Полина Раевская - Прекрасна и очень несчастна, или Кто кинул маленькую принцессу

Две пары глаз недоуменно уставились на меня.

– Если уж кого проверять первым, так это Славу Штыменко. Больно уж он тихий и неприметный. Такие зачастую и оказываются шпионами.

– А ты много видела шпионов? – сквозь смех поинтересовался Борисов.

Гневно сверкнув глазами, я показала ему язык и парировала:

– С чего-то начинать все равно нужно.

– Предлагаю устроить ему проверку на детекторе лжи, – решительно заявила я, как только мы отложили вилки и принялись за кофе. – В конце концов, многие компании так делают.

– Нет, это не выход, – мягко проговорила Лара и бросила взгляд на Илью, ища поддержки. Тот кивнул. Одобренная подруга продолжила более уверенно, я же слушала ее, закусив губу от досады: – Во-первых, по закону проверять сотрудников на полиграфе можно исключительно с их согласия. Откажется Слава, и что ты будешь делать? Только спугнешь парня. Во-вторых, нам нельзя раскрываться – истинный виновник, если такой, конечно, имеется, затаится и ляжет на дно. Или как там обычно в таких случаях говорят в детективах.

– Все верно, – Илья хлопнул в ладоши и потер их друг о друга. – Лариса права, тут нужно действовать очень осторожно и аккуратно.

Я усмехнулась и откинулась на мягкую спинку дивана. Пожалуй, вообще буду молчать – что ни скажу, все не в тему.

– Лен, не обижайся, – подруга миролюбиво похлопала меня по плечу. Щеки тут же вспыхнули, отозвавшись на этот невинный в общем-то жест. Чтобы скрыть смущение, мне даже пришлось ретироваться в дамскую комнату, сославшись на необходимость припудрить носик.

Холодная вода помогла притушить пламя, полыхающее на моем лице, но не погасить его полностью. Не понимаю, отчего меня так задевает происходящее.

– Лен, ты чего? – занятая своими мыслями, я не сразу заметила Ларису, материализовавшуюся в просторном холле туалета.

– Ничего, – буркнула я, выдергивая из держателя бумажное полотенце и прикладывая его к своему влажному лицу.

– Ну, ты что, обиделась? – полный раскаяния голос подруги и ее виноватый вид несколько убавили градус моего негодования. – Да брось ты, – девушка обняла меня за плечи. – Да нормальный он парень, в самом деле. И помочь хочет вроде искренне.

– Да? – язвительно поинтересовалась я. – А ты знаешь, что этот твой «нормальный парень» вовсю направо и налево дает интервью о моем деле? Чтобы ты знала, для него вся эта история – отличный пиар, – негодовала я. – Еще бы! Такое резонансное дело!

Лариса нахмурилась:

– Хм, – произнесла она и добавила, не очень, впрочем, уверенно: – И что тут такого в принципе? Какая тебе разница? Если для него это реклама, то уж, наверное, он не заинтересован, чтобы она оказалась со знаком минус. Следовательно, он сделает все возможное, чтобы вытащить тебя из этой переделки. Поэтому вполне себе взаимовыгодные условия сделки.

– И пусть, – я упрямо топнула ногой. – Все равно не склонна ему доверять и не вижу поводов считать его «своим» парнем.

– Хорошо, хорошо, – поднятые вверх руки Ларисы символизировали ее капитуляцию, – пусть будет по-твоему. На меня-то за что злишься? Или мне тоже нельзя с ним разговаривать как с человеком? – Лариса устремила на меня внимательный взгляд, в котором читались одновременно любопытство и настороженность.

– Можно, конечно, – пожала я плечами. – Не понимаю вообще, о чем ты? Кто с ним общается не как с человеком? Я, что ли?

– Ну-у-у-у, – протянула подруга, – как тебе сказать. Вообще-то со стороны выглядит так, будто ты его либо ненавидишь, либо…

– Никаких либо, – отрезала я и добавила намного спокойнее: – Лар, прости, пожалуйста. Столько всего навалилось за последнее время… Вот и веду себя, словно последняя истеричка. Сама не пойму, что на меня нашло. Ты во всем права, конечно. А я нет, – я невесело усмехнулась. – Устала как собака, не поверишь. Достало все, сил просто никаких нет. Ну и срываюсь по традиции на тех, кто ближе.

– Да я все понимаю, – одобряюще улыбнулась Лариса. – Только представить могу, что ты сейчас чувствуешь. Но ты же знаешь, я всегда рядом.

– Знаю и очень это ценю! Если бы не ты… – я запнулась, подбирая слова, но потом только рукой махнула: – Ты же и сама все понимаешь!

– Ага, – светлая улыбка озарила лицо Ларисы.

– Что ты на меня смотришь? – спросила я подплывшую к стеклу золотую рыбку. Та открыла рот и похлопала своими огромными губами, пустив вверх пузырь воздуха. Наверняка гадость какую-нибудь сказала, знаю я этих обитателей аквариума – слова доброго от них не дождешься.

Конечно, беседа с рыбой – знак недобрый, свидетельствующий о том, что дела у меня совсем плохи, раз больше и поговорить не с кем. Но а с кем мне еще разговаривать, коль коллеги под подозрением, а лучшая подруга…

А что, собственно, лучшая подруга?

Если честно, сформулировать претензии к Ларисе у меня не очень-то получалось. Обижаться на нее совершенно не за что, и вроде бы мы с ней все выяснили, но… Осадок остался, как говорится. Да такой, что мне пришлось ретироваться из ресторана до «официального» окончания встречи. Разумеется, мои невнятные рассказы о внезапно настигшем в туалете плохом самочувствии вряд ли кого-то обманули, но и наблюдать за тем, как Лариса флиртует с Борисовым, сил тоже не было. Понятно, что я предоставила Илье лишний повод усомниться в моей адекватности и вменяемости, но… И пусть!

Я решительно тряхнула головой, прогоняя невеселые мысли. Нашла тоже о чем печалиться, тут задуматься о своей судьбе нужно – не ровен час придется костюм спортивный доставать, а у меня голова такими глупостями забита.

Я извлекла из недр морозилки мороженое и, забравшись на диван с ногами, принялась уплетать его огромной ложкой, пялясь в телевизор. Голубой экран демонстрировал какое-то жаркое ток-шоу. Даже не пытаясь вникнуть в перипетии жизненных коллизий главных героев, я какое-то время просто наблюдала за тем, как люди выясняли отношения, громко крича друг на друга. Ведущий делал вид, что пытается примирить враждующие стороны, но как по мне, так только подливал масло в огонь.

И почему мне этого не дано? Я не про талант ведущего, хоть он тоже очевиден. Я про тех мужчин и женщин, которые орали сейчас, словно резаные, обвиняя друг друга во всех смертных грехах. Не то чтобы они или их поведение мне так уж симпатичны, но насколько легче живется подобным субъектам. Ни тебе рефлексии, ни сомнений – покричали друг на друга и разошлись, довольные собой.