Наталья Александрова - Испытательный срок для киллера

– Что скажу? Похоже, одна я только и работаю, остальные сидят и ждут, пока дело само устроится. Богданов готов, ждет распоряжений. Ты с ним построже, но сильно не пугай, нервничает он. Про меня ничего не упоминай, я тут человек посторонний.

Пахан был явно недоволен ее поучающим тоном, да еще при подчиненных, но Марьяне надоело бояться.

– Уезжает Богданов в среду, так что с понедельника можно приступать к его обработке.

– Сам знаю. Ты какого черта с чемоданами бегаешь?

– К матери переезжаю, чтобы ночью никто спать не мешал, а то не квартира, а проходной двор у меня.

– Но-но, если захотим, мы тебя везде достанем.

– Да знаю я, знаю, – раздраженно ответила Марьяна.

У нее в сумке была сметана в стеклянной банке, парни втащили ее в машину довольно бесцеремонно, Марьяна впопыхах бросила сумку на заднее сиденье, и теперь то ли банка разбилась, то ли накренилась и открылась крышка, но Марьяна чувствовала, что сметана вытекает.

Пожилой поинтересовался, зачем Марьяну вызывали в полицию.

– Зачем-зачем. Смерть мужа расследуют, вот и расспрашивали по этому поводу.

– Ну и что там выяснилось?

– Пока ничего, это дело долгое, а они там не торопятся.

Марьяна не сказала ему, что ей ужасно не понравилась следователь Громова и что разговор с ней Марьяна провела неудачно. Не к чему этому пахану знать подробности, еще всполошится и наделает глупостей. Они подвезли ее почти к самому дому. Выходя из машины и забирая сумки, Марьяна с удовлетворением оглядела испачканный сметаной дорогой чехол на заднем сиденье. Пусть Васенька потрудится, хотя, наверное, дебила заставят отмывать.

Пассажиры «Тойоты», конечно, не заметили скромненького серенького «жигуленка», который пристроился неподалеку.

Вечером в воскресенье перед Марьяной встала задача ускользнуть от наблюдения. Свою машину она поставила в гараж, по городу ездила на метро и на частниках, это было гораздо удобнее. Они договорились с Итальянцем, что он будет ждать ее в десять часов вечера. Родители Марьяны жили в старом доме на улице Лебедева. В доме была парадная лестница, светлая, с широкими площадками, сбоку ступенек еще остались железные крепления для ковровой дорожки. Марьяна не помнила, но мать рассказывала, что раньше, когда Марьяна была грудным младенцем, на лестнице лежала-таки малиновая ковровая дорожка, но потом сносилась, и управдом распорядился выбросить лохмотья. Был в квартире и черный ход. По нему выходили на загаженную бомжами и кошками черную лестницу и спускались во двор, чтобы вынести мусор. Раньше двор был довольно привлекательным, посредине имелся небольшой скверик, даже с маленьким фонтанчиком, но скамейки понемногу растащили, фонтанчик засорился и проржавел, кусты зачахли, и теперь посреди двора гордо возвышались четыре контейнера для мусора да сбоку приткнулся инвалидный гараж. Марьяна рассчитала, что дерганый Васенька со своим напарником должны же когда-нибудь отдыхать, но на всякий случай спустилась через черный ход, там она быстро проскочила с детства знакомый двор и вышла через ворота на Боткинскую, свернула к вокзалу и смешалась с толпой, входящей в метро. Как выяснилось потом, ее предосторожности были не напрасны. Потому что «Тойота», проводив Марьяну до дому, уехала восвояси, а вот сотрудники полиции на «жигуленке» решили еще немного понаблюдать за парадной. Жаль только, что операм не пришла в голову мысль про черный ход, потому что квартиры в этом доме были в основном с одним входом – либо на улицу, либо во двор. И только квартира родителей Марьяны и еще одна, где раньше жил профессор консерватории, имела черный ход.

Наутро дисциплинированные оперативники были уже на посту на улице Лебедева и терпеливо ждали Марьяниного выхода из дома. Прождав без малого час, кто-то из них догадался все-таки проверить наличие черного хода, и результаты проверки их очень сильно расстроили. Они ринулись к офису Марьяниной фирмы и там с облегчением убедились, что Марьяна давно уже на работе, целая и невредимая. Но, пошевелив мозгами, они поняли, что не все так просто, что не стала бы Марьяна удирать через черный ход только для того, чтобы просто пойти на работу, а стало быть, она сбежала еще вечером.

Куда женщина уходит ночью тайно? К любовнику, разумеется. Но Марьяна Синицкая не из тех женщин, которые стыдятся своих поступков или особенно дорожат мнением окружающих, она не стала бы так осторожничать, если бы дело шло о простом любовнике, значит, либо это такой человек, которому нельзя привлекать к себе внимание полиции, либо это вовсе даже не любовник, и Марьяна Синицкая ведет какую-то свою тайную игру. Доложились Громовой и получили страшенный нагоняй.

А владельцы темно-красной «Тойоты» никакими мыслями головы свои не отягощали, потому что накануне вечером после дежурства сильно выпили на квартире у знакомой телки, здорово проспали и поехали следить за Марьяной прямо на работу.

В понедельник в институте началось светопреставление. Как потом удалось выяснить, директор сдал в аренду на двести лет половину здания какому-то московскому банку, за что его включили в совет директоров. По этому поводу сам директор ходил по институту, лучась смущенной и счастливой улыбкой, как утратившая невинность гимназистка, останавливал всех, кого знал в лицо, начиная от начальников отделения и выше, и объяснял им, как институт выиграет от сокращения площадей и уменьшения платы за электроэнергию. Пойманные им начальники льстиво поддакивали и отводили глаза, а не пойманные, увидев его в коридоре, прятались в первую попавшуюся дверь.

По этому же поводу институт наполнился высокомерными пузатыми дядьками в одинаковых дорогих черных пальто, которые ходили по коридорам в окружении молодых, но уже начинающих полнеть парней. Пузатые дядьки время от времени останавливались, принимали позу «Ленин на броневике», начальственным жестом указывая кратчайший путь в светлое будущее, а молодые люди наперегонки записывали их указания в маленькие блокнотики. Чуть позже дядьки разъехались, каждый в своей сверкающей машине. Молодые люди тут же приобрели начальственный вид, даже заметно потолстели и, рассыпавшись по коридорам, сами заходили в окружении бравых мужичков в аккуратных ватничках, записывающих их указания в маленькие блокнотики.

Режимники совершенно очумели, выписывая пропуска всем этим дядькам, молодым людям и мужичкам, ни у кого из которых не было даже самой завалящей второй формы допуска на режимное предприятие.

Оперативность новых арендаторов потрясала: уже на следующее утро в здании появились обыкновенные замурзанные работяги с отбойными молотками и начали с грохотом и матюгами строить капитализм в одном отдельно взятом институте. Разумеется, для начала они сломали массу стен и перегородок, после этого их оперативность закончилась, и начался обычный постоянно действующий производственный перекур.