Дарья Донцова - Путеводитель по Лукоморью

Буркин переговорил с ней, и был заключен договор. В отличие от Зои и Анны, Обоева будет жить дома, утром будет приходить в особняк мэра, а вечером уходить назад, благо дома врача и главы города разделяет общий забор с калиткой.

Чтобы ее подруги не удивлялись, куда на целый день исчезает Люда, Владимир Яковлевич сообщил, что супруга пишет книгу, поэтому ездит собирать материал, часто посещает редактора. Но ему никто не верил, народная молва живо разнесла слух: бывшая медсестра носится в столице по магазинам. Частично это было правдой. Жена Обоева имела выходные дни (ей не всю неделю приходилось исполнять роль Богдановой), и у нее наконец-то появились приличные деньги. Людмила потребовала купить ей машину, гоняла в Москву и «шопилась» там от души. Ясное дело, ей хотелось показать новые шмотки, и она, дождавшись свободного часа, обязательно шла в людное место, разодетая, словно поповна на Пасху. Злые языки тут же перемололи все по-своему, местные кумушки считали, что Люда с утра до ночи проводит время в столичных магазинах.

Месяц назад симпатичная иномарка Обоевой сгорела. Ничего криминального с машиной не случилось – в ней замкнуло проводку. Пожар потушили быстро, но у местных опять родилась своя версия: Владимиру Яковлевичу так опостылело поведение жены, что он уничтожил тачку, чтобы лишить супругу возможности мотаться в Москву и там профукивать наличность. В действительности Людмила тратила собственные деньги, и у них с Обоевым установились нормальные, дружеские отношения.

И опять все вроде утряслось. До того дня, когда в Беркутов прикатила писательница Арина Виолова.

Визиту литераторши местный царек и его окружение не обрадовались, но и тревоги не испытали. До сих пор, правда, знаменитости к художнице не приезжали, но Максим Антонович был спокоен. А вот Обоеву очень не понравилось желание Виоловой проинтервьюировать Ирину. Главврач высказал мэру свое мнение по этому поводу, Буркин разумно ответил:

– Принять Виолу Тараканову меня попросил сам Корсаков, я не мог отказать Борису Ивановичу. И совсем неплохо, если она состряпает книгу, где в центре сюжета окажется история Богдановой, нам нужен пиар.

Фекла перевела дух, взяла стакан с маленького столика и принялась пить воду. Я терпеливо ждала, пока она утолит жажду. Хорошо помню случайно подслушанный мною в день приезда разговор в кафе. Главврач очень злился из-за предстоящего визита москвички. Наверное, боялся, что его жена не сможет правильно поговорить со мной.

Фекла вернула на столик пустой стакан и продолжила историю.

Обоев пытался убедить Максима отказать писательнице, но Буркин остался непреклонен. Знаменитость ждали где-то к полудню. В районе половины двенадцатого Людмила должна была прийти в дом мэра, облачиться в одежду Богдановой и в очередной раз исполнить хорошо выученную роль. Но Люда не появилась. Игорь Львович поспешил к Обоеву, ему даже не понадобилось входить в дом, чтобы понять: случилось несчастье. Люда лежала во дворе, она была мертва. Судя по открытому настежь окну спальни, супруга Обоева свалилась со второго этажа и сломала шею…

Я выпрямилась и сменила позу. Меня привели в дом Буркина, оставили одну в комнате, а Максим Антонович именно в этот момент узнал о смерти Люды. Я слышала беседу Сердюкова, мэра и Обоева, но слова «она ушла от нас» никак не связала с чьей-то смертью. На что угодно готова спорить: в момент гибели на бедняжке Людмиле были туфли, похожие на те, что надела в день своей кончины Ирина. В тот момент, когда Игорь Львович и Вадим (я уверена, что это были именно они) подняли труп Людмилы, к забору, отделяющему особняк мэра от дома врача, подрулил на инвалидной коляске Илья Николаевич. Обоеву удалось частично реабилитировать больного, он просится в туалет, самостоятельно ест, пьет, а еще ему нравится удирать от сиделки. Что он и проделал в тот день. Думаю, Богданов услышал голоса, поставил свое кресло вплотную к изгороди и прильнул глазом к щели между досками.

И что же он увидел? Тело женщины на земле, мужчин, которые пытаются его поднять, а главное, зеленые туфли, валяющиеся рядом. Зеленые туфли! В мозгу Ильи Николаевича моментально оживает другая картина, и ему кажется, что он сейчас снова в гостиной и видит, как умирает его обожаемая дочка Ирочка. Вид туфель деморализует несчастного, он спешно катит к дому, и тут проявляется сиделка. Богданов боится Валентину, та заботлива лишь при посторонних, но, оставшись с беднягой наедине, может отвесить ему оплеуху. Валентина незамедлительно дает подопечному пару затрещин, увозит его, не зная, что за сценой тайком наблюдает Фаина Максимова, явившаяся в дом мэра за очередной «данью». Вечером Илье Николаевичу удается снова ускользнуть от своего «цербера», он вкатывается в столовую, где сижу я с Буркиным и компанией… Ну да остальное известно.

Я оперлась руками о колени и чуть подалась вперед:

– Жена Сердюкова умная женщина. Поняв, что «выступление» Богданова может произвести плохое впечатление на гостью из Москвы, Варвара дает понять мужу, что нужно переключить ее внимание, и отправляет Игоря Львовича и вас «за шалью». А через считаные минуты в столовую входит Ирина, супруг же возвращается с пустыми руками. Фекла, роль художницы играли вы?!

– Верно, – кивнула Шлыкова. – Как вы догадались?

– Зачем посылать за платком двоих… – скривилась я. – И, полагаю, «исполнялку» из машины мне тоже дали вы?

Фекла снова кивнула, а я продолжила расспросы:

– У Ильи Николаевича действительно случился новый инсульт?

– Да, – подтвердила Шлыкова, – его отвезли в больницу, но прогноз плохой.

– Конечно, – пробормотала я, – человек во второй раз пережил смерть обожаемой дочери. Что же произошло с Людмилой? Почему она выпала из окна?

Шлыкова поежилась.

– У Люды была гипертония и вегето-сосудистая дистония. Владимир Яковлевич прописал жене таблетки, которые требовалось глотать по утрам. Обоев любит повторять, что сейчас стыдно страдать от повышенного давления, оно в большинстве случаев хорошо корректируется медикаментами. Но Люда была такая безалаберная! В понедельник слопает лекарство, во вторник-среду-четверг забудет, а в пятницу спохватится и двойную дозу – хвать! Владимир Яковлевич ее очень ругал, говорил, что дозировка строго рассчитывается по весу, и вообще ни с одним препаратом нельзя пропускать прием или «догоняться» удвоенной дозой. А от дистонии Обоев велел пить ей другое средство, которое уменьшает головокружение. Но только жена его так же принимала. Сколько раз Людмила на моих глазах вдруг пошатывалась, или ее от стены к стене кидало, а пару раз она даже падала. А еще она частенько требовала: «Откройте окна, воздуха не хватает, жарко очень». Но спустя минуту заявляет: «Ужас как холодно, меня трясет». Так вегето-сосудистая дистония и проявляется – человеку то дышать нечем, то его в ознобе колотит, и голова кружится. Сейчас все думают, что Людмила в очередной раз свои лекарства не приняла или, наоборот, тройную порцию слопала, распахнула окно, ее повело и – бумс!