Татьяна Полякова - Неопознанный ходячий объект

— Хорошо, что я тачку в гараже оставила, — пробормотала Женька, чутко прислушиваясь к тому, что происходило в подъезде. — Может, этот гад решит, что нас нет дома? Как думаешь, он дверь не будет выламывать?

Я подумала, что Женьке не мешало бы выйти замуж и вдоволь называть гадом своего мужа, но промолчала, лишь сведенными бровями и неодобрительным взглядом давая понять, что направление, которое принял наш разговор, мне не по душе. Тут хлопнула подъездная дверь, и через минуту мы смогли лицезреть Романа Андреевича, который вышагивал к своей машине.

— И ничего он выламывать не собирался, — удовлетворенно заметила я, хотя за пару секунд до этого клясться в том ни за что бы не стала.

— Слава богу, — вздохнула Женька. — Дверь у меня хлипкая, и, по большому счету, ее не жалко, пусть бы крушил на здоровье, но ведь потом мороки… Ну что, раба божья Анфиса, потопали?

— Куда? — поинтересовалась я.

— Не знаю… — Женька еще раз выглянула в чердачное окно. Роман Андреевич как раз покидал двор. — Ромка твой хоть и без царя в голове, но жутко хитрющий, ему ничего не стоит занять позицию где-нибудь по соседству, чтоб хорошо просматривалась дверь подъезда, и выследить нас.

— Что же делать? — испугалась я, перспектива сидеть целый день на чердаке меня совершенно не прельщала.

— Пойдем через третий подъезд, — скомандовала Женька, — и сразу в кусты.

— Какие кусты? — Не знаю, что на меня нашло в тот день, но соображала я в самом деле неважно.

— Анфиса, соберись! — рявкнула подружка. — Кусты рядом с подъездом, уходим через парк. В гараж за тачкой заходить нельзя, он нас там может перехватить, значит, будем прорываться к остановке.

— А что потом, Женечка? — проблеяла я.

— Потом я еще не придумала. За мной. Чихая от поднятой нами пыли, мы прошли к третьему подъезду и выбрались на лестничную клетку. Немного поглазели в окно, впрочем, без всякого толка, после пятиминутной подготовки, покинув подъезд, юркнули в кусты и что есть духу припустились к остановке.

Ромкиной машины видно не было, это меня успокоило, я перестала втягивать голову в плечи и даже рискнула спросить:

— Куда теперь?

Женька, сидя в тени афишной тумбы, размышляла никак не меньше пятнадцати минут.

— Ни к кому из девчонок тебе нельзя. Найдет. Слушай, Людка говорила, что у нее родители на Дачу укатили, на все лето.

— Говорила, — кивнула я.

— Вот и отлично. Значит, квартира пустует, у нее и спрячемся.

— Тебе-то чего прятаться? — с легкой обидой заметила я.

— Если Ромка меня поймает, я могу проболтаться, — мрачно заметила Женька. — У каждого человека есть запас прочности. Свой я еще не проверяла, и, честно говоря, даже не хочется, если будут допрашивать с пристрастием, боюсь, могу не выдержать.

— Кто тебя будет допрашивать? — перепугалась я.

Женька задумалась, потом махнула рукой и заявила:

— Звони Людке на работу. Людка поначалу нам обрадовалась, потом растерялась, а затем начала волноваться.

— Да что случилось-то? — испуганно воскликнула она, Женька отобрала у меня трубку и начала излагать:

— Ромка вчера поколотил моих спонсоров, Анфиса на него сильно осерчала и решила наказать. Но ты же Ромку знаешь, если Анфиса вступит с ним в контакт, с его воспитанием очень скоро будет покончено, потому она должна держаться от него подальше. Мы тут прикинули: самое подходящее для этого место — квартира твоих родителей. Ромка о ней точно не знает. Мы укроемся там на пару дней.

Думаю, за это время в мозгах у него прояснится, он все осознает, а мы сможем вернуться домой.

— Хорошо, — согласилась Людка, — подъезжайте к пяти часам.

Мы трижды сказали «спасибо» и отключились, а потом загрустили. До пяти было еще довольно много времени. Поразмышляв немного, мы отправились в парк культуры и отдыха, где с приятностью провели часа полтора и даже смогли пообедать в кафе под открытом небом.

— У Ромки твоего совещаний не намечается? — некоторое время сосредоточенно над чем-то поразмышляв, спросила Женька.

— Завтра, в девять утра, — пожала я плечами, гадая, зачем ей Ромкино совещание.

— Это хорошо. Мне на работу прорваться надо. Предупредить, чтоб не ждали, и все такое. Еще и причину надо придумать… Хорошо бы творческую командировку.

— Думаю, ты преувеличиваешь. Не будет тебя. Ромка целыми днями выслеживать. А на звонки не отвечай, попроси кого-нибудь брать трубку и спрашивать, кто тобой интересуется.

— Как же, и твоим Ромкой этот номер не пройдет, — покачала головой подружка.

— Не драматизируй, — нахмурилась я, — он обзвонит всех наших и угомонится, будет названивать на мой сотовый, пока я не отвечу.

— А ты когда отвечать думаешь?

— Дня через два, — трезво оценивая свои силы, заявила я.

Но вскоре стало ясно — двумя днями никак не обойтись. К тому моменту Роман Андреевич развил бурную деятельность, буквально терроризируя моих подруг.

Когда позвонила Верка с рассказом, как Ромка ворвался к ней в магазин и учинил форменный скандал, я расстроилась. А после четвертого звонка уже пылала праведным гневом и поклялась, что подобные выходки очень дорого ему обойдутся, и увеличила срок до недели, а потом в приступе отчаяния и до двух недель. Тут Женька меня остановила, посоветовав не увлекаться.

Мы взяли такси и поехали к Людкиным родителям. Сама Людка поджидала нас, сидя на балконе. Она вручила нам ключи и уехала, так как торопилась в детский сад за дочкой, а мы с подружкой сели пить чай на кухне. Разговаривать мне не хотелось, и я по большей части молчала, время от времени односложно отвечая на Женькины вопросы.

— Чего нос повесила? — спросила она.

— А чему радоваться? Из дома я через балкон сбежала, и теперь у меня даже одежды нет.

— Я тебе свою одолжу, — осчастливила меня Женька, а я закатила глаза, демонстрируя бурный восторг и заодно пытаясь вспомнить, что из Женькиных вещей я могла бы надеть без того, чтоб самой себе не казаться чокнутой. Вкусы у Женьки такие, что облачиться в ее тряпки мог только человек совсем отчаянный.

Подружка с синим цветом волос чувствовала себя совершенно естественно, а одеваться предпочитала «оживленно», причем, до такой степени, что в глазах рябило.

В общем, жизнь не особенно радовала не только меня, но и Женьку. Мы попробовали смотреть телевизор — не помогало. Порылись в чужой библиотеке, в основном состоящей из любовных романов. Подружка выбрала «Джейн Эйр» и стала читать роман вслух. Наверное, ей стоило остановиться на другом произведении.

Вместо того чтобы отвлечься и на некоторое время забыть, с какой такой стати я сижу в чужой квартире и тоскую, я вдруг мысленно вернулась к нашей с Романом Андреевичем совместной жизни, и она мне показалась чистым сахаром. И чем дальше Женька читала, тем сахарнее она становилась, так что сам Роман Андреевич представлялся мне прекраснейшим молодым человеком без намека на недостатки, душевным, чутким и страдающим из-за моей черствости и нежелания его понять. Я совершенно неожиданно заревела, потому что теперь сидение в чужой квартире казалось не только глупым, но и преступным (это ведь преступление — разбить сердце достойнейшему человеку), и Женька вдруг тоже заревела, обняла меня и сказала: