Наталья Александрова - Компромат на суженого

– Не делай скоропалительных выводов, будем искать! Так с чего начнем – с башни или с церкви?

– Давай с башни, – Алка зябко передернула плечами, покосившись на мрачное здание церкви. – Башня выглядит как-то более жизнерадостно. Кроме того, сверху мы сможем все как следует разглядеть.

Они вошли внутрь и начали восхождение по винтовой лестнице. После двадцатой ступеньки Алка начала ныть:

– Эх, зря я башню выбрала, в церкви хоть карабкаться никуда не нужно. Да, Надя, пожалуй, ты права, мучного надо поменьше… Господи, ну когда же мы доверху доберемся!

– Подожди, подожди, это мы еще только на первый ярус поднимаемся!

– Первый? Я уж думала, что скоро конец, а всего их сколько, ярусов этих?

– По-моему, четыре, а возможно, что и пять. Но насчет мучного – совершенно с тобой согласна.

Наконец они вскарабкались на первый ярус башни – деревянный круглый настил, со всех сторон окруженный узкими окнами-бойницами. Надежда в волнении сравнивала каждое окно с фотографией… Но ни одно не подходило.

– Пошли дальше, – безжалостно скомандовала она.

– Ну, хоть капельку передохнуть! – взмолилась несчастная запыхавшаяся Алка.

– Некогда отдыхать, нам еще надо столько осмотреть! Ты же не хочешь здесь сидеть до темноты?

– Нет, нет, что ты! – упоминание о темноте в этом мрачном месте вдохнуло в Алку новые силы, и она устремилась наверх.

На втором ярусе все было точно так же, разве что у Алки осталось меньше сил, и она больше не жаловалась на судьбу, а только тяжело вздыхала. На третьем ярусе Надежда вынуждена была проявить милосердие и дала Алке пять минут посидеть на невесть откуда взявшемся там допотопном трехногом табурете.

Четвертый ярус, к счастью, оказался последним. Ничего интересного на нем не нашли, окна к фотографии никак не подходили, но вид из этих окон был потрясающий. Видно было далеко-далеко: в одну сторону – замковый двор, казавшийся отсюда крошечным, средневековый колодец посредине был не больше давно вышедшей из обихода чернильницы-непроливайки; дальше виднелись аккуратные домики деревни с яркими черепичными крышами и гнездами аистов. С другой стороны, насколько хватало глаз, все было в ровных прямоугольниках полей, обрамленных рядами деревьев лесозащиты. То же самое – с третьей стороны. Четвертая сторона башни смотрела на светлую березовую рощу, а за этой рощей виднелся небольшой обособленный хутор с большим, хоть и старым домом, окруженным многочисленными дворовыми постройками. Во дворе этого хутора виднелась крошечная фигурка, кажется, женская. Надежда пожалела, что не взяла с собой сегодня бинокля, но потом подумала, что ей, в общем-то, нет дела до обитателей этого хутора. Алка, осознав, что больше по лестнице подниматься не придется, пришла в прекрасное расположение духа и рвалась к новым подвигам.

Спуск, разумеется, отнимал меньше сил, но на темной крутой лестнице требовал большей осторожности. Между вторым и третьим ярусами Надежда почувствовала, как в туфлю ей попал камешек. Она остановилась на лестнице, взявшись одной рукой за перила, и сняла туфлю. При этом она наклонилась и увидела, что следующая ступенька, на которую она собиралась наступить, была перепилена. Распил был свежий, на старом темном дереве отчетливо виднелись опилки. Надежда похолодела. Если бы она не остановилась и пошла бы дальше, она полетела бы вниз и обязательно сломала шею… Она показала Алке опасную ступеньку и осторожно ее перешагнула. Алка тоже перепугалась не на шутку. С трудом преодолев опасное место, они выбрались на площадку второго яруса и остановились там, чтобы отдохнуть и успокоиться.

– Послушай, Алка, ведь распил-то совсем новый! Когда мы поднимались, его еще не было. Мы его не заметить не могли.

– Да, ступенька обязательно бы подломилась.

– Это точно, – поддакнула Надежда, выразительно оглядев Алкину фигуру, – подломилась бы, как пить дать!

– Но-но, – возмутилась Алка, – сколько можно на одну и ту же тему прохаживаться!

– Ладно, не буду. Но имей в виду, они за нами следят.

– Кто – они?

– Злоумышленники, конечно, те, кто похитил твоего мужа. Они представились археологами из Петербурга, как и мы, чтобы спокойно искать в замке.

– А откуда они узнали про замок? Ведь у них не было фотографии!

– Может быть, Петюнчик их сюда привел… Но, во всяком случае, они никуда не уехали, прячутся где-то тут. Это говорит о том, что Библии они пока не нашли и что муж твой пока жив. Я так думаю, – добавила осторожно Надежда.

– Спасибо тебе, подруга, на добром слове! Вот только что они с Гербертом не поделили?

– Хотят все сами захапать!

– Страшно мне что-то, Надежда! Эти ужасные царапины у покойника на лице. За Петю страшно!

– Алка, не думай о плохом. Пойдем лучше вниз!

Осторожно осматривая каждую ступеньку, насколько позволяло освещение, они спустились по винтовой лестнице и вышли во двор замка. Выйдя на свет, Надежда боковым зрением заметила какое-то движение со стороны церкви. Повернувшись в ту сторону, она увидела, как захлопнулась маленькая деревянная дверца бокового входа. Надежда показала эту дверь Алле:

– Туда явно кто-то вошел.

– Тебе не показалось? Может, просто ветром дверь захлопнуло?

– Да, а ступеньку лестницы муравьи перегрызли…

– Ну почему муравьи… есть же какие-то жуки-точильщики, – Алка не могла не спорить, такой уж у нее был характер.

– Да. И ходят эти жуки с железной пилой!

– Ладно, пойдем посмотрим, кто там прячется в церкви.

– Алка, это может быть ловушкой. Ты же знаешь, эти типы к нам не очень хорошо расположены. Честно говоря, я бы не хотела получить поленом по голове.

– А вдруг там Петюнчик? А вдруг ему плохо? Я должна ему помочь! – Алка закусила удила.

– Алка, вспомни труп Герберта. Привидение привидением, Бледный Эрик, и все такое, но этот инструмент, которым нанесли царапины… это, знаешь ли, вполне реальная вещь…

– Не полезут же они на нас среди бела дня! Ведь сюда пастор приходит, еще люди какие-нибудь! – не сдавалась Алка.

– Ну хорошо. Только входим вместе, держимся поближе к свету, никуда не лезем и ни в коем случае не разделяемся.

Против этого Алка нисколько не возражала и даже подобрала в целях самообороны суковатую палку.

Маленькая боковая дверка вызывала у Надежды сильное недоверие, и они вошли в церковь через главный вход, он был полуоткрыт. Внутри пахло плесенью и затхлостью, но видно было хорошо, потому что часть кровли разрушилась, да и высокие стрельчатые окна давали достаточно света. Внутри церковь казалась даже больше, чем снаружи. На половине высоты стен главное помещение опоясывала галерея хоров. Подняв глаза, Надежда заметила светлое пятно, мелькнувшее на этой галерее. Алка уже неслась к лесенке, которая вела на хоры, и, несмотря на свою комплекцию, взлетела на галерею первой с воплем: