Елена Логунова - Декамерон по-русски

– Люди! Вы знаете, что…

С этими словами я с разбегу ворвалась в родной офис, осеклась и со скрежетом затормозила каблуками.

Помимо Зойки и Баринова, в комнате находились два мужика, принадлежность которых к общественно-полезной легавой породе безошибочно определялась с первого взгляда. Помятые серые лица, выправка и прически римских легионеров, сильно поношенные джинсы, грубые свитера с замахрившимися рукавами и, главное, этакая туманная, со льдистой искоркой, дымка во взорах… Парни были похожи на моего любимого милиционера, как родные младшие братья. То есть капитан Кулебякин рядом с ними смотрелся бы как наследный принц рядом с принцами второго и третьего ранга. Сто пудов, по званию эти ребята «летехи», никак не выше.

– Не знаем, но хотим узнать! – без промедления отозвался на мои опрометчивые слова второразрядный милицейский принц.

– Прям щас, – хриплым басом добавил третьеразрядный.

– Инна, это товарищи из милиции, – постным, как церковная просвирка, голосом сказала Зоя. – Они ищут Полонского.

– Они его вроде уже нашли? – искренне удивилась я.

Милицейские принцы неожиданно густо покраснели.

– Они его нашли, но он убежал, и они его снова ищут! – с откровенным удовольствием объяснил Сашка Баринов.

Видно было, что товарищи из милиции ему не понравились, иначе Сашкин голос стал бы мягким, как кротовья шкурка, а глаза лучистыми, как свежевымытые ксеноновые подфарники. Как я уже говорила, Сашок ведь у нас полномочный представитель сексуального меньшинства, полагающийся каждому уважающему себя рекламно-медийному заведению по умолчанию.

– Они найдут, – без симпатии зыркнув на Баринова, мрачно заверил меня милицейский товарищ в синем свитере.

– Бог им в помощь, – сказала на это я, давая понять, что от меня поддержки в этом деле «они» не дождутся.

«Платон мне друг, но истина дороже», – сказал кто-то из древних греков. Напротив, я бы сказала, что Полонский мне дороже всякой истины. Убил он кого-то или нет – это тревожило меня гораздо меньше, чем реальная угроза в одиночку, без проверенного боевого товарища, сражаться на нашем рекламно-информационном фронте от трех до пятнадцати лет, если не пожизненно!

– А вы у нас, девушка, кто будете? – склонив голову набок, как сторожевая собака, всерьез раздумывающая, не тяпнуть ли ей подозрительного гражданина, спросил второй опер – в сером.

– А я у нас буду законная супруга капитана Кулебякина из экспертно-криминалистического отдела ГУВД края! – без запинки ответила я, нисколько не погрешив против истины.

Рано или поздно я непременно выйду замуж за Дениса, я ему это твердо пообещала еще два года назад.

– А… ну тогда ладно, – отмякая, сказал опер в синем.

– Чай, кофе? – чутко уловив момент, предложила хитрюга Зойка. – У нас есть вкусные конфетки.

– А также колбаса, сыр, масло и прорва разных булок, – добавила я, распахнув холодильник, оставленный нам в наследство безвременно ушедшим в лазарет Эдиком Розовым. – Сейчас бутербродов наделаем. Дембельских! Я умею.

– Еще бы, – одобрительно молвил опер в сером, явно намекая на бесценный жизненный опыт, который я непременно должна была приобрести в роли милицейско-капитанской жены.

«Дембельский бутерброд» – это плитка сливочного масла, густо посыпанная хлебными крошками и зажатая между двумя толстыми ломтями колбасы. Капитан Кулебякин регулярно готовит сие варварское блюдо на завтрак и уплетает его, жмурясь, как кот на пригреве. В идеале дембельский бутерброд запивается полустаканом водки, что, на взгляд человека, далекого от тревожной армейской и милицейской жизни, уж совсем странно для утренней трапезы. Но с похмелья, а также для разминки перед неизбежно грядущей пьянкой идет просто замечательно, уверяет Денис.

Малопьющие Зойка и Баринов, в принципе не знающие мук похмелья, посмотрели на пару спроворенных мной сэндвичей «а-ля дембель» с неприкрытым ужасом. Но милицейские принцы уплели угощение мгновенно и даже не отказались от предложенной добавки.

Заметив, что незваные гости расслабились и подобрели, Зойка перестала возмущенно пучить на меня глаза, а Баринов, кажется, пересмотрел свое отношение к милицейским кадрам. Держа чашку четырьмя пальцами и манерно оттопырив пятый, Сашок сложил губы куриной попкой, нежно подул на чай и с придыханием спросил ближайшего к нему опера в синем:

– Ну, и кого же наш Севочка вчера убил?

Это прозвучало так, словно наш Севочка имел обыкновение убивать кого-нибудь ежедневно – вчера, позавчера… А также сегодня и завтра, если ему представится подходящий случай.

Милицейские принцы опять напряглись. Я под столом крепко наступила Буринову на ногу. Он скуксился, а Зойка поспешно сказала:

– Наш Сева не такой! Он хороший!

– Хорошенький, – пробурчал Баринов, с трудом выдергивая заднюю лапу из-под моего каблука.

– Ваш «хорошенький» Сева подозревается в совершении убийства гражданки Лютовой Алисы Владимировны, – сказал опер в синем, со стуком поставив на стол опустевшую чашку. – Знакомо вам это имя?

Я покачала головой и вопросительно посмотрела на Зойку. Как наш бухгалтер, она знает всех, у кого с «МБС» есть хоть какие-то деловые контакты. Зойка тоже помотала головой и вопросительно посмотрела на Баринова.

– Нет, – коротко ответил он таким тоном, словно само предположение о знакомстве с красивой женщиной было для него оскорбительно.

– А можно поподробнее? – попросила Зоя.

Я убрала со стола никого не заинтересовавшие конфетки и быстренько сляпала еще пару пугающих сэндвичей. По опыту знаю: хорошо накормленный и напоенный мент становится мягким и милым, как плюшевый медвежонок. Сообразительный Баринов, тоже имеющий большой опыт по части смягчения и умиротворения суровых мужчин, повторно наполнил чашки, и под чаек с бутербродами милицейские принцы поделились с нами информацией.

Никаких секретов нам, разумеется, не выдали. Наверняка мой друг Максим Смеловский в вечернем выпуске телепрограммы «Реалити шок» расскажет зрителям, охочим до страшилок из нашей жизни, все то же самое, но куда эмоциональнее и с бонусами в виде собственных ценных умозаключений. Менты, как водится, были скупы на слова.

Поздним вечером гражданин, имя которого нам не сказали, прогуливался в сквере имени Героев Кубани с собакой, также оставшейся для нас неизвестной. В отличие от хозяина безымянный четвероногий друг не ограничивал свою прогулку перпендикулярными прямыми аллей и с щенячьей радостью носился по хрустящим сугробам из опавших листьев. Один из желто-коричневых барханов привлек особое внимание пса. Щенячью радость сменили выражения собачьей скорби. На глазах у обеспокоенного хозяина пес предпринял энергичные раскопки и вырыл из сухой листвы женский труп.