Татьяна Полякова - На дело со своим ментом

— Холоднющая какая, — сунув ногу в воду, проворчала Женька и поежилась, потом постояла, точно к чему-то прислушиваясь, и с разбегу бросилась в воду, подняв столб брызг.

— Чокнутая, — покачала головой Верка и устроилась на траве. Я взглянула на нее, на Женьку, голова которой к этому моменту появилась на поверхности, и осторожно вошла в воду. Прыгать в омут очертя голову в отличие от подружки я не люблю, поэтому потратила минут пять, прежде чем окунулась, все это время жалобно поскуливая и повизгивая.

— Давай наперегонки к тому берегу, — позвала Женька. Предложение показалось толковым, и, прокричав в ответ: «Давай!», я устремилась к подружке. Задора в Женьке больше, чем умения, конечно, я ее обогнала, и она, сразу потеряв интерес к соревнованиям, приблизилась к берегу, сплошь заросшему ивой, и, делая вид, что не обращает на меня внимания, нырнула.

Я легла на спину и раскинула руки. Из состояния абсолютного блаженства меня вывел Женькин вопль. Орала она так, что я в полной растерянности крутанулась на живот, забыв прикрыть при этом рот. Женька стояла по грудь в воде, колотила по ней руками, поднимая брызги, и вопила что есть мочи.

— Что ты орешь? — укоризненно спросила я, подплывая ближе, и тут обратила внимание на физиономию подружки. Вне всякого сомнения, она спятила: перекошенный рот, вытаращенные глаза и такой ужас в них, что я совсем было решила тоже заорать, но вовремя одумалась и только вздохнула: — Спятила ты, что ли?

— Вытащи меня отсюда! — рявкнула Женька, неожиданно приходя в сознание. Тут она заметила бросившуюся в воду Верку и отчаянно закричала: — Не ходи сюда!

— Змея? — догадалась я, зябко ежась. Женька схватила меня за руку и кинулась к берегу, отчетливо стуча зубами. Само собой, я припустилась следом, и через мгновение мы уже стояли на берегу все трое. Мы с Веркой торопливо оглядели Женьку, не нашли в ней никаких перемен и жутко осерчали. — Ну и что ты орала, больная? — зло спросила я. Верка, которая по натуре была человеком добрым, посмотрела на меня укоризненно и повторила тот же вопрос ласково, при этом опустив эпитет «больная». Женька вновь начала трястись, а Верка брякнула:

— Пиявки?

— Пиявки в реке не водятся, — отрезала я.

— Почему? — не поверила Верка.

— Откуда мне знать? Просто не водятся, и все тут…

— Ты точно знаешь? — все еще сомневалась она, а Женька неожиданно заорала:

— Дуры, мать вашу, там утопленник!

— Чего? — разом открыли мы рты.

— Утопленник, — повторила Женька и вздохнула с облегчением, точно избавилась от тяжкой ноши.

Минуту, не меньше, мы стояли молча, таращась друг на друга, затем я смогла спросить:

— По-твоему, это хорошая шутка?

— А кто тут шутит? — хмыкнула Женька, заметно приходя в себя, правда, плечами все еще дергала, и физиономия ее теперь выглядела не серо-зеленой, а просто бледной.

— Ну? — нахмурилась я.

— Гну. Утопленник, говорю, там. Кажись, за корягу зацепился.

— Как же так? — переминаясь с ноги на ногу, пролепетала Верка. — Если б кто утонул, так в деревне бы знали…

— Может, еще не знают, может, только что утонул…

— Мужчина или женщина?

— Почем я знаю… руку видела, вроде женщина…

— Да врет она все, — не выдержала я.

— Показалось с перепугу, — кивнула Верка и отважно шагнула в воду. — Где это?

— Вон там, у берега, — ткнула пальцем Женька в самое глубокое место. Кажется, там метров семь в глубину, и увидеть что-либо подружка никак не могла. Впрочем, если она говорит, что у самого берега…

— Там какая-нибудь коряга, — успокаивала Верка по большей части сама себя. — А тебе померещилось.

Она нырнула, но почти тут же голова ее показалась из воды, и Верка отчаянно забила руками, возвращаясь к берегу.

— Ты чего? — растерялась я.

— Там в самом деле кто-то есть, — сообщила она, здорово заикаясь. Верка — девка серьезная и так шутить не могла, совесть в отличие от Женьки у нее есть, выходит, она действительно что-то там увидела…

— В деревне все друг друга знают, — пытаясь рассуждать здраво, сказала я. — И если б кто утонул…

— Надо собрать людей, — надевая шорты, бормотала Женька. — Побегу в деревню… и милицию вызвать, обязательно милицию…

Верка натянула сарафан и, судя по выражению ее лица, всерьез собралась кричать «Караул!».

— Подождите, — поморщилась я. — А если там коряга? За такие шутки…

— Это не шутки, — возмутилась Женька, и Верка поспешно кивнула:

— Точно. Там что-то есть…

— Что-то или кто-то? — спросила я.

— Не знаю, страшно очень, я не разглядывала. Но там что-то лежит. Бледное и неживое.

— Одной дуре чего-то привиделось, и вторая туда же, — разозлилась я и неожиданно для самой себя шагнула к воде.

— Ты куда? — ахнула Женька, а я отмахнулась:

— За вашим утопленником. — Уж очень все это показалось глупым. «У Женьки крыша поехала, — утешала я себя, входя в воду. — А Верка испугалась и… ничего там нет… а эти дуры в самом деле всю деревню по тревоге поднимут».

Набрав в грудь воздуха, я нырнула, сделала мощный рывок вперед и сразу же увидела ее: она лежала на самом дне совершенно голая, длинные волосы оплели корягу, руки вытянуты вдоль тела и плавно покачиваются… «Мамочка», — чуть не заорала я, но вовремя опомнилась, вынырнула, в три броска достигла берега, выскочила и, подхватив шорты, бросилась в деревню.

— Чего ты? — орала Женька, с трудом меня догоняя.

— Утопленница! — взвыла я.

Через полчаса у Большого омута собралось все население деревни. Три дюжих мужика влезли в воду и подняли утопленницу. Приехал участковый на мотоцикле с коляской, обругал галдящую детню и накрыл тело старым пиджаком.

— Это кто ж такая? — громко переговаривались вокруг.

— Не из наших…

— Дачница, видать…

— Какая дачница? Чего вы болтаете?

— А кто ж тогда?

— Почем я знаю… У нас в деревне ее сроду не было…

— А может, из Степанова?

— Так ведь не слышно разговору, чтобы кто-то пропал…

— В Степанове москвичей полно…

— И что ж ее по сию пору не хватились?

— Значит, из города отдохнуть приехала…

— Одна, да еще голая?

— С компанией, выпили лишка да и не заметили, что девка пропала…

— Ну ты, Кузьмич, скажешь…

— Андрюха! — рявкнул участковый, до того момента молчавший, одной рукой он мял фуражку, а другой остервенело скреб бритый затылок. — Звони в район, пусть бригаду высылают, а вы, граждане, расходитесь, затоптали здесь все…

— Чего мы затоптали? — хмыкнула бабка с темными смеющимися глазами. — Лужок этот? Так его отродясь никто не косил…

— Не болтай, Татьяна, а домой отправляйся и пацанов своих забери. Нечего здесь детям делать, и по тропинке идите, а не полем, вдруг собака след возьмет.

— Какой такой след? — не унималась Татьяна.