Дарья Донцова - Свидание под мантией

– Ничего, только в пот бросает, потом делается холодно, голова кружится. И кажется, что я спал много-много лет. Слушай, а где мои руки?

– Вы не чувствуете пальцев? – испугалась я.

Господи, его парализовало.

– Очень даже хорошо управляю ими, – ответил Петр и, желая доказать это, пошевелил правой ладонью. – Но это не мои руки!

– А чьи? – уточнила я.

– Не мои, – занервничал алкоголик, – кожа странная, ногти другие, куда меня привезли?

– В больницу, – ответила Ксюша, – сейчас придет врач и стопудово тебя вылечит.

Петр приподнялся на локтях.

– Арина, скажи, неужели ты так его любишь?

– Да, да, да, – закивала Ксения.

– Похоже, я умираю, – констатировал Петр. – Арина! – торжественно заявил он. – Прошу тебя! На смертном одре! Ты не имеешь права мне отказать!

– Да, да, да, – твердила Ксю.

Королев стал бледнеть.

– Ты! Ты не Арина! Ты кто? Не узнаю тебя! Все равно помоги, помоги мне! Адрес! Запомни… там живет Оля, сходи к ней, скажи… что я умер!

В глубине коридора показалась фигура в белом халате.

– Сюда! – заорала я. – Скорей! Человеку очень плохо.

Но доктор не перешел на бег, он медленно приближался к нам, зевая на ходу, наверное, спал в укромном уголке и сейчас злился на людей, которые вернули его к суровой действительности.

Петр схватил дочь за руку.

– Волоколамское шоссе, дом семнадцать… Алексеева Ольга Ивановна. Умоляю, сходите, расскажите ей о моей смерти. Позовите ее на похороны. Это моя жена. Девушка! Поклянись, что выполнишь мою последнюю волю!

– Скорей, – закричала я, – сюда! Врач!

– Зачем так нервничать? – вяло спросила фигура в белом халате, отпирая кабинет. – Тащите каталку ко мне. Ну? Чего ждете? Санитаров нет.

Местный Гиппократ определил, что у Петра давление двести двадцать на сто сорок, и отправил Королева в палату. Мы с Ксюшей вышли на улицу и стали жадно дышать морозным воздухом.

– Жесть, а не больница, – сказала девушка и вытащила мобильный. – Что за черт! Это кто прислал?

Я показала на себя пальцем, потом приложила его к губам. Надеюсь, Ксения вспомнит, что по условиям договора, который я подписала перед началом эксперимента, я не имею права общаться ни с кем из ее и своих подруг или родственников. Но и бросить Петра Сергеевича на попечение равнодушных эскулапов нельзя, поэтому я отправила эсэмэс своей лучшей подруге Оксане, отличному доктору, а потом написала Ксюше: «Не волнуйся. Через час в палату к Петру приедет отличный специалист».

– А-а-а, – протянула Ксю, – это от Ритки. Не сообразила сначала.

Телефон в руке Ксюши зазвонил.

– Вот только Леона не хватает, – фыркнула она и включила громкую связь.

– Ксю? – спросил мужчина.

Я поняла, что это не Леон.

– Да, – пропела Ксения.

– Как дела?

– Лучше не бывает.

– Давай погуляем? – предложил парень.

– Это ваще кто? – уточнила Ксения.

– Не узнала?

– Нет!

– Вик, – прозвучал короткий ответ.

– Сегодня никак не могу, – сказала Ксюша, – занята по горло. Освобожусь очень поздно и сразу домой конспект писать.

– А сейчас ты где?

– В институте, – соврала студентка, шагая по направлению к подземному переходу, над которым горела буква «М».

– А в какой аудитории? – не успокаивался юноша.

– Зачем тебе? – насторожилась Ксю.

– Хочу провести этот день с тобой, – зазудел Вик. – Давай приеду, посидим вместе на лекциях.

– Я должна… э… помогать преподу в анкетировании, – солгала Ксения, – у нас работа в поле.

– Будешь задавать людям вопросы?

– Да!

– Суперски! А я не подойду тебе в качестве объекта исследования?

– Нет!!! – рявкнула Ксения.

– Почему? Говори, куда приехать, – настойчиво требовал Вик.

Королева попыталась отделаться от прилипчивого ботаника.

– Раньше полуночи я не освобожусь, нам не удастся пообщаться.

– Тем более я обязан приехать, – загундосил настырный кавалер, – не могу позволить девушке плюхать ночью одной! Еще обидит кто.

Ксюша почесала кончик носа.

– О’кей! Корпус в Подмосковье. Подъезжай.

– Сейчас запишу координаты, – деловито откликнулся Вик, – секундочку, диктуй.

– Город Бинск, дом профессора Нечаева, буду ждать тебя там, – на одном дыхании выпалила моя напарница.

– Бинск? – уточнил юноша.

– Отправление с Рижского вокзала, – добавила врунья.

– Я на машине.

– Посмотри по карте, – прошептала Ксю, – Бинск засекречен, в нем проводят тайные психологические опыты. Подробностей сообщить, сам понимаешь, не могу. Меня, как отличницу, взяли помогать профессору Нечаеву! Геннадию Андреевичу! Это государственная тайна. Доперло?

– Угу, – севшим голосом ответил Вик, – где его дом?

– Городок маленький, ученый там один! Найдешь! – стараясь не расхохотаться, мурлыкала обманщица.

– Понял, – отрапортовал Вик, – все записал, затвердил в уме накрепко. Жди!

Ксения сунула трубку в карман и расхохоталась.

– Супер! Сработало! Давай, любимый, спеши в Бинск, ищи там дом Нечаева, будешь знать, как навязываться девушкам!

– Вдруг он на самом деле поедет в область? – вздохнула я.

– Конечно, мистер Липучка туда попрет, – радостно заявила Ксюша, – и не смотри на меня так! Как объяснить дураку, что не хочешь с ним встречаться? Ты в таких случаях что делала?

Я засмеялась.

– Ко мне привязался Макс, прохода не давал, я ему по-разному намекала, что он герой не моего романа. А Полянский везде за мной таскался, и в конце концов я ему сказала: «Ладно, схожу с тобой в кино, если принесешь печенье под названием «Чушь собачья», очень его люблю.

– И что? – засмеялась Ксю.

– Он через день приволок пачку, – вздохнула я. – Обычное курабье, на пакете бумажка приклеена «Чушь собачья первого сорта». Этикетку сам сделал. Пришлось с надоедой на сеанс идти, у нас роман начался, я за него замуж вышла, потом мы развелись, теперь просто хорошие друзья.

– Я с Виком ни за какие сокровища мира роман крутить не стану, – заявила Ксюша. – Мне идиот не нужен! Слушай, я только сейчас сообразила, что у нас дома нет фотографий. Есть несколько штук, но это мои школьные снимки. Раз в году родительский комитет нанимал фотографа, а потом все получали жуткие фотки деток с выпученными глазами. Небось видела такие: в центре сидит учительница с приклеенной улыбочкой, рядом с ней отличники, по краям двоечники. Меня, кстати, всегда запихивали подальше. Круглая пятерочница Королева ходила в затрапезной одежде, и, чтобы не портить общий вид, ее загоняли в темный угол. В нашей семье нет никаких воспоминаний о прошлом. Хорошо, пусть Ирка воспитывалась в приюте, у нее детских и юношеских фоток не было. Но отец? Он никогда ничего не рассказывал о себе, и снимков у него тоже нет. Я прожила на свете два десятилетия и не понимала, что в моей семье что-то не так. Даже у самых бедных людей хранятся письма, старые безделушки, они повторяют рассказы про прадедушку, который при царе Горохе вышел из вагона за кипяточком и отстал от поезда. А у нас ничего! Никаких бесед о родственниках. И вот еще! Ирка никогда не водила меня ни в кино, ни в театр, ни в цирк, ни в зоопарк. Что я видела в детстве? Сад – дом, школа – квартира. Отец постоянно спал пьяный, мать на работе или перед теликом, больше ничего ей не надо! Может, они прятались от кого-то?