно другая страна и что не только сигарет с Дружком на пачке больше не выпускают, но и многого другого! Из-за дурацкой накладки с паролем время будет упущено, и снова опасный преступник уйдет безнаказанным.

Внезапно на другой стороне улицы Маркиз увидел крепенького дедка самого деревенского вида. Дедок вынырнул из проходного двора и заторопился к автобусной остановке. За спиной у дедка был непомерных объемов мешок, перед собой он толкал тележку, нагруженную всяким скарбом. Из-за угла показался автобус, дед заторопился, и вдруг от тележки отвалилось колесо и покатилось прямо под ноги Маркизу.

– Ох ты, ешь твою десять-двадцать, – расстроился дедок.

Когда Леня принес колесо, автобус уже уехал. Дед ловко прикрутил колесо обратно, потом присел на лавочку возле остановки и достал пачку сигарет. Увидев их, Леня было обрадовался, но рано, потому что на пачке красовалась надпись «Дымок». И серенький такой дымок вился на фоне голубого неба. Решение пришло мгновенно.

– Дед, а дед, – спросил Леня, – давай меняться?

Он протянул дедуле пачку американских сигарет.

– А на фига мне это дерьмо? – удивился дедок. – Чего я с ними делать буду, с фильтром-то?

– Здоровье беречь, – усмехнулся Леня.

– И-и, милый человек, – расцвел дедуля. – Мне здоровья на мой век хватит, да еще и останется. Так что убери ты эту гадость американскую, там одна химия, и табаком-то не пахнет.

– А на пиво сменяешь? – не отставал Леня.

– На пиво нет, – твердо отвечал дед, – вот разве что на водку…

Ларек был тут же, на остановке, так что обменную операцию осуществили мгновенно. Леня подсадил дедка в автобус, потом шариковой ручкой нарисовал на пачке сигарет очень симпатичную собачку, похожую на Пу И, и написал внизу «Друг», после чего устремился к бару под названием «Щит и меч», благо располагался тот недалеко.

Бар представлял собой самую обычную забегаловку весьма низкого пошиба, это становилось ясно сразу же, как только посетитель входил. Было полутемно, играла немелодичная музыка, двое неряшливо одетых мужчин старательно накачивались пивом за угловым столиком. Еще один, лысый как колено, в клетчатой фланелевой рубашке, спал, положив голову на столешницу.

За стойкой скучала дородная деваха в красном трикотажном платье, обтягивающем довольно внушительный бюст. Бюст был размера шестого, как с первого взгляда определил Леня, но девахе это нисколько не помогало.

Маркиз подошел к стойке и оглядел барменшу в упор. Она приоткрыла сонные глаза и склонила голову набок.

«Ясненько, – подумал Леня, – спим, значит, на дежурстве… Начальства на тебя нету!»

Он вытащил из пачки сигарет третью с краю, девица дала ему прикурить, кажется, не проснувшись. Леня бросил пачку на стойку, собакой кверху и крикнул девице прямо в ухо:

– Кофе давай!

Та вздрогнула и вытаращила глаза.

– Не спи, замерзнешь, – посоветовал Леня.

Малость проморгавшись, девица отвернулась, чтобы сварить кофе. Леня кинул взгляд на допотопный агрегат и понял, что кофе в этом заведении не варили лет пятнадцать, как-то никому не приходило в голову пить здесь кофе. Девица высыпала в чашку пакетик дешевого растворимого и долила кипятком. Явственно запахло клопами. Маркиз понял, отчего Потапов сказал ему не пить кофе.

Девица поставила перед ним чашку, Леня глазами указал ей на пачку.

– Ну и чего? – пренебрежительно спросила она.

– Того! – рассердился Леня. – Считай, что это сигареты «Друг!»

Краем глаза он видел, как мужики с пивом застыли в напряженных позах, а лысый продолжал усиленно делать вид, что спит, даже всхрапнул маленько.

– Не положено, – строго сказала девица, и Лене захотелось ее убить.

Очевидно, мысли эти отразились на его лице, потому что девица пробурчала что-то типа «ладно уж, сойдет» и велела Лене пройти вниз, к телефону.

В подвале стояла телефонная кабинка как для междугородних переговоров, только телефон не висел, а стоял на столике, и был он старого образца, похоже что довоенного. Такой аппарат – черный, с тяжелой трубкой, висел когда-то на стене в дремучей коммуналке, где Леня провел свое детство, только у этого не было диска. На стенах висели таблички: «Болтун – находка для шпиона», «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути» и совсем короткая: «Бди!».

В трубке не было гудка, а ровный шум, и чей-то тенор пел далеко-далеко старую песню: «Расцвела сирень-черемуха в саду…»

Леня послушал немного, потом пожал плечами и сказал в сердцах, как давешний дедок:

– Ох ты, ёшь твою десять-двадцать!

Больше от возмущения у него не было никаких слов.

– Слушаю, – тотчас раздалось в трубке, – кто говорит?

– Бондарев! – отрапортовал Маркиз. – Евгений Бондарев!