Валентина Андреева - Особняк с видом на безумие

Зима зазевалась. Удивленно похлопав белыми ресницами, с недоумением заметила, что ее крепкое хозяйство значительно подтаяло. К концу февраля попробовала взять реванш, но попытка не удалась – лень одолела, да и силы были уже не те…

В начале марта весна деловито избавилась от последнего снега. С установлением окончательно теплой погоды у Бориса «поехала крыша». Задумчиво поглядывая на пробивающуюся травку, желтые стебельки мать-и-мачехи, радующее душу нежное оперение деревьев, с опаской, но настойчиво распускающих клейкие почки, он мысленно был далеко не только от Москвы, но и от своего дачного участка. На Селигере лед действительно вскроется в рекордно короткий срок – к четырнадцатому апреля, изрек провидец и на всякий случай замолчал. Надолго. Готовился мужественно пережить Натальино выступление. Зря готовился! У Наташки изо рта выпало всего одно слово: «Что-о-о-о?!!» Вместе с сухариком «Три корочки», ловко подхваченным боксерихой Денькой на лету. Дальше подруга поперхнулась крошками и закашлялась. Борис – человек умный и проницательный, ему хватило этого суперкороткого монолога жены, завершенного многозначительной комбинацией из трех пальцев.

За работой и дачным отдыхом данное событие как-то стерлось из памяти и нехотя всплывало только из-за Наташки, в душе которой зародились серьезные сомнения в наших общих планах на предстоящие весенние праздники. Я бездумно радовалась теплым дням и Димкиным сражениям с одуванчиками, забивавшими газон. На мои ухоженные грядки и рабатки с цветами они не посягали.

Этой весной я окончательно уговорила свекровь не ездить в родную деревню, и она радовалась удивительному апрелю вместе со мной. Наталья со своими мрачными прогнозами на майские праздники напоминала назойливую муху и портила настроение всем, кроме Бориса. В конце концов, когда подруга предрекла, что свой день рождения мне придется встречать среди болот в камышах и на надувной лодке, отбиваясь веслом от комаров, я призадумалась. Но только над тем, что лучше: приводить все в порядок, готовить разносолы к праздничному столу и переживать из-за нехватки каких-нибудь продуктов на даче или просто сидеть в болоте. И то, и другое не нравилось. Тридцатое апреля – не очень удобный день рождения. Половина дня – как правило, фуршетная на работе, другая половина – в сборах на дачу и так далее. К вечеру уже и жалеешь, что родилась… именно в этот день. Торжество ежегодно плавно переносилось на 1 Мая.

Выручила свекровь. Это просто счастье, что я к такому замечательному человеку, как моя вторая мама, получила еще и хорошего мужа. Она будто угадала мои невеселые раздумья, поскольку моментально утешила:

– Не знаю, Наташа, зачем ты Иришеньку посылаешь в болото? Нам и на даче хорошо. Быстренько управимся со всеми гостями. И чего зря панику наводить?

Я успокоилась. Всю жизнь за ней как за каменной стеной. Со стороны, может, и незаметно, но я-то это точно знаю… На горизонте маячила целая череда дней отдыха, не следовало забивать себе голову Наташкиными нелепицами.

Бездумность улетучилась в один поздний апрельский вечер, когда мой дорогой муж глубокомысленно изрек:

– А ледоход на Селигере действительно начался четырнадцатого апреля. Замечательно! – Я напряженно вглядывалась в его невозмутимое лицо, ожидая продолжения. Оно не задержалось, хотя и не по существу начатой темы. Просто, когда я вместо сметаны шваркнула ему в тарелку с борщом столовую ложку сахарного песка, Димка вздохнул, как над диагнозом из истории болезни безнадежного пациента, и выдал новость: – Сахарнице положено демонстрировать себя во время чаепития. К обеду ей лучше держаться от стола подальше.

– Ну вот и скажи ей об этом сам! – огрызнулась я, убирая тарелку с борщом. – Кроме того, сейчас не обед, а ужин. И еще – для справки: времена моей юности безнадежно миновали. Мне уже не хочется откликаться на зов дикой природы, ночевать в палатке, готовить на костре, а между делом – бить по морде комаров. К твоему сведению, свой собственный день рождения я мечтаю провести на даче за весенней подкормкой садово-огородных культур, из которых на первом месте стоят цветочные.

– По-моему, цветочные культуры в разряд садово-огородных не входят.

– Это – по-твоему. Цветки настурции ты летом регулярно трескаешь в салатах и хвалишь их замечательный перечный вкус. А семена я постоянно мариную. Впрочем, вам, Дмитрий Николаич, это отмечать некогда. А кто сожрал три луковицы элитных нарциссов, которые мне дала Алла?

– Ну, во-первых, не я один… А во-вторых, мы решили, что это чеснок. Хорошо, хорошо… Больше не спорю, – торопливо добавил он, заметив мой разъяренный взгляд. Все же в руке у меня был половник… – Просто тебе надо хорошо отдохнуть. У тебя такой измученный вид! Уверен, тебе следует радикально сменить обстановку… – Он примолк. Уж не знаю, чем ему не понравился мой вид? Может, его не устраивало, что я никак не расстанусь с половником? – Ну хорошо, я несколько преувеличил. Мы с Борисом решили отметить твой день рождения на более высоком уровне…

– На Валдайской возвышенности?

– Ирина, перестань язвить. Просто выслушай спокойно. Решать тебе. – Это предложение выбивало оружие сопротивления из моих рук. Я бросила половник в мойку и выжидательно скрестила их на груди. – У Бориса в начале марта появился один знакомый по работе. Борис помог ему с установкой программы на новый компьютер… Ну да это тебе неинтересно. Словом, из чувства благодарности тот пригласил его на рыбалку на Селигер. Пожалуйста, не дергайся! Я же просил… Есть там такое место – Березовый плес. От турбазы «Селигер» на своем катере он довезет нас до острова, где стоит его особняк со всеми удобствами. Вот там и предлагаю отметить твой день рождения. Со свежей рыбкой, представляешь?! Детей с собой возьмем! Пусть посмотрят на настоящее чудо природы. – Я сделала протестующий жест рукой, но муж меня опередил: – Кошку оставим с мамой. Сам договорюсь…

Он все болтал и болтал, а перед моими глазами рисовалась совсем безрадостная картина: серый особняк на берегу серого озера. Туман, мелкий дождь, мужской состав народонаселения наших с Наташкой семей в серых прорезиненных плащах с капюшонами, в огромных резиновых бахилах. Лица искажены хищническим инстинктом ловли несчастных рыбешек. Руки крепко сжимают гарпуны…

Потом я увидела несчастные лица дочери и Натальи, вытирающие слезы тоски на подернутых печалью глазах. И мой день рождения – грустный праздник в чужом доме, в чужом месте, в печальном сером одиночестве на троих…