Дарья Донцова - В когтях у сказки

– Не верю своим ушам! – потрясенно прошептала Марина Ивановна. – Невероятно! Виола, вы ошибаетесь, семнадцатилетний ребенок не способен на такую жестокость. Дети не убийцы!

– Ну тут вы не правы, – возразил Степан, – могу привести несколько примеров обратного. Скажем, в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году некий Аркадий Н. пятнадцати лет лишил жизни молодую женщину и ее сына, которому было три года. Это случилось в Ленинграде. А в девяностых в Москве тринадцатилетняя Екатерина Г. ходила по квартирам, продавая всякую ерунду, и хладнокровно убивала ножом бабушек, которые жалели «сиротку», забирала у них деньги и драгоценности. Можно продолжить этот список, в нем много имен. Я назвал первые, что пришли в голову.

– Не надо, – затряслась Анна Семеновна. – Ужас какой-то!

– Принято считать, что дети ангелы, – протянул Виктор Николаевич, – но это не так. Встречаются среди них настоящие отморозки. Да и вообще подростки часто бывают жестоки. Детки совсем не конфетки, у многих начисто отсутствуют морально-этические тормоза. Галя была из таких.

– Ладно, допустим, – забубнила директор интерната, – девочка была завистлива, ревнива, на все готова ради получения денег для обучения в вузе, не могла сказать себе «нет». Она так долго прикидывалась пушистой зайкой, что устала от этого образа, из-под милой улыбки показался звериный оскал. Но как согласилась на ее предложение Фирсова?

Я развела руками.

– Вот на этот вопрос ответа нет. Последняя запись в дневнике Гали такова.

Я снова открыла айпад.

– Зачитываю, слушайте внимательно. «Ура! Ура! Ура! Мы договорились. Машка, бип-бип, уедет, я налью родителям снотворное. Кстати, Карелия дала мне свое, сказала: «Оно сильнее того, что принимает твоя мать, хватит по две капли каждому, проспят до утра». Но мне кажется, от такой малости они не задрыхнут, налью побольше. Как только предки захрапят, я возьму гаденыша и отнесу его тетке, которая будет ждать на старой дороге со стороны леса. Отдам ей бип-бип, получу деньги, вернусь домой, разобью окно в детской, переверну там все вверх дном. Родители точно подумают, что Пашку сперла Фирсова, но придется им сопли подтереть. Прямо от меня она умчится в аэропорт, у нее есть квартира в Москве. Ага, пусть мои предки, бип-бип, ее поищут… Только Фирсова говорит, что они не станут шум поднимать, сообразят: анализ крови живо все на свои места расставит. Эта тетка умнее всех, я ею просто восхищаюсь! Сегодня она пошла к Трындычихе и сказала ей: «Ты бип-бип, я все знаю, что вы с бип-бип медсестрой сделали. Хочется тебя, бип-бип, убить, но ты мне, дрянь, живая нужна. Если Ларкины суд затеют, я тебя свидетелем вызову, и только попробуй соврать». Трындычиха от страха затряслась, пообещала все-все честно рассказать. Фирсова будет жить в Москве, сюда уже не вернется».

Я закрыла планшетник.

– Полагаю, Карелия Мироновна сильно испугала Алевтину, потому что через день после пожара Трындычихина умерла. У нее не выдержало сердце.

– Жесть, – протянул Алексей.

– Боже! – ахнула Анна Семеновна. – Я поняла, я догадалась! Фирсова решила убить всех Ларкиных и нарочно дала Гале очень сильное лекарство. А перед уходом девчонки небось угостила ее чем-то, подлив туда все те же капли. Ой! Знаете, как, наверное, было? Она предложила довезти Галю до дома, подождала, пока та вынесет ей малыша, а потом подожгла здание. Бедная семья задохнулась в дыму!

Виктор Николаевич показал пальцем на свой ноутбук.

– Напоминаю: вскрытие обгоревших тел показало, что в дыхательных путях не было следов копоти. Понимаете?

– Нет, – тихо ответила Галина.

– Если человек во время пожара жив и дышит, то его легкие становятся черными, – пояснила я. – Иван Михайлович и Вероника Петровна умерли до того, как вспыхнул огонь. Их тела обнаружили в гостиной на диване, а останки девочки на кухне.

– Точно, их Фирсова подожгла! – шумела Анна Семеновна. – Больше некому! Она решила уничтожить всех Ларкиных! Представляю, что испытала бедная Машенька, когда вернулась домой. Несчастный ребенок! Бедняжка!

– А Галю вам не жалко? – задала я провокационный вопрос.

– Нет, – отрезала директриса, – все из-за нее получилось.

– Неправда! – неожиданно гневно отреагировала горничная. – Беду замутила Вероника Петровна. Это она потребовала себе одного из сыновей Фирсовой. Трындычихина и медсестра с практикантом испугались и выполнили ее просьбу. Галя самая несчастная из всех, к ней надо испытывать глубокое сострадание. И девочка погибла!

– Их сожгла Фирсова! Именно так! – никак не могла успокоиться Анна Семеновна.

– Нет, – не выдержала я, – ваша версия неверна.

– Конечно же, убийство совершила Карелия, – заявила Галина. – Рамкина права, вы просто не желаете признавать правду, зачем-то ищете другого виновника. Настаиваете на своем, а истину не видите!

Степан пару раз хлопнул в ладоши.

– Пламенное выступление, Галина Ивановна, у вас явный талант актрисы. Увы, вы его не по назначению используете. И сейчас, очевидно, из-за того, что нервничаете, на секунду выпали из роли забитой, запуганной прислуги. Может, расскажете нам, что случилось у Ларкиных, когда их родная дочь, продав Карелии младенца, вернулась домой?

– А мне откуда знать? – фыркнула мошенница. – Меня там не было, я приехала в Тамбовск не так давно.

– Не так давно… – повторил Степан. – Галина Ивановна, а как ваша фамилия?

– Звонкова, – мгновенно ответила горничная.

– Я неправильно задал вопрос, – вздохнул Дмитриев, – а каков вопрос, таков и ответ. Звонковой вы стали в последнем браке. Кстати, интересная у вас биография: выскакивали замуж многократно, но счастье недолго длилось, с каждым супругом вы жили не более года. Чего так?

– Пьяницы попадались да наркоманы. Еще мужики руки распускать любили, денег в дом не приносили, – перечислила горничная. – Постоянно на одни и те же грабли наступала.

– М-да, била вас ручка садового инструмента по лбу, а результата ноль, – снова вздохнул Степан. – Калейдоскоп супругов начался в восемнадцать лет, когда вы выскочили за Кирилла Пухова. А какая у вас девичья фамилия?

Горничная поджала губы.

– Зайцева.

– Нет, это по второму браку, – усмехнулся Дмитриев.

– Вы немного перестарались с мужьями, – перебил Степана Виктор Николаевич. – Семью, похоже, строить не собирались, и понятно, почему пять раз бегали в загс: требовалось запрятать свою личность. Вас никто не искал, но в душе страх обосновался, вдруг найдут. Каково жить, зная, что тебя считают мертвой? Из-за этого у вас судьба наперекосяк пошла, да?

– Не понимаю, – протянула Марина Ивановна, – вы о чем?

Я показала на горничную.

– Прошу любить и жаловать, перед вами Галя Ларкина.