Татьяна Луганцева - Та ещё штучка!

«Интересно, ничего, что я так поздно? Хотя… Кристина приглашала меня, когда стемнеет, только прошлой ночью, а я – растяпа, пришла лишь сейчас. Интересно, Кристина точно не испытывает любовных чувств к Эрвину? А то я просто свечусь счастьем, как бы это ее не расстроило… Опять я не о том думаю! Похоже, у нее очень даже неплохо все складывается с Маратом. Кстати, его я действительно давно не видела. Может, он был все это время с Кристиной?»

Аня подошла к деревянной двери и позвонила в колокольчик.

Но на ее звонок никто не откликнулся. Обидно, она проделала такой путь, а ей никто не открывает. Мало того, ее, оказывается, никто и не ждал, несмотря на странный и горячий призыв.

«Может, кто-то пошутил? – вдруг подумала Анна. – Или это сделала сама Кристина? Один раз она уже пошутила, работая над моим образом… но этого ей было мало?»

Анна звонила и звонила, так как в душе поселилась смутная тревога. Никто не отвечал. Тогда она решила постучать в дверь. И дверь открылась при первом же ударе. Тревога, что гнала Анну в путь, стала набирать обороты, словно сорвавшийся с вершины снежный ком. С замиранием сердца Анна вошла в дом, пахнущий краской для волос, кремами и парфюмом, и в темноте двинулась вглубь.

– Ау! Кристина! Кто-нибудь! Эй! – Анна шла в полутьме, окликая хозяйку скорее для собственного успокоения, так как звуки одиноких шагов в пустом доме вызывали панику.

Почему-то Анна поняла, что дом абсолютно мертв, и от этого ощущения ее будто мороз пробрал. Но она понимала, что, если сейчас убежит, это будет неправильно. Аня поднялась по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и стала там искать Кристину. Она проходила комнату за комнатой, оглушенная стуком своего сердца, уже не зовя Кристину в голос, боясь спугнуть кого-то.

Легкий шум воды привлек внимание Ани. Она облегченно вздохнула.

«Ну, конечно! Кристина принимает душ, поэтому и не слышит ничего. А я-то уже напридумывала… Надо будет отругать ее за открытую дверь. Я, конечно, понимаю, что мы не в Москве, но все же можно было и закрыть дверь, когда одна в доме принимаешь душ», – думала Аня, в душе ликуя, что все-таки обнаружила признаки жизни в этом доме. Аня вошла в спальню Кристины и прошла мимо большой круглой кровати, мимо трюмо с баночками косметики и шкатулками для драгоценностей по мягкому ворсистому ковру в сторону туалетной комнаты. У двери Аня задержалась.

«Что я туда полезу? Человек принимает душ… Подожду ее здесь, потом объяснимся».

Она прошлась по комнате, осматривая мебель в сельском стиле, и не удержалась от соблазна потрогать каждую баночку с кремом и даже примерить пару сережек из белого металла с блестящими камешками. Аня оценила серьезную классическую литературу, книги стояли за стеклом в шкафу, который был очень древним и ценным. Правда, тут же на прикроватной тумбочке лежала пара женских детективных романов. Анна уселась в кресло рядом со столом, заваленным всякой всячиной, и подтянула под себя ноги.

«Что-то долго Кристина моется, хотя это не мое дело. Вот будет неудобно, если они выйдут оттуда вдвоем с Маратом. Обнаженные и довольные, а тут картина “Не ждали”».

Аня посмотрела на часы и зевнула. Именно в это время зазвонил телефон, настолько резко и пронзительно, что Аня даже подпрыгнула в кресле.

«Господи! Ну и звоночек! Как еще Кристина заикой не стала? Кому надо звонить в два часа ночи?» – недовольно подумала Аня и взяла трубку.

– Алло? – спросила она по-немецки, ведь, кто бы ни звонил Кристине так поздно, он явно не ожидает услышать русскую речь.

– Деньги собрала? – раздался грубый и какой-то неестественный голос.

– Деньги? – растерялась Аня, переходя на английский язык.

Ответом ей было исполнение припева песни «Аббы» «Мани, мани, мани».

– Миллион готов или ты дуришь меня? – не меняя интонации, произнес голос.

– Готов, – почему-то ответила Аня, не зная, к чему это может привести.

– Очень хорошо, а то я уж думал, что твоему Марату голову придется снести.

Анна закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

– Что с Маратом?

– Он жив, пока… но чувствует себя плохо. Принесешь деньги завтра утром в договоренное место и тогда, возможно, спасешь жизнь своему любовнику. Поняла? – Голос был грубый и неприятный, а уж если принимать во внимание все, что он говорит… – Поняла?! – Угроза в голосе мужчины усилилась.

– Поняла… только…

– Что?!

– А где место нашей встречи? Я что-то запамятовала.

– Ты, Кристина, издеваешься, что ли? – Голос от возмущения даже изменился.

– Вы только ничего не делайте с Маратом, хорошо? – запаниковала Анна, проклиная себя за то, что взяла эту злосчастную трубку. – Я все сделаю, только скажите, куда принести деньги?

После минутного замешательства мужчина назвал адрес, пояснив:

– Это лес. Деньги надо положить в большой, пустой внутри пень, и чтобы никаких полицейских. Тебе не удастся меня провести, я буду за тобой следить.

Мужчина отключился, а Аня поняла, что снова куда-то вляпалась. Главное, что теперь стало понятно, почему они давно не видели Марата.

«Зачем я ответила на этот звонок? Я же в чужом доме! По инерции? Вдруг этот мужчина понял, что я не Кристина, вдруг он причинит вред Марату? И все из-за меня? Какой ужас! Нет уж, Кристине придется объяснить мне всё, и очень подробно. Что-то она долго моется…»

Анна, которую трясло от нервного возбуждения, подошла к двери в ванную комнату и громко постучала.

– Кристина! Кристина, выходи! Это я, Анна!

Ответа не последовало, и Аня решительно рванула дверь на себя. Белоснежный кафель, дорогая сантехника, какой-то неприятный, едкий запах и задернутая занавеска с веселыми рыбками, закрывающая ванну. Аня холодной, словно не своей рукой отодвинула занавеску и едва не потеряла сознание. Даже труп не мог бы произвести такого впечатления, но она увидела не труп, а скелет. Самый настоящий скелет с одутловатым и страшным лицом Кристины, голова которой торчала из жидкости. Аня не успела ни о чем подумать и благополучно отключилась.

Ане стало радостно только оттого, что она хотя бы вспомнила, как ее зовут. Больше она ничего вспоминать и знать не желала, хотя сидящий напротив мужчина, очень похожий на полицейского Симона Хаса, явно хотел ее объяснений. Это-то и пугало Аню.

– Надеюсь, мне приснился страшный сон? Самый страшный за всю мою жизнь!

– Если вы имеете в виду труп, то есть скелет Кристины, то это – жестокая явь! – ответил Симон, выглядевший весьма неважно. У него заметно дрожали руки и даже щеки.

– Этого не может быть… – прошептала Анна, беспомощно водя руками по атласному покрывалу, которым ее укрыли, – вы мне тоже снитесь.

– Могу вас ущипнуть.