Валентина Андреева - Праздник покойной души

– Надо же! Ну а возвращаясь к господину Тряпицыну: как он объяснил тебе свой мерзкий поступок?

– «Как-как»… Весьма практично. Какой трезвый кретин, а тем более кретинка, остановил бы ночью машину, для того чтобы подвезти голосующего на дороге мужика? Он и сам на это не надеялся. И мы бы его ни за что не подвезли, если бы он не заговорил на английском и не попросил подкинуть к отелю. На самом деле, господин Тряпицын возвращался с дачи своей девки, у которой сломалась машина. Шел дождь, и он достаточно накувыркался в грязи. А ему надо было торопиться в отель на рандеву к своим лифтам в ночную смену. Дальше все пошло-поехало… Обмен любезностями и номерами телефонов, рестораны, в которых расплачивалась я. «Миллера» то грабили, то он терял наличные рубли. Противно вспоминать. Тем более что я поставила точку. А сейчас, вообще, такая каша в голове. Вам не понять. Хочется скорее добраться домой и выспаться.

– Хорошо, сейчас вернется Наталья, и разбредемся. Кстати, что-то она задерживается… Но у меня еще несколько вопросов, которые я просто вынуждена тебе задать. Тебе приходилось видеть сиделку, которая ухаживала последнее время за твоей бабушкой?

– Всего один раз – на бабулиных похоронах. Но, честно говоря, я ее не запомнила. Много народа было. Я на дачу перестала ездить еще три или четыре года назад. Надо же, мать упорно называет дачу «загородным домом»! Достали меня обе: что мамочка, что бабуля. Не знаю, как сиделка с ней высидела? Наша графиня Антонина даже пыль протирать в своей комнате разрешала только под присмотром. И без конца жаловалась, что у нее лекарства воруют с раритетной, дышащей на ладан этажерки, принадлежавшей еще прабабуле.

Этим летом мы с отцом два месяца были в Интерлакене. Тетка собралась снять нам домик, чтобы не злить своего муженька. Он всё деньги считал и экономил. Мы на свои ездили, мамочка с барской руки отстегивала. Да только господин Винтер – Лизкин муженек резко воспротивился ее решению. Он предпочитал, чтобы мы все время торчали в его доме.

– Вот теперь мне понятно, почему тебя так испугало мое намерение рассказать матери правду о твоей самодеятельности в эпоху относительной самостоятельности. Несмотря на нелюбовь к сорокалетним старикам, ты все же решила сбежать в Швейцарию и попросить там семейного убежища. И не далее как во время студенческих каникул. Мать могла этому воспрепятствовать, закрыв перед твоим носом кошелек.

– Вы дали слово ничего ей не рассказывать!!!

– Да мы при всем желании не можем этого сделать – она исчезла в неизвестном направлении. И потом, мне кажется, что, хорошо осмыслив наш сегодняшний разговор, ты не захочешь быть марионеткой в чужих руках. Мамины понадежнее будут. – Лицо девицы скривилось, пришлось добавить: – Я на тебя не давлю, сама разберешься. А пока следующий вопрос: ты знаешь, что в четверг вечером на вашей даче и почти на том же месте неустановленной личностью предпринята попытка убить Совкина Григория Михайловича? К счастью, он остался жив.

– Гришку? – удивленно спросила Маринка, и кислое выражение лица мгновенно сменилось на весьма наивное. – Зачем? – последовал не менее наивный вопрос.

– Судя по твоему обвинению в адрес матери, она, прикончив отца, не должна была успокоиться на достигнутом. Через пару дней тюкнула по голове и Гришку, сбежав для этой цели из больницы. Наверное, ей не очень понравилось, как он ухаживал за вашим котом. Кота она, очевидно, просто придушила, поскольку он оказался не кошкой. Во всяком случае, это милое домашнее животное исчезло из закрытого помещения, и мы не устаем его оплакивать, как кота Ефима Шифрина.

– Что? – окончательно перестав соображать, спросила Маринка.

– А ничего, – ответила за меня Наташка, возвращаясь на свое место. – Отмылась и ладно. С директором встретилась, поговорили по душам. Вашим, разумеется. Моя-то чистая и шелковистая. Где мой заказ? Слопали?! Ох, кажется, я забыла его сделать.

– Не надо, – попросила я. – Посмотри на часы. Мы же торопимся, да и Марине нужно ехать. У меня к тебе, ребенок, последний вопрос, – обратилась я к девице, – кому ты передала свои ключи от дачи? Ну такие, с брелком в виде монетки…

Маринка, собравшаяся было встать, плюхнулась на место. Глаза забегали по сторонам, и я сразу поняла, что сейчас она соврет.

– Никому. Мои ключи… у меня дома. Висят на вешалке. Без всякой монетки. Они мне вообще-то не нужны. Поэтому и не таскаю с собой. Да и кому ключи могли понадобиться? Влад на дачу не ездит, ждет, пока я маме правду поведаю. – Маринка оттараторила это буквально скороговоркой. – Извините, но мне нужно бежать. И не забудьте! Вы обещали… Обещания надо держать. Это я усвоила с детства. Да, забыла предупредить – мне придется переехать в общежитие к девчонкам. Уже почти разрешили. В квартире одной жутко. Если понадоблюсь, звоните на мобильный.

Она торопливо одевалась, не обращая внимания на удивление, вызываемое поспешностью сборов. При этом даже не удосужилась ни разу взглянуть на часы. «Значит, сбегает», – решила я и посоветовала ей не пропадать, звонить хотя бы один раз в день, независимо от того, есть новости или нет.

– Ты правильно решила выполнить просьбу мамы о переселении в общежитие. При случае передавай ей привет и успокой насчет нас – в ее загородный дом мы соваться больше не будем.

Крючки на шубке Маринка застегивала уже медленно – обдумывала мое заявление, поэтому и с ответом несколько задержалась.

– Ну-у-у, если вдруг мы случайно встретимся или она мне позвонит… Наверное, вы сами с ней увидитесь раньше.

– Ни в коем случае, только после вас, – заявила Наталья. – Думаю, у тебя это получится быстрее. Пока мы в круглых дурах сидим, как раз успеешь.

Маринка криво улыбнулась и быстро вылетела из кафе, так и не застегнув последний крючок.

– У нее что, внутри таймер сработал? Эк ее подхватило и понесло! Между прочим, после вопроса о ключах.

– Поэтому-то я и задала его напоследок, – задумчиво проронила я. – Надо было раньше с ней встретиться. У девушки раздвоение сознания. Определенно она находится или находилась под чьим-то влиянием. И на эту встречу явилась не только по собственному желанию. Кстати, на чем она приехала?

– На частнике. Я видела, как она расплачивалась. Но за ней наблюдала не только я. Какой-то мужик на серебристом «Фольксвагене» прикатил позже нас и так старательно маскировался на противоположной стороне, что въехал в помойку. Ну не совсем, конечно, но стоял прямо за мусорными контейнерами. Недалеко от меня. Когда он оглянулся, я сразу нырнула в подъезд.

– С машиной! – ахнула я.

– Увы, она там не помещалась. Я ее за угол дома загнала. Можешь быть спокойна – мужик ни меня, ни «Ставриду» не видел. Кажется, ему тоже не о чем беспокоиться, блин! Я его тоже не успела рассмотреть. А самое интересное – за ним еще кое-кто наблюдал. Точно сказать не берусь, сама понимаешь, от всего этого в зобу дыханье сперло, но мне показалось, что это баба. Машина «Пежо», темно-серая, металлик, стекла тонированные. Сестра-близнец той, что мы видели у крематория.