Татьяна Полякова - Выйти замуж любой ценой

Физиономия у меня непроизвольно вытянулась.

– Она у вас пупок прокалывала? – брякнула я слегка невпопад.

– Да, прокалывала. Только я не понял зачем. Она-то сказала, что пирсинг нравится ее парню.

– Похвальное стремление угодить любимому, – кивнул Протасов. – Еще что-нибудь припомнить можете?

– Заплатила за работу и сразу ушла.

– А сережку она с собой принесла? – вновь задала я вопрос.

– Нет. Здесь выбрала. Ткнула пальцем в первую попавшуюся. Даже не рассмотрела как следует. Очень странная девица, – заключил мужчина и выжидающе на нас уставился.

– Спасибо, – точно опомнившись, сказал Платон Сергеевич, и мы поспешили удалиться.

– Тебе нравится пирсинг? – спросила я с подозрением.

– Нет. Хотя пупок – еще куда ни шло. А вот когда что-то торчит в бровях, губах и носу – это просто отвратительно, – тут он нахмурился и спросил с легким уклоном в подхалимство: – Уверен, твой пупок выглядит восхитительно.

– Нормально он выглядит. Сережку я давно не ношу. Собственно, была она у меня не больше месяца. А татуировщик-то не прост. «Зачем что-то делать, не понимая, зачем ты это делаешь», – передразнила я. – Философ… лично у меня такое сплошь и рядом… Теперь мы в курсе, где Ольга проколола себе пупок, – вздохнула я. – И что? Очень нам это поможет найти убийцу?

А Протасов вдруг сказал:

– Чертовщина какая-то…

– Что ты имеешь в виду?

Но ответить он не успел: зазвонил мобильный в его кармане. Платон Сергеевич на звонок поспешно ответил, расплываясь в сладчайшей улыбке:

– Елена Михайловна, звезда очей моих, ну, наконец-то… – В ответ я услышала женское хихиканье, но слов разобрать не удалось. А Протасова так и разбирало: – Когда осчастливите вашего верного раба… хорошо, друга. Уж тут вы возражать не станете… – Как видно, дурака валять ему все же надоело, и он заговорил серьезно: – Очень, очень надо поговорить и как можно скорее. Это важно для меня… – Протасов выслушал ответ, досадливо поморщился и убрал телефон. Предваряя мой вопрос, пояснил: – Мадам Бурденко… чтоб ей…

– Неужто отказалась с тобой встретиться? – усмехнулась я.

– Все не так скверно… хотя как посмотреть… Сегодня в десять вечера, в кафе «Солярис».

– Мадам к тебе неровно дышит и будет соблазнять? – проявила я догадливость. Протасов вновь поморщился.

– Живым в руки не дамся.

До десяти оставалась еще уйма времени, и мы отправились домой. Само собой, квартира Платона Сергеевича вовсе не была мне родным домом, но мысленно я именно так ее назвала, а Протасов и вслух, что, впрочем, вполне естественно. Неестественно то, что вроде бы выходило, что это и вправду наш дом. Платон Сергеевич вряд ли по этому поводу заморачивался, а вот я сильно на себя гневалась, и вместе с тем… вместе с тем думать о нашем доме было, скорее, приятно.

Не успели мы войти в подъезд, как дежуривший охранник тут же кинулся нам навстречу. Взглянул на меня, улыбнулся и зашептал Протасову на ухо… впрочем, из-за невысокого роста до уха все равно не доставал, так что все я распрекрасно слышала, мог бы не мучиться.

– Платон Сергеевич, вас спрашивали.

– Дама?

– Нет, – охранник поджал губы и трагически покачал головой, сделал паузу и продолжил: – Господин из полиции. Суриков Игорь Олегович.

«Тот самый следователь, что расследует убийство Ольги», – успела подумать я.

– Мы ж недавно виделись… И что он хотел? Со мной встретиться?

– Не совсем, – охранник со страдальческим видом вновь покосился в мою сторону, а Протасов поспешно добавил:

– Говорите. У меня нет секретов от девушки.

– Интересовался, не появлялась ли здесь в последнее время одна женщина. Показывал фотографию.

– Женщину вы узнали?

– Узнал, – вздохнул охранник. – Нина, кажется.

– Домработница?

– Да. Мы ведь иногда с ней болтали, так, двумя-тремя словами обмолвимся…

– И что, вы ее видели в последнее время?

– В субботу, утром. – При этих словах я слабо охнула и покосилась на Протасова, но его, в отличие от меня, новость не особо впечатлила.

– В субботу? – нахмурился он. – Вы уверены?

– Конечно. Профессиональная память на лица. Все, кого хоть раз встречал…

– Но с Ниной я в субботу не виделся. А что Суриков?

– Потребовал записи с видеокамер. Но мы их больше трех-четырех дней не храним. Сегодня утром я как раз удалил старые записи. И о визите домработницы промолчал.

– Почему? – вроде бы удивился Протасов.

– Не хотел ничего предпринимать, не посоветовавшись с вами. Вы говорите, что в субботу Нину не видели. Выходит, я правильно сделал, что ничего ему не рассказал.

– А когда Нина уходила, вы с ней разговаривали? – проявил интерес Платон Сергеевич. Вопрос вызвал легкое замешательство.

– Я не заметил, когда она выходила, – вроде бы стыдясь, ответил охранник.

– Странно, Нина, по вашим словам, была здесь в субботу, но я ее не видел, а вы не заметили, как она уходила… Вы не просмотрели записи, прежде чем их уничтожить?

– Нет. А надо было?

– Озадачили вы меня, – покачал головой Платон Сергеевич. – Как-то все это… непонятно.

– Вот по этой причине я и промолчал. И знаете, Платон Сергеевич, я этого следователя видел раньше…

– Вполне возможно, что он уже приходил. Суриков расследует убийство моей знакомой.

– Если и приходил, то документы не предъявлял, – уверенно заявил охранник. – Я бы запомнил. Профессионализм. И видел ведь совсем недавно… – с некоторым раздражением вздохнул он. – Чудеса… обычно я тут же припоминаю.

– Возможно, просто кто-то похожий? – предположил Протасов, охранник пожал плечами.

– Наверное. А могли его по телевизору показывать?

– Вот уж не знаю. Почему бы и нет?

– Может, мы пойдем, наконец? – подала я голос, и оба вспомнили о моем существовании.

– Извините, Платон Сергеевич, хотел быть вам полезен. Вы же знаете, на меня всегда можно положиться.

– Он кем раньше работал? – хмыкнула я, входя в лифт. – Английским дворецким?

– Охранником в каком-то посольстве. Если не врет. Говорит, интриги завистников вынудили уйти. И вернуться на малую родину.

– Как же без интриг. Тебе не показалось, что дядя тебя шантажирует?

– Показалось.

– Думаешь, денег попросит?

– Вряд ли. Скорее всего, намекнет, что заслуживает лучшей участи. Придется найти ему место в моей фирме.

Мы вошли в квартиру, и я повалилась на роскошный протасовский диван. И сразу почувствовала усталость. Была она скорее морального свойства: весь день носились по городу, а пользы никакой. Платон Сергеевич с интересом взглянул в мою сторону и присел на краешке дивана. Затем как-то ненавязчиво стал сокращать между нами расстояние. А я тяжело вздохнула, и вовсе не его поползновения были тому виной.