Маргарита Малинина - Портфолио мадам Смерти

Обе только-только успели открыть глаза (точнее, делали вид, и у них это здорово получалось), лежа на сдвинутых вместе кроватях чуть ли не в обнимку, и глядели на меня недоумевающе.

— Ты че? — прохрипела сонным голосом Светка.

— Убейте меня! Ну же! Никто ведь не узнает, что это будет смерть вне очереди! Довольно спектаклей, здесь никого, кроме нас! Так чего тянуть? А? Я вас спрашиваю, сволочи!

— Она че, с дуба шмякнулась? — обратилась Света к соседке.

Та вообще и слова молвить не могла.

В конце концов я заставила их подняться и привела в комнату, к окну, разъяснив, что к чему.

— Может, она просто сбежала? — предположила далекая от статуса умного человека Света. — Ну и поранилась немного об окно.

— Как об окно можно пораниться?! — взывала я эмоционально. — Видишь, это кровь! Ее убили прямо здесь!

— Да ну, глупость, — продолжала Барская упрямо качать головой.

— Ничего и не глупость, — согласилась со мной Лера. — Они действуют строго по списку. И я следующая!

— Кто — они? — воодушевилась я. — Ты знаешь, кто это делает?

— Конечно, знаю. — Я затаила дыхание, предвкушая разгадку. — Это демоны. Они служат проклятью.

Мы со Светой переглянулись. Не такого ответа мы ожидали от нее сейчас. Видно, у Валерии наметился регресс: она вернулась к мыслям о действующем проклятье. Я-то надеялась, у нее есть нормальная версия… Что же происходит? Что, на хрен, происходит здесь? Я не могу постигнуть этого! Почему два тела оставили на всеобщее обозрение, а остальные забрали? И кто? И с какой целью? И живы ли мои друзья? Возможно, Катю только ранили, чтобы она не оказывала сопротивления, когда ее похищали. Но опять же: зачем? Воистину, вопросов было больше, чем ответов. Ответов не было вообще.

Мы прекратили бессмысленное разбирательство и заперли окно изнутри. Никто сюда больше не влезет. Ясно, что Катя сама открыла окно, снаружи это сделать было невозможно, только если разбить, но стекло-то осталось цело. Непонятно, почему она все-таки это сделала. Сама ведь говорила, мол, не знает, не заржавели ли рамы ввиду неиспользуемости. Решила проверить? Среди ночи? А преступник точно знал, когда она это сделает, поджидая ее на корточках, прислонившись к стене?! Бредни.

Мы немного посидели вместе, затем Света с нашей помощью разбаррикадировала дверь, заявив, что ей нужен свежий воздух, и отправилась на прогулку. Лера же ушла в свою комнату. Я — в свою.

Погоревав немного о подруге, я стала заправлять кровать, и тут мне вспомнился блокнот, сунутый заботливой Катей под мою подушку. Мгновение спустя он уже покоился в моих руках, раскрытый на втором развороте.

Сверху начинался подсчет средств, необходимых для записи второго альбома. Как я это поняла? Да просто там так и было написано корявым Фалиным почерком: «2 альбом “The metal breaks the silence”: аренда студии — $…, наладка инструментов — $…, новые трансформаторы — $…, качественный усилитель звука — $…; протолкнуть альбом: радио — $…, снять клип — $…, статья в журнале — $…» Я не называю сейчас никаких сумм, просто потому что не помню их. Одно точно — писал Фалалей все в долларах. Снизу стояло «итого» и довольно внушительная сумма, по крайней мере, для нищей студентки. Скажу только, если бы раньше я планировала записать собственный альбом, я бы тут же отказалась от этой дорогостоящей затеи.

Последняя строка меня озадачила: «Большой Боб — 2000, папан — 4000, М — 12 000, К — 1500, ЗАО «Росстроймаш» обещали 20 000». Что это за тысячи? Тоже в долларах? Почему это ЗАО обещали простому парню, слегка сдвинутому на готическом металле, аж двадцать тысяч баксов? За что? Непонятно. Но, по-видимому, Фаля все-таки указывал своих спонсоров. Почему же Катя хотела, чтобы я заострила на этом свое внимание? Даже если оба инициала наводят меня на мысли о ком-то, то одна буква отнюдь не доказательство. Да и нет у Малиновой таких денег. А Кеша уже, к несчастью, мертв.

— Белиберда! — возмутилась я нехваткой у себя извилин и с горя кинула блокнот о стену. Издав звук, он устроился на полу возле моей постели. Расстроенная дальше некуда, я взяла журнал «Стиль», улеглась поудобнее, собравшись почитать, но уж очень сильно данное издание ассоциировалось с моей канувшей в неизвестность подругой, и я вместо этого разревелась, роняя горькие слезы прямо на глянцевую обложку.

За что мне все это? Господи, почему так произошло? Я потеряла всех своих самых лучших друзей! Я не знаю, где они, что с ними и живы ли они вообще. А если они на последнем издыхании, умирают мучительно под пытками голодного изверга, то я, увы, не могу им помочь. И это убивает сильнее всего.

И почему-то очень жалко Кешу. Это был самый неподражаемый, самый необыкновенный из всех людей, кого я встречала. Странно, почему-то кажется, что люди, выделяющиеся из общей массы, должны жить долго. А лучше — вечно. Если кругом будет одна серость вроде Светланы, жить будет куда скучнее и безынтереснее. Жизни вообще не будет. Потому что все основано на контрасте. Покуда есть Кеши, темнокожие москвичи, мудрые философы и высоченные баскетболисты в одном флаконе, имеются и остальные люди, совершенно простые. Но если Кеш не станет, остальные тоже не будут существовать. Существует лишь то, что контрастирует с чем-то иным. Если будет одна осень, осени не будет вовсе…

Неожиданно меня посетила мысль, которую я не могла поймать долгое время до этого. Вот как наш мозг устроен: если над чем-то ломать голову, как ни старайся, ответа не найдешь; но стоит на что-нибудь переключиться, как ответ приходит сам собой.

Из оставшихся людей один человек вполне мог разделаться со всеми. И как же меня раньше не посетила эта мысль? Все же так просто. Самое интересное, что эти преступления были тщательно спланированы и очень задолго до самой поездки! Прав был Женя: действует профи.

Почему-то страха больше не было. Наверно, незримого врага всегда боишься сильнее, чем уже идентифицированного.

Я спокойно вышла из комнаты и, пройдя через всю столовую, постучалась в дверь.

— Да?

Я вошла. Валерия была в комнате одна и читала журнал, один из тех, что валялись в туалете. Действительно, что еще остается делать в нашем положении? Особенно, когда ничего хорошего уже не ждешь. Только читать. Ну еще и плакать, как я, например.

— Лер, а где Света?

— Еще на улице. Сказала, что пошла к заливу. — Я вдумчиво кивнула и хотела уходить, но она вновь заговорила: — Ты не переживай за нее, сейчас ведь моя очередь.

Она сказала это так хладнокровно, что я поневоле начала смеяться над иронией судьбы. Человек действительно привыкает ко всему. Даже к периодическим покушениям на свою жизнь.

Я снова кивнула и вышла из дома.

На улице было свежо. Мои зубы начали выбивать дробь. Изо рта пошел пар. Джинсовка не грела, хорошо хоть я додумалась накинуть сверху темно-синий рабочий халат, висевший возле двери на гвоздике, оставленный, судя по всему, прежними жильцами, а может, еще кем. С одной стороны, от него не так много тепла, с другой же — лишняя тряпочка все равно, как ни крути, будет греть. Кстати, любопытный момент: Катя исчезла вместе с обувью и вельветовым пиджаком, под одеялом она лежала, ясное дело, без этого.