Дарья Донцова - Вулкан страстей наивной незабудки

– Мы поехали по вызову, пошли по тропинке к дому, увидели лежащую без сознания незнакомку, положили ее в фургон, хотели доставить в больницу. То, что она говорит про окровавленного мальчика, это не про нашего сына, посмотрите, он в чистой одежде. Бедняжка столкнулась с другим подростком, и тот ее изувечил. А мы просто нашли едва живую гражданку и помчали в клинику. Не надо верить ее словам, жертва неадекватна из-за перенесенного стресса. Она все путает.

У семейной пары была безупречная репутация, опера заколебались, и тут один из сотрудников, Юрий Бумагин, молодой, только-только поступивший на работу, вдруг спросил у Николая:

– Коля, ты знаком с Костиной Серафимой?

Это было имя одной из последних пропавших в районе Красногорска женщин.

– Нет, – отрезал щуплый юноша, который в свои девятнадцать лет выглядел на тринадцать.

– А вот она тебя на всю жизнь запомнила, – сказал Бумагин, – говорит, ты с родителями ее убить пытались, мучили, потом зарыли, как мусор, но она жива осталась, и сейчас сюда войдет.

Юрий встал, приоткрыл дверь и крикнул:

– Давайте сюда Костину, ведите ее осторожно, она еле передвигается.

Юрий произнес это так убежденно, что все присутствовавшие в комнате для допросов сотрудники машинально глянули на дверь. Но подозреваемый даже не повернул головы, он только усмехнулся и сказал:

– Да ладно! Не видел я никакую тетку.

– Теперь я уверен, что это ты с родителями убил Костину, – резюмировал Юрий. – Все сотрудники отдела убийств, отлично знавшие, что Серафима мертва, посмотрели на дверь. А ты нет. И слова «да ладно» свидетельствуют, что ты знал: после того, что вы сделали с несчастной, выжить нельзя. Я докажу, что вы садисты. Сейчас в вашем доме и дворе идет обыск, там работают лучшие специалисты, самое современное оборудование. Они найдут место, где мучили женщин, и если там обнаружится хоть капля крови любой из жертв, ты первым пойдешь по коридору. Я тебе это обещаю.

Слова про обыск были неправдой, никто пока к Раскольниковым не поехал, но парень испугался.

– По какому коридору?

– Расстрельному, Коля, – объяснил Бумагин, – бах! И нет тебя. Око за око, Николай. Ты уже совершеннолетний, отвечать будешь как взрослый. В общем, так, кто из вас первый признается, тот в живых и останется. Времени у тебя, парень, нет. Сейчас твоим отцу-матери то же самое предлагают. Ну?

И юноша рассказал правду.

Сергея Петровича расстреляли, Марину Степановну и Николая отправили за решетку на очень долгое время. Мать и сын больше свободы не увидели. Марину убили женщины-заключенные. Николай отсидел десять лет, затем умер от туберкулеза.

– Остались бабушка и девочка, – пробормотала я, – старуху звали Анна Сергеевна, ребенка Галина Сергеевна. Сколько ей исполнилось, когда Раскольниковых поймали?

– Четырнадцать, – вздохнула Эдита, – дело ее родителей оказалось в центре внимания прессы, что являлось редкостью для советского времени. Тогда не разрешалось писать о жестоких преступлениях. Но жертв Раскольниковых было очень много, а милиция допустила ошибку. Когда все тела привезли в морг, вызвали родственников для опознания. И в чью-то «светлую» голову пришла идея назначить отцам-матерям-братьям-сестрам убитых прийти всем в один день. Ясное дело, поодиночке никто не явился, люди прибыли в сопровождении тех, на чью моральную и физическую помощь рассчитывали. В морге собралась огромная толпа. Одна из матерей упала в обморок, «Скорой помощи» наготове не оказалось. И, конечно, в те годы никто и не подумал пригласить психологов, этих специалистов в СССР тогда было раз-два и обчелся. Народ начал возмущаться, а организаторы опознания, вместо того чтобы как-то успокоить людей, пригрозили им арестом на пятнадцать суток. Толпа стала громить морг, требовать, чтобы Раскольниковых расстреляли прилюдно на Красной площади. Дело происходило в январе тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. В СССР было неспокойно, в октябре шестьдесят четвертого сместили Никиту Хрущева, руководить огромной страной стал Леонид Брежнев, который хотел показать себя умным лидером, думающим в первую очередь о простых рабочих и крестьянах. Новый генсек сразу снизил цены на кое-какие товары, ввел некоторые льготы. А четвертого марта планировалось подписать Указ о наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и в военных преступлениях, независимо от времени их совершения. Девятого мая в СССР собирались отмечать двадцатилетие победы над фашизмом, отсюда и Указ. Наверное, советники подсказали Брежневу, что народ будет очень доволен, если он покажет себя не только борцом с военными преступниками, но и с уголовниками, доложили ему о деле Раскольниковых и о скандале, который случился в морге  [5]. Вот почему прессе разрешили писать о преступлениях Сергея, Марины и Николая. По приказу Брежнева все милиционеры, виновные в плохой организации опознания жертв, были уволены. А суд над Раскольниковыми широко освещался в газетах, там же сообщалось, что в советской стране всегда торжествует справедливость: преступники сурово наказаны, родственникам жертв назначены пенсии.

Эдита обвела нас взглядом.

– Представляете, что было с бабушкой и Галей, которые не имели ни малейшего отношения к злодеяниям? Наверное, их жизнь превратилась в ад.

– Думаешь, пожилой женщине и школьнице подобрали новые документы? – спросил Валерий.

– Именно так, – согласилась Эдита, – чтобы им было проще, нашли покойных старуху и ребенка с такими же именами: Анна Сергеевна и Галина Сергеевна. Только фамилия была другая – Петровы. Все их бумаги погибли в пожаре, фамилия очень распространенная. Следствие по делу серийных маньяков шло долго, бабушка и дочь жестоких убийц дома не жили. Избу они не продали, ее просто заперли. В конце восьмидесятых деревня умерла, сейчас там одни развалины остались. В непосредственной близости от нее проходит высоковольтная линия. Нынче даже дети знают, что жить около нее опасно для здоровья, поэтому никто землю под строительство коттеджного поселка не выкупил. И вот вам напоследок десертик.

– Знаю какой! – подскочил Валерий. – Серийные убийцы оставляют себе сувениры. Забирают что-то у каждой жертвы.

– Не всегда, – поправил Ватагин, – но часто.

– Какие трофеи брали Раскольниковы? – спросил Крапивин.

Эдита подняла указательный палец.

– О! Жертв они хоронили без одежды, вещей при трупах не обнаружили. Но у всех погибших были сумки и украшения. Несколько женщин имели при себе большие суммы денег. Одна получила зарплату, отпускные и премию, у нее в кошельке было более четырехсот рублей. Внушительная сумма в те годы. Другая ездила покупать шубу, но не нашла ее, позвонила мужу из телефона-автомата очень расстроенная, сказала, что едет назад, не потратив ни копейки, попросила встретить ее на платформе, но супруг отказался, он был сильно простужен, температурил, не хотел выходить из дома.