Дарья Донцова - Штамп на сердце женщины-вамп

– Не знаю, – растерялась я. – Давно туда не заглядывала.

– Внимание! Кусаю! – заорал Дегтярев.

Я живо переместила мешок в нужное место.

– Отойди от лестницы, начинаю обратный отсчет, – велел толстяк. – Не стой под стрелой, груз падает. Пять, четыре, шесть…

– Три, – пискнула Люся.

Дегтярев замер с кусачками в руках.

– Что?

Люся втянула голову в плечи.

– После четырех следует три, а не шесть. Простите, что помешала.

– Оххх, – вздохнула Мафи.

– Пять, четыре, три, четыре, пять, кусаю! – заорал полковник.

Инструмент лязгнул, Мафи плюхнулась с потолка прямо куда надо! Я обрадовалась. Ура! Хулиганка без происшествий совершила посадку. Но ликование оказалось преждевременным. Мафи, кстати, так и не выпустившая из пасти здоровенную ногу, внезапно ракетой стартовала вверх к плафону.

– Матерь Божья, – перекрестилась домработница, – что это с ней?

Я растерялась, а Мафи опять приземлилась на мешок и, не расставаясь с испанским окороком, снова устремилась вверх.

– Держите меня! – завопил полковник.

Мы с Люсей, стоявшие с разинутыми ртами, одновременно бросились к стремянке, споткнулись о картонные ящики с консервами и начали падать. Я успела уцепиться за край полки, на которой ждали своего часа трехлитровые баллоны с маринованными огурцами. Людмиле повезло меньше, она схватилась за одну из стоек стремянки, лестница начала заваливаться набок.

Дегтярев с воплем «падаю!» свалился на мешок, который подбрасывал Мафи.

Собака как раз совершала очередной путь вниз, она угодила прямо на Александра Михайловича, сверху на полковника и Мафи спланировал лоскут белого цвета, похожий на льняную скатерть. Дегтярев взвизгнул, раздался звук, похожий на выстрел. Я закрыла голову руками и присела. Неожиданно стало тихо. Я приоткрыла глаза, и тут раздалась гамма звуков: шлеп, шшшь, топ-тот, цок-цок. Я увидела, как Мафи с хамоном в зубах бежит вон из кладовки, потом заметила полковника, который сидел на скособоченном плоском мешке. Его голову, ноги и руки покрывала красная жидкость.

– Убился! – завопила Люся. – Насмерть покалечился! Не дышит! Умер! Во дела! Похороны теперь такие дорогие!

Я бросилась к Дегтяреву.

– Милый, не шевелись. Сейчас вызову врача.

– Это варенье, – простонал борец с преступным миром. – Банка с полки гукнулась прямо на мою макушку и кокнулась.

Людмила перестала орать и нормальным голосом сказала:

– У вас крепкая башка, прямо деревянная. Моя бы от банки раскололась.

– Полковник Буратино, – захихикала я, разглядывая похудевший мешок, на котором сидел толстяк. – Знаю, почему Мафи вверх-вниз прыгала. Это не пуфик из гостиной. Маше на прошлый день рождения подарили трамплин для скейтбордов, он сделан из какого-то материала вроде латекса или резины. Когда на него прыгают, он сначала сжимается, потом распрямляется и подкидывает спортсмена. Наверное, отличная вещь для того, кто с горы по снегу на доске несется. Но Манюне зачем такое? Она даже на лыжах кататься не умеет. Очень хочется посмотреть на человека, который ей это преподнес. Может, передарил ненужный презент? Я спрятала его в чулан. А уж как он в продуктовых запасах очутился, не спрашивайте. Нет у меня ответа на этот вопрос.

– Что за идиот преподнес девочке, которая даже стоять на скейте не умеет, трамплин? – разозлился полковник. – Ну народ! Ну дураки! Нет чтоб сначала выяснить, что человеку надо!

Я молча слушала толстяка, а он продолжал негодовать:

– И трамплин дурацкий! Качество дерьмовое! Небось по дешевке брали, не настоящий, сделан какими-то гастарбайтерами в подвале.

– Мафи на нем идеально прыгала, – возразила я.

– А подо мной он лопнул! – отрезал Дегтярев.

Я вздохнула. Производители не рассчитывали, что на сделанную ими вещь с потолка свалится сначала собака с пудовым окороком в зубах, а затем рухнет стокилограммовая туша полицейского. Вон прикреплен ярлык, на нем написано: «Вес спортсмена не должен превышать шестьдесят килограммов».

– Здесь визитка приклеена! – обрадовался полковник. – Сейчас узнаю, какому недоумку пришло в голову…

Александр Михайлович замолчал.

– И кто преподнес трамплин? – заинтересовалась я.

Дегтярев встал, смял карточку и сунул ее в карман брюк.

– Там цена была написана.

– Простите! – закричали из прихожей. – Дома кто-нибудь есть?

Полковник пошел в холл, я поспешила за ним, увидела, что он уронил скомканную визитку, подняла ее, расправила и прочитала: «Любимой Манюне от дяди Саши Дегтярева».

Около вешалки стояли мужчина в светлом костюме и женщина в джинсах и майке. Если они и удивились, увидев перемазанного вареньем полковника, то виду не подали.

– Добрый день, – сказала незнакомка.

– Уже вечер, – поправил ее спутник. – Я Михаил, брат Геннадия. Это Флора, моя жена, мать Марфы. Вроде девчонка у вас в доме? Или я неправильно старшего брата понял. Гена рассказал, что негодница учудила. Поверьте, нам очень стыдно. Не знаю, как теперь перед вами оправдаться. Решила прославиться, оклеветав соседку! Отказываюсь в это верить!

– Она не хотела, – кинулась защищать дочь Флора.

– Еще скажи, что Марфа действовала под влиянием подруги, – буркнул муж.

– Конечно, – тут же воспользовалась подсказкой жена. – Катя росла у развратной особы. О Вике постоянно бульварная пресса писала.

Флора осеклась, потом добавила:

– Я ее не читаю, мне рассказывали. Катерина на одни двойки учится, с мамашей гуляет, пьет, курит…

– Вика умерла, а Катя находится без сознания в больнице, – прервала я обличительную речь Флоры.

– И что? – подбоченилась та. – Они что, от этого лучше стали?

– Тебе следовало получше за дочерью смотреть, – буркнул муж.

Флора исподлобья посмотрела на него.

– Я глаз с нее не спускала.

– Значит, зенки слепые, – не успокоился Михаил.

Я решила прекратить перепалку:

– У вашей дочери приступ мигрени, очень сильный.

– Врет она, – нахмурился отец, – боится, что ее накажут.

– Девочка всегда говорит только правду, – возмутилась мать.

– Еще та актриса, – зло произнес Михаил, – притворяться мастерица. Нагадила, ее поймали, негодница испугалась, что накажут, и давай больную из себя корчить.

– Похоже, Марфе действительно плохо, – остановила я сердитого папеньку. – Она спит в гостевой.

– Ну и пусть дрыхнет, – воскликнул Михаил, кашлянул и добавил: – Если вам не мешает. У нас дома Хиросима. Гена запретил даже имя Марфы упоминать.

– Слов нет, девочка поступила плохо, но ей всего пятнадцать лет, – зачастила Флора. – В этом возрасте мозг еще не развился, тинейджеры и не такое вытворяют. Геннадию просто нравится демонстрировать, кто в доме хозяин, потому и прессует нас. Ну, нашкодил ребенок, отругай его, выпори. А он вон что надумал! Выгнать Марфу решил! И ты, и я знаем, почему он так поступает, кто его науськивает.