Дарья Донцова - Ужас на крыльях ночи

Олег Иванович вернул минералку на место.

– В истории медицины описаны подобные случаи самопроизвольного исцеления, логичного объяснения им нет. Предполагается, что у некоторых людей включаются некие резервные силы организма, способные победить любую напасть. Почему они срабатывают не у всех? Нет ответа на этот вопрос. Ученые подозревают, что немалую роль в этом процессе играет сильный стресс, как положительный, так и отрицательный. Например, доктор объявил больному: «Вам жить три месяца осталось». Человека как обухом по голове ударили, он на все махнул рукой, уехал в деревню и ушел в запой. Год квасил, другой, третий, а потом сообразил: чего же я никак не помру-то? И рванул в поликлинику. А там услышал вердикт: здоров как бык. Понятия не имею, что случилось с Леонидом, какое потрясение он перенес, но история его болезни меня впечатлила – смертельный диагноз, подтвержденный анализами и обследованиями. А передо мной сидел мужчина, которого только что по всем томографам прогнали, не найдя никаких следов болезни. И что еще ценно для нас. Леонид, узнав о смертном приговоре, отказался лечиться, сказал: «Хочу последние дни нормально прожить, не лежа под капельницей. Да и смысла нет в приеме лекарств». То есть его кровь не испорчена никакими препаратами, мы спокойно могли ее использовать.

Федор посмотрел на меня, и я сразу поняла, о чем подумал детектив.

Леонид, зная о своей скорой смерти, взял на себя преступление, совершенное пасынком, чтобы таким образом отблагодарить жену за свою беззаботную жизнь. Но видно, Даниш прав, сильный стресс порой идет организму во благо. Очутившись в СИЗО, Максимов испытал шок. Обычный гражданин, ничего не знавший ни о криминальном мире, ни о системе исполнения наказаний, даже не подозревает, что ждет его за решеткой. Так вот, Леонид, столкнувшись с реалиями российской пенитенциарной системы, от ужаса спонтанно выздоровел. Непонятно, как бы он повел себя дальше, но тут у его старшего брата Николая заболел сын, понадобился родственный донор, а дядя мальчика, как назло, находился под замком, да к тому же – о чудо – вдруг передумал отъезжать на тот свет. Мы не знаем, каким образом Николай выяснил, что Леня поправился. Может, младший брат, сидя в камере СИЗО, куда набили тридцать заключенных вместо десяти, испугался, позвонил Коле и признался, что не совершал преступления? Конечно, в следственном изоляторе сидельцам запрещено пользоваться мобильными, но у заключенных они есть.

Большие деньги способны на большие дела. Осужденный Леонид Максимов «умирает», смерть обреченного человека не вызывает ни малейших подозрений, а в доме Ирины Петровны поселяется Леонид Никитин. Николай Николаевич добыл брату фальшивые документы. Серьезной проверки легенда Леонида никогда бы не выдержала, но никто и не собирался в ней копаться, его ведь не засылали резидентом-разведчиком в другую страну. На вопрос, почему он согласился стать донором, Леонид ответил: разве у меня был другой выход? Небось Николай сказал ему:

– Если ты согласен участвовать в эксперименте Владыкиной, я тебя вытащу из заключения. Если нет, уедешь на много лет в солнечную Мордовию.

Да и не мог Леонид отказать в помощи родному племяннику. Мы же знаем, что у него был сильно развит комплекс благодарности по отношению к тем, кто тащил его по жизни, – к жене Вере и к брату Николаю. Вот почему он не сообщил о своем выздоровлении подруге Галине Куракиной – для всего мира Максимов был мертв.

Олег Иванович, не знавший ничего о моих мыслях, говорил дальше:

– Николай Николаевич нашел и других родственников. Правда, для этого ему пришлось наступить на горло собственным чувствам. Дело в том, что у Петра Германовича Владыкина была сестра Фанни, любовница Николая Сергеевича, отца Николая Николаевича. Давным-давно, поступая в институт, Петр разорвал связь с семьей. Причины этого поступка мне неизвестны.

Я вздохнула, подумав: «Зато мы с Федором прекрасно знаем, что произошло».

– Фанни влюбилась в Николая Сергеевича, тот ответил ей взаимностью, от их связи родились дети: Лариса и Борис, – продолжал Олег. – Получается, что они дядя и тетя больного Коли. Мать Николая и Леонида Максимовых узнала об адюльтере и попыталась покончить с собой. Ее старший сын был тогда подростком, но он решил защитить мать и поехал к Фанни, пригрозил ей, велел разорвать отношения с его отцом.

Я чуть было не воскликнула: «Так вот кого видела Анастасия Яковлевна, соседка Фанни по коммуналке! Этот подросток вырос и превратился в богатого бизнесмена Николая Николаевича». Но я прикусила язык и продолжала слушать рассказ Олега.

– Естественно, никаких отношений с Борисом и Ларисой Максимов не поддерживал, единокровные брат с сестрой его никогда не интересовали. Но узнав о необходимости иметь нескольких доноров для сына, он связался с Гориковыми.

– Он пообещал им дом в Таиланде, – не выдержала я.

– Точно, – удивился Даниш. – Откуда вам это известно?

– Неважно, – отмахнулась я. – Между прочим, теперь я знаю, почему пришлось менять фамилию Гориковым и прятать их от всех. Лариса побила ученицу, отец девочки, влиятельный человек, хотел отдать ее под суд. Чтобы он не смог найти Ларису, ей и Борису сделали другие документы.

Олег Иванович почесал переносицу.

– Всю правду я только вчера узнал. Николай ездил к Фанни, будучи уверенным, что Борис и Лариса дети его отца, потому что мать написала это в предсмертной записке. Мальчик раньше времени пришел из школы, нашел ее в бессознательном состоянии, вызвал «Скорую», прочитал послание, адресованное неверному супругу, и ринулся на следующий день к разлучнице.

– Опасно делать выводы, опираясь на записку, которую составила дама, решившая уйти из жизни, – пробурчал Федор. – Вдруг она ошибалась?

– Вы правы, – согласился Даниш. – Коля о таком варианте не подумал. Но я, естественно, провел ДНК-тесты, и сомнений не осталось: братья Максимовы, Лариса и Борис Гориковы дети одного отца.

Борис во всем слушался сестру, был очень мягким, ведомым человеком. Лариса же сначала согласилась на донорство, а потом испугалась. Николай Николаевич попросил меня встретиться с ней на нейтральной территории и поговорить. Мы встретились в кафе, она очень нервничала. Вдруг увидела за соседним столиком свою коллегу по школе и убежала. Я ринулся за ней. Короче, трудно мне с Ларисой пришлось, она истеричная особа, гиперэмоциональная. Но в конце концов я убедил ее в безопасности всех процедур, напомнил, что взамен она получит дом в Таиланде, честно сказал: «Это история не на один год, по моим расчетам лет на пять-шесть, но ведь порой люди дольше ждут своего счастья. И всякое может случиться, вероятно, вас отпустят раньше».