Наталья Александрова - Магистры черно-белой магии

Дверь открыли, не спрашивая. Каморный бросил беглый взгляд на хозяйку квартиры и сразу оценил ее. Вполне еще симпатичная женщина, лет около тридцати пяти. Он понял, что за те полчаса, что он ехал, женщина успела наскоро привести себя в порядок – причесалась и чуть тронула помадой бледные губы. Надеты на женщине были черные брюки и темная свободная блузка – еще не траур, но дело к тому шло. Хозяйка была спокойна – видно, уже выплакала все слезы.

Спокойным, ровным, почти равнодушным голосом она рассказала Каморному, что муж ее Анатолий ушел утром в понедельник на работу в свою фирму, как обычно, в девять часов утра. С тех пор она больше его не видела. Вечером она в фирму звонить постеснялась, а уж когда ночевать муж не пришел – заподозрила неладное, но не стала звонить по знакомым, мужа позорить, да и самой стыдно было. А утром супруг тоже не явился, тогда она дождалась, когда фирма откроется, и туда позвонила. А там девушка ответила, что Анатолий Викторович ушел вчера пораньше, часа в три, а сегодня его нет на работе и она не знает, что делать, потому что назначены были с утра важные переговоры, клиент уже звонил, что выезжает, а директора и в помине нет. И что если очень нужно найти Анатолия Викторовича, то можете позвонить ему домой, вот домашний телефон, и жену зовут Нина, кстати сама секретарь так и собирается сделать.

Услышав такой ответ, жена Нина впала в панику, пролепетала, что директор не ночевал дома, а потом бросила трубку и помчалась в ближайшее отделение полиции, но там с ней и разговаривать не стали, а даже посмеялись… Но про это она уже рассказывала Каморному по телефону. И вот, сегодня пятница, и хорошо, что она услышала вчера обращение Каморного в криминальных новостях, а то просто хоть вешайся от неизвестности.

Каморный внимательно выслушал бедную женщину и решил вклиниться в ее скорбный монолог.

– Говорите, по приметам вы опознали вашего мужа?

– Конечно! Я потому и позвонила вам, что вы просто описали Толю. Черное кашемировое пальто, он всегда, в любой мороз ходил без шапки, потому что волосы очень густые были… – поняв, что, сама того не желая, уже говорит о муже в прошедшем времени, она в ужасе закрыла рот рукой.

– А автомобиль? – быстро спросил Каморный, пока она не начала рыдать. – Была у него машина?

– Конечно, он на работу на ней всегда ездил. Черная «Ауди», новая, в прошлом году он ее купил.

– Где же она сейчас? – Каморный спросил так, на всякий случай.

– Понятия не имею, – женщина пожала плечами абсолютно искренне. – У меня муж пропал, так думаете, я буду по машине сокрушаться?

– Так какие еще приметы? – Каморный счел за лучшее перевести разговор.

– Костюм темно-серый, хороший, рубашка голубая, новая, галстук французский, в золотистых тонах, как сейчас модно… – Она все-таки заплакала.

– А могу я посмотреть его фотографию? – поинтересовался Каморный.

– Разумеется, вот, самая последняя.

На фото был изображен довольно симпатичный мужчина, загорелый, светловолосый. Одет мужчина был в светлую рубашку с коротким рукавом и белые шорты.

– Это прошлым летом, в Сочи мы с ним были вместе.

– Нельзя ли мне эту фотографию взять с собой? – осторожно начал Каморный. – Ее следует показать кое-кому, кто может точно сказать, ваш ли муж был в ресторане.

Он ожидал нового взрыва слез, но женщина огорчилась по другому поводу:

– Вы уже уходите? Подождите, хотите, я кофе сварю?

Каморный понял, что ей страшно и одиноко сидеть в пустой квартире в полной неизвестности.

– Хорошо, я выпью кофе.

– У вас есть родственники? – спросил он, отхлебывая горячий напиток. – Нехорошо быть одной в такое время.

– Близких нет, – отозвалась она. – Я ведь сама не отсюда, не здесь родилась, так что и подруг близких здесь нет.

– А в какой фирме работал ваш муж? – гнул свое Каморный – ему нужно было узнать побольше подробностей про странного самоубийцу, потому что в глубине души он чувствовал, что Анатолий Веретенников – это он и есть, уж больно много совпадений – и приметы, и наличие автомобиля, и фамилия на «В» начинается.

– Фирма называется «Теллур», а вот что они там делали, я и не знаю, – смущенно призналась женщина, – Толя не посвящал меня в свои дела.

– Расскажите мне о нем, – доверительным голосом попросил Каморный, надеясь, что узнает что-либо важное. – Понимаете, если это он там, в ресторане, то ведь не может же быть так вдруг, ни с того ни с сего… Вы не замечали за ним никаких странностей в последнее время?

Она помолчала, глядя в пустую чашку.

– Конечно, замечала, больше вам скажу – я почти уверена, что это он там. Чувствовала я, что с ним что-то происходит. Это с прошлого лета началось, какой-то он стал молчаливый, все задумывается. Друг у него погиб в аварии, а он, Толя-то, должен был с ним на дачу ехать, да в последний день что-то спину у него прихватило – радикулит вдруг ни с того ни с сего. Он и остался дома, а те ехали по скользкой дороге в дождь, машину занесло, друг насмерть, а остальных ранило сильно. Я сначала не придала значения – близкий друг погиб, естественно, человек переживать должен. Думала, время все излечит. Съездили мы с ним в Сочи, там муж ожил немного – море, солнце, сами понимаете, а осенью все еще хуже стало. Со мной совсем перестал разговаривать, все молчит, думает, раздражаться стал по пустякам. Душевный кризис у него какой-то. Я так переживала, даже работу бросила, чтобы ничего не мешало о нем заботиться.

– Вы работали? – удивился Каморный, судя по тому, что он узнал и мог видеть в квартире, жили супруги Веретенниковы в достатке, незачем было жене работать.

– Работала, – оживилась хозяйка. – Вы знаете, долго не могла работу бросить, а осенью решилась. Работала я в интернате для слаборазвитых детей. Нет, вы не думайте, – заторопилась она, заметив, очевидно, как репортер невольно поморщился, – у нас не дебилы, которым уже ничем помочь нельзя, а просто дети с замедленным развитием. Некоторые внешне нормальные, просто близко к нижней границе развития. Ведь их-то как раз обязательно нужно учить, потому что нормальный ребенок что-то может спросить, что-то по телевизору ухватит, а этим-то как трудно все дается.

«Странное дело, – размышлял Каморный, – если муж стал мрачный, раздражается по пустякам, то какая мысль сразу же приходит в голову любой жене? Увлекся другой. А когда муж начинает приходить поздно, говорит, что задерживается на работе, но дома тихий и смирный, то нормальная жена сразу же сообразит, что с той, другой, у мужа все в порядке, любовь взаимна, и нашли место для встреч. Дальше жены поступают по-разному, но в первой, так сказать, стадии супружеской измены все мыслят одинаково. Но этой жене, судя по всему, такая мысль и в голову не приходила. А почему? Откровенно говоря, женщина она, может, и неплохая, но зануда порядочная. Запросто мог муженек от такой загулять. Но получается несоответствие: Веретенников был хмур, раздражен, но приходил поздно, не рассказывал жене, где пропадает, и вообще мало с ней общался. Уж если бы он с бабой был, то заранее придумывал бы оправдания. И потом, если у тебя женщина, то зачем самоубийством жизнь кончать? Нет, тут не то…»