Валентина Андреева - Зигзаг неудачи

– Они в Египте, – мрачно возразила подруга. – Надо бы Димку предупредить, чтобы опасался нашествия мумий.

– С чего бы это вдруг? – удивилась я.

– А когда Виталик откуда бы то ни было возвращался домой с пустыми руками?

Славка был внизу. Дождь ухитрялся поливать даже пространство под козырьком.

– Ну ты уже тут пообвык, дружок. Тебе и открывать мою «Шкоду», – бодро заявила ему Наташка и всучила ключи. – Я зонт забыла… – Подруга быстро сунула «забытый» зонт мне в руку и мечтательно добавила: – А завтра закажем Лешика с моей машиной. Надо бы Гурко обрадовать, да ладно. Пусть пока живет… В неведении! – повысила она голос в ответ на мое замечание не бросаться плохими пожеланиями.

Димкин звонок застал меня в нижнем белье в примерочной кабине магазина. Я собиралась напялить на себя очень понравившийся мне летний костюм сорок шестого размера, который до этого не влез на Наташку. Муж говорил сбивчиво и в основном загадками. Намекнув, что это не телефонный разговор, долго пытался выяснить, есть ли среди наших друзей враги-хакеры. Естественно, я никого сдавать не собиралась. Да и некого было сдавать. Тогда он пожаловался на американских президентов в количестве ста пятидесяти тысяч штук, которые в рублевом прикиде вот уже полчаса мешают ему спокойно жить. И с непонятным нажимом спросил:

– Понимаешь?

– Понимаю, – легко согласилась я, одновременно удивляясь такому их количеству. Явное искажение исторических данных. – Только не могу обсуждать действия высших лиц государства в полураздетом состоянии…

И тут до меня дошел истинный смысл слов мужа:

– А что же теперь делать?! – завопила я так, что Наташка с Аленкой в едином порыве прийти мне на помощь и освободить из плена костюмчика не по размеру откинули шторку примерочной, явив, скажем так, все достоинства моей фигуры и нижнего белья многочисленным посетителям. Спасательницы так обалдели, что никак не могли сообразить вернуть шторку обратно. В нее мне и пришлось оперативно задрапироваться. Было уже не до соревнований с Наташкой в попытке выяснить, кто из нас стройнее. Быстренько сообщив мужу, что перезвоню, получила такой же быстренький ответ – раз я ему президентов не подкидывала, обсудим все дома. Нервно велев дочери и подруге отступить на пять шагов назад, я не думала, что они воспримут это буквально и решительно сметут со своего пути манекен, на котором точная копия злополучного костюмчика до этого момента очень хорошо сидела. Искусственная красотка, сверкая ослепительной белозубой улыбкой, свалилась прямо в добрые руки Славки, откровенно томившегося бездельем и донельзя обрадовавшегося мимолетному развлечению. Они бы хорошо смотрелись вместе, если бы ее легкая юбка не скользнула вниз…

– О как! – в замешательстве заметила Наташка. – Бабы прямо сами на шею вешаются! – И, оглянувшись на меня, добавила: – В который раз за последнее время убеждаюсь, правильно говорят – дурной пример заразителен! Ну на фига ж ей-то было раздеваться?

Желание заниматься шопингом сразу пропало. Даже у Натальи, слегка повздорившей с продавцами относительно ограниченной свободы передвижения в большом торговом зале. Но независимо от желания осталась необходимость приобретения кое-каких вещей и запасов продовольствия для свекрови, мужа и кошариков.

К середине дня, усталые и недовольные, мы уселись за столиком в кафе на втором этаже универсама. До дома было рукой подать, но до кухонной плиты – не хватило бы ни рук, ни ног. Кофе с пирожными взбодрило, и все завистливыми глазами следили за Славкой, в скоростном режиме уплетающим русский вариант разносолов немецкой и итальянской кухни.

– Рабсилу положено кормить, – заметил он, отбивая попытки Алены оказать брату посильную помощь.

– А работодатели сами прокормятся, – заявила Наталья и потрясла над столом пакетом с мелочью. – Гульнем? На все!

Я вдруг вспомнила про деньги, свалившиеся на счет мужа, и сразу охладела к продолжению банкета. В голову пришло дикое предположение, что в Димкином отделении еще кто-то скоропостижно умер, перечислив предварительно в знак особого расположения свои деньги простому русскому парню, по профессии хирургу.

Делиться таким открытием с остальными не было никакого желания. Следовало дождаться Дмитрия Николаевича, поэтому я и заторопилась домой, вызвав недовольство коллектива. И еще мне следовало позвонить Красковской. Она поздно вернулась с поминок, будить ее не стали.

Муж заявился домой в бодром состоянии духа. Как человек, который не знает, куда деньги девать. И этим окончательно сбил меня с толку. Более того, он, кажется, был голоден. Вполне недвусмысленно потирал руки и втягивал в себя воздух, закрывая глаза от удовольствия:

– А за-а-апах!

– Это я холодильник разморозила и помыла. Новым моющим средством, – услужливо поведала я, чтобы зря не мучился догадками, и торопливо вытащила отбивные. – Сейчас, Димочка, мой руки и садись к столу…

– Ты знала нашу лучшую операционную сестру? – донеслось до меня из ванной. – Ее звали Дарьей. Ну Дарья, Дашутка… Хорошенькая такая, улыбчивая болтушка.

– Нет, не знала… – немного помедлив с ответом, сказала я, решив, что медсестра и стала очередной скоропостижно скончавшейся. Вот только зачем же так радоваться? Неужели она уболтала Димку до такой степени, что он откровенно радуется избавлению от нее? – Сколько ей было лет? – спросила я автоматически.

– Почему «было»? – удивился Димка, целуя меня в щеку и усаживаясь за пустой стол. – Пару лет назад отмечали ее двадцатилетие. Представляешь, явилась сегодня с заявлением об увольнении! В отпуск ей приспичило идти – жених горящие путевки за границу приобрел. А работать-то некому! Ну она заявление об увольнении на стол – и привет родному коллективу! Больничный, говорит, возьму и ни дня отрабатывать не буду. Но ведь умница редкостная, золотые руки. Еле поладили… А следом и новые желающие отдохнуть появились. Я был строг, но справедлив!

– Дим, у тебя со счета исчезли сто пятьдесят тысяч долларов? – размахивая отбивной в панировке, нервно спросила я.

– Нет, – весело ответил муж. – Но я выяснил, чьи это деньги, – понизив голос до шепота, сообщил он и, оглянувшись в сторону дверного проема, добавил: – Серафимы Игнатьевны! – Он остановил свой взгляд на отбивной: – Ты лучше отправь этот кусок по назначению, а то он мне мешает сосредоточиться. Уж очень кушать хочется. И на плите что-то горит.

Я прекратила таращиться на Димку и шлепнула отбивную на сковородку, дымившую не хуже паровоза. Следующие пять минут были посвящены неосознанному бегу со сковородкой на лоджию и обратно, а также проветриванию кухни и мытью электроплиты.