Дарья Донцова - Медовое путешествие втроем

Светлана вскочила.

– Разрешите мне осмотреть комнату Кати? – попросила я.

– А зачем? – встрепенулась Светлана.

– За день до смерти Юры Катя взяла у меня диски с фильмами по книгам Агаты Кристи, которые мне дочь купила, – соврала я. – Надеюсь, горничная не прихватила их с собой. Неудобно будет перед Машей, она может обидеться, что я отдала ее подарок чужому человеку.

– Конечно, – разрешила Терентьева, – поищите спокойно.

Комната горничной показалась мне нежилой. В шкафу не было никакой одежды, в тумбочке и на столе отсутствовали лекарства и всякие милые сердцу мелочи. Я заглянула в маленькую ванную комнату, которой пользовалась горничная. Но и тут не нашла ничего примечательного. Крохотная раковина, абсолютно свободная стеклянная полочка над ней и пластиковые дверцы, за которыми прятался душ. На специальной подставке висело три одинаковых канареечно-желтых полотенца. Вероятно, они были хозяйские, поэтому Катерина сочла нужным их оставить, как, впрочем, и круглый коврик в виде улыбающейся рожицы.

Я вернулась в комнату, села на диван, оперлась локтем о подушку и вдруг почувствовала под ним что-то твердое. Расстегнула молнию на гобеленовой наволочке, увидела ворох набивочного материала, порылась в нем и вытащила небольшую коричневую книжку в обложке из искусственной кожи. Ни названия, ни имени автора на переплете не было. Я откинула книжку и поняла: это фотоальбом. Начала его листать, и передо мной стала разворачиваться история жизни Андрюши.

Похоже, Катя очень любила сына хозяев, что меня не удивило. Я знала, что Екатерина воспитывала мальчика, совмещая две должности, няни и домработницы.

Я внимательно рассматривала снимки. Первой была традиционная фотография, которая есть почти в каждой семье, – Лена стоит на пороге родильного дома с букетом в руке, рядом со счастливо-растерянным лицом маячит Юра, крепко прижимающий к груди кулек, перевязанный голубыми лентами, около новоиспеченных папы и мамы толпятся, вероятно, лучшие друзья. Самая крайняя слева – Катя. У нее очень бледное, осунувшееся лицо с синяками под глазами. А на заднем плане стоит немолодая женщина, одетая в простое темно-серое платье. Скорей всего, это прохожая, которая остановилась полюбоваться на чужую радость и случайно попала в объектив.

А вот новогодний праздник в детском саду. Андрюша наряжен зайчиком, на нем черные брючки, белая пушистая кофточка, шапочка с длинными, торчащими вверх ушками и варежки из козьего пуха цвета снега. Малыш стоит у елки, его за руку крепко держит Юра. Чуть левее маячит принаряженная Катя, а поодаль пенсионерка в давно немодной мохеровой кофте. Наверное, одна из воспитательниц или нянечка.

Ну и конечно, в альбоме были снимки, запечатлевшие день первого сентября, и по ним видно, как взрослел мальчик. Вот Андрюша смешной, коротко стриженный шестилетка с огромным букетом гладиолусов.

В России происходят глобальные перемены, меняются политические режимы, гремят гражданские войны, их сменяют годы мира, застоя. Все течет, все изменяется, как говорили древние философы. Но кое-что остается постоянным – первого сентября дети России отправляются на торжественную линейку именно с гладиолусами. Мне кажется, эти цветы специально выращивают для этой цели. Я ни у кого ни разу не видела в доме букетов из гладиолусов, лично мне их никто не дарил, я тоже не преподносила шпажники [11]своим знакомым. Но маленькая Даша Васильева всегда в первый день сентября шла на занятия именно с этими цветами.

На фото около сына возвышается Юра, он держит за лямки новенький ранец, с другой стороны стоит Катя, которая ради торжественного случая накрасила губы и сделала прическу. А за ее спиной видна тетушка в бордовой куртке, возможно, чья-то бабушка, которую невольно захватил фотограф.

Я переворачивала страницы. Вот сын Малининых идет во второй класс: Андрей, Юра, Катя и незнакомка в зеленой шляпе. В третий: Андрей, Юра, Катя и женщина в плаще. В четвертый: Андрей, Юра, Катя и старушка в платочке. В пятый: Андрей, Юра, Катя и пожилая тетушка в синем платье. Малининым не везло, к ним постоянно пристраивался кто-то из посторонних. Или…

Я вздрогнула и начала еще раз изучать фотографии. Вскоре мне стало ясно: незнакомка в возрасте на всех кадрах, включая тот, где Андрюшу забирают из роддома, одна и та же женщина, только по-разному одетая. Она старается держаться в отдалении от Малининых, но явно хочет быть запечатленной вместе с ними.

Я вытащила последнее фото, сделанное, как гласила подпись под ним, в прошлом году, положила его в карман платья, открыла окно, осторожно бросила альбомчик в траву, закрыла раму и вернулась в столовую. Там над чашкой чая сидел хмурый Андрюша, перед ним лежал мобильный телефон, дорогой сенсорный аппарат, точь-в-точь как тот, что мне подарила на Новый год Манюня.

– Добрый вечер, – поздоровалась я. – Ты не спишь? Уже поздно.

– Я не маленький, – огрызнулся подросток. Потом добавил: – Уроки делал. Мама запретила выходить, пока математику не решу, заперла меня в комнате. Никогда так раньше не поступала! А задание очень трудным оказалось.

– Конечно, ты уже не маленький, – согласилась я, – но знаешь, я, даже став взрослой, стараюсь лечь в кровать пораньше. Наверное, у меня в роду были бурые медведи, потому я и уродилась соней.

Андрей, проигнорировав мое замечание, начал громко хлебать чай. И вдруг сказал:

– Меня отправляют в Англию.

Я кивнула.

– Уже знаю.

– Скорей бы, – бормотнул Андрей.

Я решила поддержать разговор:

– Хочешь в Лондон?

– Да, – ответил мальчик. – Надоело в Москве. Учителя тупые, одноклассники отстойные.

– Надеюсь, в Великобритании тебе повезет, и ты встретишь там отличных педагогов и обзаведешься хорошими друзьями. От всей души тебе этого желаю! – воскликнула я. – Можешь ответить на один вопрос?

Андрюша взглянул на меня, я положила перед ним снимок.

– Кто тут сфотографирован?

– Тест на интеллект? – с издевкой осведомился младший Малинин. – Папа, я и Катя. Отец всегда меня первого сентября в школу провожал, как маленького. Я просил его больше так не делать, а он в ответ: «Традиции нельзя нарушать». Ребята оборжались – прошлой осенью я один со взрослыми пришел.

– Фото, наверное, всегда делала мама, – предположила я.

Андрей поморщился.

– Почему вы так решили? Нет, она никогда в школе не появлялась. Всегда только отец перся.

– И Катя. Я думала, Лена вас фотографировала, – сказала я.

Андрюша покосился на свой телефон.

– Не-а. Папа просил кого-нибудь из учителей или ребят нас щелкнуть. Глупая идея. В библиотеке на втором этаже целый альбом таких снимков есть. Надо его сжечь!