Дарья Донцова - Имидж напрокат

Я, не упоминая имен Нины и Ксении, сообщила все, что знала о самоубийстве Галкиной, и завершила рассказ словами:

– Пусть Павел и Валентина простят, что я вскрыла письмо покойной и прочитала его. У меня нет сомнений: Раиса добровольно приняла снотворное коракор. Она не хотела стать обузой сыну.

Милов потер ладонями лицо.

– Лидия, сестра Раи, долго болела. Пока было возможно, я забирал ее в наш санаторно-оздоровительный комплекс. Даже когда она села в коляску, мы могли с ней работать. Вылечить Лидию не представлялось возможным, но облегчить ее состояние получалось. Потом она слегла окончательно, а у нас нет отделения для лежачих больных. Нужны определенные лекарства, специально обученный персонал, особые кровати, матрасы. Я сразу предложил определить Лиду в хоспис. Но Рая отказалась, наняла сиделку. В общей сложности Лидия прожила то ли семь, то ли восемь лет, последние три года были особенно тяжелыми. Обычно люди в подобном состоянии и двенадцати месяцев не продержатся, но за Лидией Петровной идеально ухаживали. Раиса всегда была недовольна Валентиной, а на самом деле невестка у нее золотая, уколы, кстати, лучше многих медсестер научилась делать. Ничего не понимаю… Не было у Галкиной онкологии. Не было, и все. Обычная липома, жировик, чепуха. Удалили и забыли!

Телефон Милова снова запищал.

– Это еще что? – изумленно пробормотал владелец медцентра.

– Получили сообщение о гибели Елены Зай-чевской? – предположил Вовка. – Вам написали, что в бывшем роддоме обрушилось ограждение лестницы и погибла женщина?

– Несчастный случай, рухнула балюстрада… – держа телефон перед глазами, произнес Валерий Борисович. – Слушайте, что вообще происходит? Я так понимаю, вы и про этот случай знаете, да?

– Пусть Лампа расскажет, – решил Костин, – она все видела.

Мне пришлось озвучить историю.

– Записка, прикрепленная к платку? – переспросил Милов, когда я замолчала. – Что за бред? Да, я хочу отреставрировать здание роддома, оно уникально. Там замечательная роспись потолков, резные деревянные панели…

– Почему же дом так долго стоял без ремонта? – удивилась я.

– Глупая история, – поморщился врач. – Понимаете, когда я приобрел руины больницы и прилегающую к ним территорию, этот дом уже был куплен человеком, который планировал переделать его под свой особняк.

– Странное желание жить, любуясь на развалины медицинского учреждения, – удивился Костин.

Милов махнул рукой.

– Меня его мотивация не волновала. Я построил забор и затеял стройку. А тот мужик больше не появлялся, так и стояло здание до ноября прошлого года. Затем мне позвонил риелтор и предложил приобрести недвижимость. Хозяин бывшего роддома решил наконец его продать, так и не начав никакие работы, я показался ему потенциальным покупателем. Небось полиция приезжала на несчастный случай?

– Да, – подтвердила я.

– Поняев Станислав Игоревич? – усмехнулся Валерий Борисович.

Я прищурилась.

– Знаете его?

Милов спрятал телефон.

– Несколько лет назад прежний начальник местной полиции ушел на пенсию, вместо него в кресло сел Николай Фоменко. Вскоре после назначения новый шеф приехал сюда и без обиняков заявил: «Вы лечите бесплатно всю мою семью – жену, тещу, зятя, дочь, ну и меня. Мы посещаем массажный кабинет, бассейн, СПА, когда захотим. А я за это прикрою вас от любой неприятности». Предложи он это в начале девяностых, мы бы договорились, но сейчас мне крыша не нужна. О чем я ему и сказал. С тех пор, если мы обращаемся к местным представителям закона, сюда приезжает Поняев. Он долдон, идиот, лентяй и редкостный зануда. Весной в СПА-корпус залез вор и унес кремы, которыми пользуются косметологи. Скорей всего это был подросток, уж больно глупо действовал – отжал раму, на пульт пошел вызов, но пока патруль ехал, воришка успел удрать, прихватив несколько банок крема. Поняев затеял расследование, допрашивал моих сотрудников, а потом сделал вывод: стекло разбил ветер. То есть дунул слишком сильно, рама открылась, начала хлопать. Я его спросил: «Вы ломик около осколков видели? Его тоже сирокко принес?» – «Вполне вероятно», – кивнул следователь. «А банки с кремами куда делись?» – недоумевал я. И услышал от Поняева: «Их кто-то из ваших сотрудников спер. Нутром чую, их рук дело». С нутром Станислава Игоревича я решил не спорить, махнул на все рукой. В конце концов, ущерб был пустяковый.

Раздалось тихое звяканье. На сей раз сообщение прилетело к Костину.

– От эксперта, – пояснил Володя, – я ему отнес кусок сломавшейся балюстрады. Ответ: древесина повреждена жучком. Хм, однако, интересно…

– Несчастный случай, – вздохнула я.

– Жаль женщину, – произнес Валерий Борисович, – но криминал отсутствует, Зайчевская погибла из-за жука, который сожрал дерево.

– Не совсем так, – протянул Костин, – понимаете, древоточцы бывают разные. Одни любят ель, другие плодовые деревья, третьим подавай березовую мебель. Вот такие они капризные. Лестница в бывшем роддоме дубовая, из цельного массива. А балюстраду жрал жучок, которого наш эксперт не знает. Не встречал такого никогда. Сейчас он обратился за консультацией к специалисту. Но одно он знает точно: в Подмосковье эта тварь не живет.

– Кто-то принес вредителя и запустил на балюстраду? Зачем? – усомнился владелец медцентра.

Костин убрал мобильный.

– Есть простой ответ: преступник терпеть не может господина Милова и задумал ему навредить. Возведение дубовой лестницы дорогое удовольствие, а та, что в роддоме, была в хорошем состоянии. Так, Лампа?

– Мне показалось, что да, – согласилась я, – внешне она выглядела неповрежденной.

– Верно, – согласился Милов. – Да и все здание на удивление неплохо сохранилось. Я даже собирался оставить родные ступеньки, просто подреставрировать их.

– А теперь придется лестницу целиком менять, – продолжил Володя, – деньги тратить. Балюстрада-то заражена. Если принимаем эту версию, то скорей всего ее идейный вдохновитель женщина. Валерий Борисович, вы обижали какую-нибудь бабу?

– Даже не знаю, что ответить, – фыркнул Милов. – Больше половины нашего коллектива – слабый пол, эти тетки могут обидеться на любую ерунду. Например, я шел по коридору, разговаривая по телефону, и не заметил врача, не поздоровался. Все, гарантированы надолго надутые губы. Сами знаете, как красавицы из мухи слона делают. И посерьезней повод есть – я увольняю плохих сотрудников. Определенно кто-то на меня зол.

– А в личной жизни? – не отставал Костин.

Валерий Борисович растопырил пальцы на руке.

– Три бывшие жены. Две в Италии, одна в Лондоне. Детей нет – я не чадолюбив. Все экс-супруги снова замужем, ко мне претензий не имеют, мы даже дружим. Я вскоре опять собираюсь в загс, уже назначен день свадьбы. Будущая жена – само очарование. Конечно, года через три мы начнем ругаться, а пока у нас любовь-морковь, конфеты-букеты. Послушайте, ваша версия с древоточцем… Это же мелочь! Новая лестница стоит… Ладно, пусть сто тысяч евро, все равно это не тот расход, который приведет меня к финансовому краху. Ну да, не хочется тратить сотню там, где можно обойтись тридцаткой, но это вовсе не драма. Человек раздобыл жука, поселил его на балюстраде… Столько тело-движений, и ради чего? Чтобы заставить меня сменить лестницу? Мелко как-то.