Дарья Донцова - Всем сестрам по мозгам

– Никогда! Это же наше родное гнездо!

Рассказчица на секунду умолкла и завершила свою повесть следующей фразой:

– И все осталось по-прежнему. Мы стали жить мирно, мама больше не скандалила. Она смирилась, а я о ней заботилась. Понимаете?

– Думаю, да, – ответил Мануйлов.

– Вы мне наврали! – воскликнула Жанна. – Придумали историю про купленную девочку. Мой биологический отец друг Геннадия.

– Дорогая, – спокойно возразил Сергей Павлович, – твой родной папа я, Геннадий солгал, не желая рассказывать о Вере. Думаю, он не хотел, чтобы дочь знала, какая у нее генетика.

– Нет, – заявила Жанна, – я не верю. Вам очень нужен фокусбух? Поэтому вы и замутили эту историю? А если я всем открою правду?

– Какую, дорогая? – осведомился Мануйлов.

Жанна тихо рассмеялась.

– Думали, вы самый хитрый, да? Созвали сюда кучу народа, полагали, я не догадаюсь, что дело в той книжице? Решили меня вокруг пальца обвести? В следующий раз, когда решите спектакль поставить, лучше готовьтесь, а то у вас косяк на косяке. Начнем с того, что Серафима не могла вам позвонить. Понимаете, папа Гена мне всю правду рассказал, про… про ту командировку. Не ожидали? Чего молчите?

– Слушаю тебя, дорогая, – не дрогнувшим голосом сказал Мануйлов.

– Вам ничего не досталось, – засмеялась Жанна, – они вас надули. Значит, так! Я знаю, где Геннадий добычу, вернее, свою долю, спрятал, да так ловко, что никто ее не найдет. Вам, конечно, охота все целиком захапать, но и часть сойдет. Ладно, получите ее, но только после того, как передадите мне свое имущество, все. Мне очень нужны деньги! Идет?

Мануйлов ответил не сразу, и голос его был холодным:

– Если, как ты говоришь, «добыча» в твоих руках…

– Не вся, – поправила его Жанна, – доля Геннадия, ему ее мой биологический отец отдал.

– Ладно, пусть так, – неожиданно согласился Сергей Павлович и продолжил: – Но это огромные деньги. Зачем тебе отдавать мне то, что тянет на нереальное состояние, и забирать взамен дом, сад и прочее. Не спорю, коттедж хороший, участок тоже и денежки в банке имеются. Но даже один листок из книжки обеспечит и тебя, и твоих детей, внуков, правнуков. Не вижу смысла в обмене. Ты лжешь, дорогая. Думаю, Геннадий, открыл приемной дочери правду, рассказал о командировке, но… но у тебя ничего нет.

– Есть, – уперлась Жанна. – Я-то, в отличие от остальных дураков, которых вы тут собрали, поняла: дело именно в записях, вы их получить желаете. Вот и придумали хохму с наследством. Небось всем, как и мне, всяких историй наплели. Мол, «отдай книжечку, получишь мое имущество». На что угодно спорить готова, одна я сообразила, что это обман, а остальные поверили, и у них слюни потекли. Неужели никто не спросил: «Алло, Сергей Павлович, вы же умираете, за фигом вам какой-то, блин, «склерозник»?» Ой, ну я точно угадала! И вы на тот свет вовсе не собираетесь. Хотя в первый день очень демонстративно у всех на глазах в обморок рухнули, Танька-дура еще вам ингалятор подавать кинулась.

– И что? – осведомился Мануйлов. – Да, у меня плюс к страшному диагнозу еще и астма.

Жанна рассмеялась.

– Сейчас стоит тяжелая погода, астматики еле ползают, а вы больше про пшикалку не вспоминали. Говорю же, в другой раз лучше готовьтесь, почитайте симптоматику заболевания. Между прочим, вы так и не озвучили, какая напасть сводит вас в могилу. И астматики плохо реагируют на стрессы, они вызывают у них приступы. Но вы нормально дышали, когда с Хачикян беда случилась. Нету у вас никакой астмы, спектакль разыграли. Есть у меня ответ и на ваш вопрос о том, почему долю Геннадия я хочу на дом с садом и счет в банке поменять. Да, совершенно верно, цена книжки заоблачная, но как ее продать? Только на аукционе, ко мне сразу куча народа примчится и допрос устроят. И никто книжку на торги не выставит, пока не узнает, откуда она взялась. И что мне рассказать? Это как обладать короной английской королевы – пусть я извернулась, сперла у бабули с головы шапку с камнями, да кто ж ее купит? Поэтому предлагаю обмен. Наследство должно быть моим! С остальными как хотите договаривайтесь. Плачьте им в плечико, обещайте золотые горы, обманывайте беззастенчиво, но имущество мое.

– Покажешь свою часть, ударим по рукам, – подал голос Сергей Павлович.

– Нашел дуру! – фыркнула Жанна. – Составь дарственную и забирай.

– И почему я должен тебе верить? – вздохнул Мануйлов.

– Придется рискнуть, – хмыкнула Реутова. – Ты вот над чем подумай. Мне папа Гена правду рассказал, а остальным-то их родня могла даже не намекнуть, что у них имеется. Может, их книжечки давно пропали? Вдруг моя одна осталась? И еще. Мне известно про командировку, и посвященные люди, сами знаете кто, еще живы. Немолоды, конечно, но при власти находятся. Не боитесь за свою жизнь? Вам, правда, уже и так в могилу пора. Но все равно ведь лучше под землей попозже очутиться.

– Ты очень похожа на своего отца, – сказал хозяин. – Я имею в виду Олега. Остальные мои гости совсем не такие.

– Он был умнее всех, вы его идеей воспользовались, – отбрила Жанна, – остальные совсем не такие. Решай прямо сейчас. Или завтра с утра едешь к нотариусу и составляешь на мое имя дарственную, или прощайся с мечтой.

– Хорошо, – процедил Сергей Павлович, – ровно в девять поеду. У тебя паспорт с собой? Он понадобится.

– Нет проблем, – ответила Реутова.

Послышались шелест, скрип, звук шагов, потом снова раздался голос Жанны:

– Хочу дать тебе совет: не стоит считать окружающих идиотами. Понятное дело, из ста человек девяносто девять дураки, но один может оказаться человеком подкованным. Ты сюда созвал стадо дебилов. Коля себя за стоматолога выдавал, а у самого во рту крючок от бюгеля торчал. Ну какой дантист будет с железкой на нёбе разгуливать?

– Может, Николай боится бормашины, – возразил Сергей Павлович. – Ладно, ты права. Он санитар в морге, но не хочет, чтобы окружающие про это знали, поэтому врет.

– Вот дурень! – засмеялась Реутова. – Ты сто раз повторил, что о нас справки наводил, а Вишняков все равно брехал. И как ты его упустил? Удрал Николаша. Интересно, кто его напугал? Может, тот, кто Хачикян убил?

– Или он сам ее жизни лишил, – буркнул Мануйлов.

– Дебил, – выдала свою оценку Николаю Жанна. – Но я умная. И хорошо знаю, чьи фото ты тут за снимки родни выдавал. Мужик с бородой – Иван Тургенев, а женщина – поэтесса Зинаида Гиппиус. То-то Лиза про гипюр вспомнила. Кочергина офигенная дура, и ее мать с кривой резьбой была, если на столе портреты не близких, а писак держала… Ну и к чему эта комедия?

Мануйлов засмеялся.

– Ты мне нравишься все больше и больше. Я человек с чувством юмора, люблю пошутить. Давай дружить, а? Нас с Олегом многое связывало.