Дарья Донцова - Авоська с Алмазным фондом

– Здорово, да? – спросил Петр, выходя из машины.

Я, кряхтя, выполз из древнего «газика» и попытался изобразить восторг.

– Отлично!

Спутник вытащил из машины два складных стула.

– Садись. Задницу отбил? На легковушке сюда не проехать, а мой «козел» прет танком. Ну, спрашивай! Печенькин велел все объяснить. Чего так смотришь? Когда Ленька говорит: «Каргопку в костре испеки», значит, надо откровенничать. Рыба тут такая водится – каргопка. Костлявая, страсть! Молчишь? Лады, сам начну.

Петр запрокинул голову.

– Облака-то как бегут… чую, надует нам ветер дождь. Начну потихонечку, а ты на ус мотай и запоминай. Записывать стремно – может, кто тебя из Москвы провожал. Из тех, из прошлых. Тревожно, что Ира отравилась… или делась куда. Поэтому Леня тебя сюда и направил. Тут нас подслушать нельзя, любого издали видно, подъехать незаметно не получится, в Балуеве посторонний в глаза кидается. В Игнатьеве не так, город большой. Много лет прошло, но некоторые дела отбрасывают длинные тени. Одно не соображу, при чем тут Ирка? Ни она, ни Костя ничего не знали. Ну, открывай уши, а рот захлопни.

Я кое-как умостился на шатком неудобном стуле и приготовился внимать речам Петра.

…В девяностых годах в Подмосковье правоохранительными органами был обнаружен центр психологической подготовки террористов. Туда привозили молодых людей, будущих смертников. Занимался с ними Николай Петрович Попов, психолог, гипнотизер, большой мастер своего дела. Работал он не за деньги, а потому, что считал: России необходима революция. Попов имел связи с теми, кто возглавлял террористическое движение, в общем, лакомый кусочек для спецслужб. Понимаете, что произойдет, если такой человек заговорит и сдаст свои контакты? Но как заставить Попова откровенничать? Его не купить миллионами, богатства ему не нужны. У психолога не было ни родителей, ни жены, ни детей, так что пугать его репрессиями близких людей тоже бесполезно. Подсылать к Николаю Петровичу агента глупо – он живо раскусит любого.

Здесь надо объяснить, что Попов готовил особых смертников, тех, кому предстояло совершить масштабные операции с тысячами жертв. Одурманенные девушки и юноши, уничтожавшие автобусы и магазинчики, не попадали в зону интересов гипнотизера. Десять-двадцать трупов – это не его формат. Вот взрыв крупного офисного центра, обрушившиеся пять этажей, возникший потом пожар и огромное количество погибших, или взлетевший на воздух вокзал – для него настоящее дело. Поиском Попова занимались лучшие профессионалы, они и подготовили операцию под названием «Мальчик».

Психолог воспитывал своих учеников как камикадзе. Молодые люди шли на подвиг ради высшей цели: спасения Отечества от злых врагов, захвативших власть. Но один раз у Попова случилась осечка – смертник остался жив. Этот юноша, несмотря на полную промывку мозгов, в самый ответственный момент испугался, непостижимым образом смог скинуть жилет с бомбой и отбежать в сторону. Такого никак не могло произойти, снять амуницию было невозможно, но подростку это удалось.

Да, Георгий, совсем молодой человек, почти мальчик – отсюда и название операции, уцелел, однако ничего интересного вызнать у него фээсбэшникам не удалось. Спасенный смертник не знал, где расположена «школа» Попова, его привезли туда спящим.

– Видел лес, три избы и сарай, – объяснил он одному из тех, кто с ним работал. – Во дворе четыре собаки, злющие – прямо волки. Гулять не разрешали, еду приносили в комнату без окон, телевизора-радио нет, только книги всякие, причем без обложек, кто их написал – непонятно. Два раза в день, утром и вечером, нас водили заниматься с учителями. Лиц их я не видел, они всегда были в масках, только глаза видны.

– Преподавателей было несколько? – уточнил следователь.

Юноша заколебался.

– Не знаю точно. Сначала я думал, да, потому что у глаз то карие радужки, то голубые, то зеленые. Иногда дядька вроде толстый, с животом, иногда нет. Потом сообразил: голоса у всех очень похожи. И я решил, что учитель один. А еще как-то одну деталь заметил. Утром у сероглазого мужика на пальце ранка небольшая была, заусенец он оторвал, а вечером глаза другие, но след на руке там же.

С парнишкой работали долго, и в конце концов тот вспомнил одну деталь – в брошюрах без обложек, которые будущий смертник читал на ночь, встречалось странное слово «михрютка». Георгий не знал его значения и однажды, набравшись смелости, поинтересовался у учителя, что это такое.

– Неужели не сообразил? – удивился преподаватель. – Михрютка – никчемный человек. Классику надо изучать, у Мельникова-Печерского это словцо часто встречается.

Этот разговор был единственным, когда гуру отвлекся от рассказа про ужасную жизнь русского народа.

Эксперты ФСБ проделали титаническую работу, разыскивая, в каких современных произведениях регулярно встречается слово «михрютка», и обнаружили штук десять научно-популярных изданий из серии «Создай себя сам», которые выпускали в конце восьмидесятых. Их автор, Николай Петрович Попов, рассказывал, как стать волевым человеком, как добиться успеха в жизни, объяснял азы гипноза. Следователь решил найти психолога и узнал, что в начале девяностых его выгнали из вуза, где тот читал лекции, потому что несколько человек обвинили Попова в зомбировании их детей: ребята превратились в слуг преподавателя, беспрекословно выполняли любые его приказы, даже отказались от родителей. Позже выяснилось, что через год после скандала Попов погиб в автокатастрофе – автомобиль «Жигули», за рулем которого находился ученый, упал в пропасть и сгорел, от водителя мало что осталось. Трагедия произошла на Кавказе вблизи курортного местечка.

Один из студентов, кого родители огромными усилиями вернули к нормальной жизни, сообщил, что у Попова на тыльной стороне запястья было родимое пятно. Еще в распоряжении следователя оказались давние фотографии Николая Петровича, сделанные во время разных институтских мероприятий. Но спасенный юноша-террорист отрицал наличие невуса на руке гуру.

– У него чистая кожа, – утверждал Георгий, – только небольшой шрам есть.

Петр не знал, как спецслужбы подбирались к Попову. Просто ему однажды объяснили, что в Балуево приедет бывший агент, а ныне пенсионер Вениамин Михайлович Вилкин вместе с женой Резедой Ивановной, годовалой дочкой Ирой и внуком-третьеклассником Костей. Перед Гореловым поставили задачу – помогать семье во всем, зорко следить, не появятся ли в Балуеве странные незнакомцы, желающие познакомиться с Вениамином, и прикрывать Вилкина в случае опасности до приезда подмоги.

Когда семья прибыла, Петр удивился. Агент был не так уж молод, но и не казался дедом в свои шестьдесят пять лет – коренастый, сильный мужик с хищным взглядом. Резеда Ивановна выглядела прекрасно, по паспорту ей перекатило за пятьдесят, а по виду не дать более сорока. Мальчик Костя был букой, в местной школе ни с кем не дружил, чурался и детей, и учителей, но получал одни пятерки. Все балуевские ребята посещали учебное заведение в селе, там в одной комнате сидело десять ребят от семи до десяти лет, а между партами ходила старенькая Наталья Алексеевна. Первоклашкам она рассказывала про «жи-ши», тем, кто постарше, объясняла азы математики. Закончив третий год обучения, детки начинали ездить в Игнатьево. Но Константина дед почти сразу стал возить в город – Вениамина Михайловича не устраивал уровень Натальи Алексеевны, потом внук Вилкина оказался в заведении для особо одаренных учащихся, это был интернат, куда детей привозили со всей области, но Костя приходил-уходил каждый день, он жил дома.