Лариса Соболева - Седьмое небо в рассрочку

Вдруг вдали блеснуло нечто похожее на зеркальце, Марин тут же отвлекся от странноватого мужа, напрягая зрение и высматривая, что именно перетянуло ярким блеском его внимание.

– Лев! – позвал вдовца мужчина лет сорока пяти, статный и волевой, вместе с тем внешне очень похожий на мужа убитой. – Лев, все уже уехали, мы только тебя ждем.

– Иду, – нервно отозвался тот, после чего вновь перевел глаза на Шатунова.

А тому осточертели паузы, вдовец будто нарочно расставлял их после каждого слова. Новая пауза вышла неоправданной или недосказанной, какое-то «недо…» в ней точно присутствовало. Шатунов терпеливо выжидал.

– Это мой брат, – потупился вдовец. – Родной.

И неохотно (очень неохотно) он поплелся к ожидавшей его машине. Но вдруг, не сделав и десяти шагов, повернулся с вопросом, явно мучившим его во время натянутого диалога:

– И все же… почему она позвонила именно вам?

– Па! – высунулся из машины Пашка. – Ты скоро?

– Мне бы тоже хотелось знать, почему мне, а не вам? – вопросом на вопрос, при всем том достойно и сухо ответил Шатунов мужу Ксении.

Что означала новая пауза в исполнении Льва Марковича, не понял ни Марин, ни Шатунов, который не стал ждать еще одного каверзного вопроса, а, попрощавшись, забрался в машину.

Кладбище – не проезжая часть, здесь не разгонишься, и Южин поехал со скоростью черепахи. В то же время впечатлительный Марин не сдержался, повернувшись к шефу, выразил восторг:

– Здорово вы его, Леонид Федорович! А чего он хотел?

– Понятия не имею, – пожал плечами Шатунов.

– Пап, кто это был? – поинтересовался Пашка.

– Да так… – не объяснил отец.

– На ящерицу похож, – дал оценку Пашка. – На большую ящерицу. Вреда от нее вроде не будет, но смотреть противно.

А верно подмечено, поэтому мужчины, кроме Шатунова, рассмеялись, согласившись с Павликом. Но, как по команде, и оборвали неуместный смех, лишь взглянув на сумрачного шефа, хотя тот, кажется, находился в ином измерении и не слышал их. А еще через полминуты Южин переключился на объект впереди, воскликнув:

– Ну и походон! А сама-то, сама… о! Я тащусь.

Навстречу шагала девица, расписанная под черно-белую фотографию…

На заднем сиденье джипа, опираясь спиной о дверцу, Люка засмотрелась в оптический прицел. Одно время на кладбище не разрешали сажать деревья – самодурство у некоторых доходит до абсурда, а другой начальник разрешил озеленять кладбище. Тонкие деревца только приживались, были слишком малы, следовательно, Люке открывался обзор на весь погост. Она хорошо видела свою жертву, сзади которой стоял рослый амбал. Но и перед Шатуновым возвышался мужик, он топтался на месте, то открывая, то закрывая жертву, нужно подгадать момент и…

Люка заметалась по сиденью, осматриваясь по сторонам. Собственно, опасаться по большому счету нечего, снайперская винтовка с глушителем, но береженого бог бережет.

– Что? Что такое? – забеспокоился Хок, опустив бинокль.

Именно блик от стекол, поймавших солнечные лучи, заметил Марин.

– Сиди! – бросила ему Люка. – Хочу убедиться, что рядом никого… А то будет идти мимо какой-нибудь придурок, не валить же и его! К тому же бесплатно. Гек оказался прав! Народу полно, и нам это на руку…

День весенний и солнечный, народ приехал подчистить могилы после зимы, наверное, покойникам приятней лежать, зная, что наверху прибрано. Так вот, при таком скоплении попробуй найди стрелка.

Люка ерзала, устраиваясь. Винтовка длинная, выставлять в окно даже часть дула нельзя, следовало найти максимально удобное положение и поторопиться. Но вдруг Хок схватился за ствол:

– Люка, с ним сын! Не надо!

– Пусти, идиот! – прошипела она, пытаясь вырвать винтовку. – Другого случая ждать придется, может быть, месяц-два!

– Только не при сыне! Нельзя! – не отдавал он оружие.

– Пусти! Плевать мне на… У тебя не все дома!

– Это у тебя не все дома! При мальчишке нельзя валить отца!

Внезапно около машины выросла фигура дородной тетки, загородившей собой обзор на кладбище. Неудача просто преследовала их.

– Да сейчас найду! – крикнула тетка кому-то, увидела в машине молодых людей и двинула к ним. Люка вырвала винтовку и опустила ее на дно джипа. – Извините, у вас не будет спичек? Забыли дома…

– Мы не курим, – сказала Люка.

– А зажигалки нет? Я верну.

– Не курим, – огрызнулась Люка.

– А, ну, извините, извините…

Женщина потопала дальше искать спички, не обидевшись на неласковость. А время упущено безвозвратно, Шатунова след простыл, значит, он в машине, которая медленно ехала по дороге кладбища.

– Все пропало, – зло зашипела Люка. – Так удачно сложилось, он у меня был как на ладони! Что теперь делать, что?

– Ничего, – вяло промямлил Хок.

Подруга серьезно настроилась на скандал – куда-то же следовало выплеснуть накопившиеся отрицательно заряженные частицы, да зазвонил телефон. Хок опустил лоб на руль и замер, честно сказать, в его груди сжалось сердце. Если Люка сообщит, что он помешал ей застрелить Шатунова, ему несладко придется, такое не прощается.

– Да, Гек? – сказала она в трубку.

– Что там у вас? Почему так долго не звоните?

– Считаешь, это все равно что вареников налепить?

– Нет? До сих пор нет?

Хок слышал диалог слово в слово, Люка включила громкую связь, для него включила и кидала в любовника колючие взгляды. Он ждал, когда она заложит его. Ну вот, пауза… Она обязана сообщить о том, что упустили Шатуна, он жив и чья в том вина. Но не сообщала. Хок выпрямился и поднял глаза на зеркало заднего вида над лобовым стеклом, в нем он увидел ее, она тоже смотрела на него и кусала нижнюю губу. Нелегко ей, нелегко.

– Люка, ответь, – требовал Гектор. – Да или нет?

– Да, – солгала она. Для чего солгала?! Хок резко повернулся к ней с молчаливым вопросом в глазах, но нет, он не ослышался. – Мы сделали его.

– Отлично. Я жду вас, поторопитесь.

Бросив трубку на сиденье, Люка уставилась в окно, видно, ее манил автомобиль, в котором находился король удачи Шатунов.

– Зачем? – тихо вымолвил Хок. – Зачем солгала?

– Заводи мотор, – буркнула Люка. – Заберем бабки и сдернем отсюда, в этом городе нас преследует рок. Поехали, я сказала!

Они не могли знать, что ждет их на самом деле, всю дорогу молчали, как во время похоронной церемонии. Хок оправдывал свой поступок: родителя нельзя убивать при ребенке, иначе наступит конец света, для всех наступит. А Люка… черт ее знает, о чем она думала.

В парковую зону въехали с тыла, где нет ограды. Зато с этой стороны расчищено несколько площадок для парковок, расположены они в разных частях, к ним ведут удобные подъезды. Проехав по периметру парка, у заросшего тиной пруда оба увидели одинокую семерку. Сюда не стремится народ. Пруд напоминает болото, воняет гнилой тиной, его обходят стороной, предпочитая посидеть не на травке, а в кафешке неподалеку.