Дарья Донцова - Завещание рождественской утки

Я не успела найти достойный ответ.

– Варламов ждет в бюро пропусков, – сообщил Валерий, входя в кабинет. – Где его посадить? В первой допросной?

– У парня вертолет на реактивной тяге? – изумился Олег. – В городе пробки.

– Просто повезло, – пояснил Пиратино. – Он, когда я позвонил, находился в соседнем с нашим офисом доме. Там магазин «Все для массажа», говорит, приехал за раскладным столом, его старый сломался.

– Может, и не соврал, – протянула я, вспомнив, как мы с Люсей испугались, увидев в ВИП-переговорной Варламова. – Он об этом упоминал.

– Если человек подозревает всех во лжи, он параноик, – поддел меня Олег.

– Или профессиональный следователь, – отправила я мяч обратно. – Ты же любишь повторять: «Все люди врут».

Олег встал.

– Мы с Валерой поговорим с Иосифом, а вы с Тоней сядете у монитора. Все увидите и услышите. О’кей? Понимаете же, что ваше присутствие в допросной будет по меньшей мере неуместным? И я сам с ним справлюсь.

Мы с Тонечкой одновременно кивнули, спорить не хотелось. Спросите почему?

Куприн ужасный зануда, а еще у него комплекс сверхполноценности, он считает себя самым умным, самым образованным, лучшим поваром, водителем, мастером на все руки. По каждому поводу у Олега имеется собственное мнение, и он отчаянный спорщик. Когда мы жили вместе, Куприн был готов использовать любой, даже незначительный повод, чтобы подчеркнуть: он прав, а я опять сказала чушь. Ну, например, едем мы в магазин, я смотрю на часы и говорю:

– Минут через двадцать будем на месте.

Олег делает изумленное лицо.

– Да ты чего? Доберемся намного раньше!

– Дорога забита машинами, – ввязываюсь я в ненужный спор.

– Нет, почти свободна, – заводится Олег.

Он начинает гнать изо всех сил. Наша машина перескакивает из ряда в ряд, проезжает перекрестки на желтый сигнал светофора и в конце концов, притормаживая у супермаркета, муж гордо заявляет:

– Я, как всегда, прав. И когда ты перестанешь со мной спорить? Конечно, мы доехали быстрее, чем ты предполагала, не за двадцать, а за девятнадцать минут.

Сколько раз мне в подобной ситуации хотелось достойно ответить мужу, но я всегда сдерживалась. Но вот вопрос: куда исчезают все отрицательные качества, когда Олег на работе? Куприн прекрасный следователь, умный, понимающий, способный выслушать собеседника и понять его позицию, он великолепный актер и тонкий психолог. На допросах у него откровенничают даже те, кто ни за какие пряники не собирался говорить правду. Главное, ему не мешать, и Олег добьется блестящих результатов.

Мы с Тонечкой устроились около большого монитора и прилипли к экрану.

Сначала Иосиф Петрович вел себя настороженно. Однако Куприн сумел разговорить его, и массажист разоткровенничался.

Да, у него эпилепсия, причиной которой явилась, по мнению врачей, младенческая травма. Он скрывает свою болезнь, ведь большая часть людей, ничего не смысля в медицине, считает эпилептика кем-то вроде шизофреника, и они не захотят, чтобы ими занимался человек с таким диагнозом, пусть даже и прекрасный массажист. Припадки у него, благодаря регулярному приему лекарств, случаются редко, длятся недолго. Несколько раз Иосифу становилось плохо при посторонних, но он очень быстро приходил в себя и объяснял: «Страдаю вегетососудистой дистонией, это не заразно».

Да, он до того, как отправиться в школу, воспитывался в разных детдомах и был несчастлив.

Да, он знает, почему стал сиротой. Откуда? Евгения Львовна рассказала. Приемная мать приехала по вызову на «Скорой» в квартиру известного артиста Расторгуева…

Пока Иосиф излагал свою историю, я горделиво посматривала на Тоню. Надеюсь, она по достоинству оценила мои ум, сообразительность и фантазию. И Олег с Валерием сейчас просто обязаны мысленно аплодировать мне. Ну не молодец ли я?

Куприн продолжал задавать вопросы, Варламов спокойно отвечал.

Да, в детстве и юности он ничего не знал о том, что с ним случилось, считал себя сиротой, которому повезло с приемными родителями. Правду Евгения Львовна открыла сыну перед смертью. Зачем она это сделала? Иосиф не задал матери этого вопроса. Он был шокирован известием о сестре, которая уронила его на пол, самоубийством Галины и тем, что родная мать пыталась инсценировать отравление свое и детей. Евгения Львовна тщательно собрала информацию о раннем детстве усыновленного мальчика, и вот тут она объяснила причину этого: чем глубже знаешь прошлое ребенка с неврологическими и психическими проблемами, тем лучше и быстрее поможешь ему с ними справиться.

Да, спустя некоторое время после похорон матери Иосиф решил найти Веронику. С чего вдруг? Но ведь у него нет родных, а это сестра. Может, она в восемь лет и хотела утопить новорожденного, но маленькая глупая девочка не отвечала за свои поступки.

Евгения Львовна рассказывала, что когда она вошла в квартиру, Вероника была в истерике, помощь пришлось оказывать не только младенцу, но и девочке, которая кричала:

– Я хотела спасти братика! Я его случайно уронила! Я не собиралась его убивать!

Евгении Львовне пришлось сделать ей успокаивающий укол. Потом врач обратилась к няне:

– Девочку необходимо госпитализировать, у нее шок.

Но прислуга зло ответила:

– Нет! Сейчас приедет хозяин, ему решать, как поступить с мерзавкой. Увозите скорей малыша, не возитесь с малолетней убийцей.

Из няньки просто перли злость и агрессия. Евгения Львовна посмотрела на трясущуюся Нику, в ее огромные разноцветные глаза, и погладила девочку по голове. Вероника прижалась к ней, прошептала:

– Я не хотела причинить зло братику. Но я очень больна. У меня…

Няня резко дернула ее за плечо и сказала врачу:

– Вас же вызвали к мальчику. А пока вы тут ерундой занимаетесь, он погибнуть может. Вероника не нуждается в вашей помощи.

Евгения Львовна спросила:

– Фамилия девочки Расторгуева? Я могу увидеть ее мать?

– Это еще зачем? – возмутилась нянька. – Галине плохо, она лежит в постели. Девочка падчерица Андрея Борисовича. К чему вам ее данные?

– Я делала укол, должна заполнить историю болезни для отчета об использованном лекарстве, – пояснила врач.

– Сплошная бюрократия! – обозлилась няня. И нехотя сообщила: – Вероника Юрьевна Борисова, восемь лет.

Уходя, Евгения Львовна обернулась. Опять увидела заплаканное личико маленькой девочки, на котором горели огромные несчастные разноцветные глаза, и внезапно подумала: «Что-то в этой истории не так».

Когда она подрабатывала на «Скорой», у нее было много вызовов, большую часть пациентов Евгения Львовна быстро забывала. Но вот Веронику Борисову запомнила на всю жизнь. Может, из-за гетерохромии, может, из-за гражданского мужа матери, известного артиста, а может, из-за ужасного душевного состояния, с каким она покидала квартиру Расторгуева. В конце концов, неважно, почему Ника поселилась в ее памяти, но врач нет-нет да и думала о ребенке. Когда в детдом поступил малыш Борис Андреевич Расторгуев, у Евгении Львовны екнуло сердце. Потом она прочитав историю болезни новенького, убедилась, что на ее попечении оказался тот самый мальчик, и решила, что это судьба. Евгения Львовна и ее муж решили усыновить сироту. Супруги часто говорили о Нике и постепенно пришли к выводу, что скорей всего она ни в чем не была виновата…