Елена Логунова - Конкурс киллеров

Я задумалась и пропустила мимо ушей часть эмоционального монолога начальника.

— Полная катастрофа! — виртуозно взлохматив обрамляющие плешь лохмочки, закончил Дмитрий Палыч.

— Ага, — я мобилизовалась. — К чему паниковать? Нормальный аврал! Подумаешь, двух сюжетов не хватает! До вечернего выпуска новостей еще шесть часов, что-нибудь сообразим. Одну группу можно послать на вокзал, пусть подготовят материал о том, как хорошо наши доблестные железнодорожники справляются с наплывом пассажиров…

— А они справляются? — робко удивился Дмитрий Палыч.

— Если не справляются, будет материал о том, как они позорно пасуют перед трудностями, — я философски пожала плечами. — Так, ну а вторую съемочную группу…

— Нету, — шепотом сказал начальник.

— Чего нету?

— Второй группы нет!

— Это как? — Я посмотрела на шефа с подозрением.

Телекомпания у нас небольшая, собственных программ мы производим совсем немного, в основном транслируем на край популярный столичный канал. Журналистов в штате компании четверо, операторов трое. А съемочная группа — это журналист плюс оператор, так что темнит что-то начальство, цифры не сходятся…

— Любовь Андреевна сегодня дома осталась, у нее внук заболел, Настя с утра унеслась готовить программу с очередным экстрасенсом. Считай, из журналистов у нас только Наташа и ты, — последовательно загибал пальцы шеф. — А с операторами и вовсе беда: Андрей на больничном, Петя в отпуске, а Женьку вчера на курсы отправили.

— Женьку? — возмутилась я, бессовестно лишенная своего оператора. — На какие такие курсы?!

— На бесплатные, — потупился Дмитрий Палыч.

— Понятно, — проворчала я.

Наш директор Алексей Петрович хозяйствует в высшей степени экономно, выбить из него финансирование какого-либо нового проекта — дело почти невозможное. Зато уж если мимо проплывает какая-никакая халява, Алексей Петрович зубами зря не щелкает. В этом отношении он у нас — настоящая акула капитализма.

— Зато у нас есть практикант, — робко предложил главный редактор. — Оператор-стажер, только сегодня пришел.

Я мрачно молчала.

— Все равно ведь нужно будет проверить, как он снимает, — просительно сказал шеф.

— Ладно, — смилостивилась я. — Давайте своего стажера. Пусть собирает манатки и спускается к машине. Я быстренько глотну кофе, и мы поедем на поиски новостей.

Повеселевший Дмитрий Палыч вспорхнул с места и полетел к выходу из редакторской, но в дверях неожиданно замялся.

— Что еще? — еле сдерживаясь, поинтересовалась я.

Шеф вздохнул.

— Машина…

— Что машина? — вскинулась я. — Тоже в отпуске? Или на курсах?!

— В ремонте, — прошептал Дмитрий Палыч, тихо исчезая в коридоре.

— Катастрофа! — потеряв с таким трудом сохраняемое спокойствие, завопила я и с огромным трудом подавила порыв прыгнуть в освободившийся угол и рвать там на себе волосы!

Ехать на съемку незнамо чего и неизвестно куда, да еще с оператором-стажером и на общественном транспорте — о нет, такой кары господней я не заслужила!

Развернувшись в вертящемся кресле, я уставилась на утешительный плакатик, именно на такой случай собственноручно повешенный мною на белой стене:

«Съешьте с утра живую жабу, и ничего худшего с вами уже не случится!»

А ведь я сегодня даже не позавтракала!

Чтобы сообразить себе чашечку кофе, пришлось старательно поскрести по сусекам. В процессе я обнаружила, что у нас закончился и сахар, и полезла в нижний ящик своего стола за цилиндрической баночкой с надписью «Чай детский с ромашкой». В нее я конспиративно насыпаю сахар, чтобы всегда иметь под рукой НЗ сладкого песка.

Однако кто-то из моих смышленых коллег раскусил эту хитрость и в мое отсутствие бессовестно опустошил емкость. На дне банки сиротливо перекатывались два неровных кубика рафинада, очевидно положенных туда застенчивым воришкой в качестве компенсации — весьма слабой! А может, экспроприатор надеялся, что два кубика размножатся?

— Разве что делением, — грустно вздохнула я, соображая, где бы разжиться сахарком.

Двух малюсеньких кубиков на большую кружку мне совершенно недостаточно!

— Пойду в народ, — решила я.

Выпускающие видеомонтажеры прямого эфира сутками сидят в своей каморке с мониторами и вынужденно бодрствуют до глубокой ночи. Кофе у них — расходный материал, значит, и сахар найдется. Правда, выпросить его, возможно, будет непросто…

Прихватив дымящуюся кружку с несладким пойлом в надежде, что она придаст убедительность моей смиренной просьбе, я покинула кабинет и пошла по коридору. На ходу церемонно раскланивалась с коллегами, и очередной мой реверанс пришелся как раз против двери в студию. Опасаясь облить кого-нибудь кипятком, я предусмотрительно держала руку на отлете, и внезапно распахнувшаяся дверь одним махом выбила у меня чашку.

Посудина грохнулась на пол, и на светлом паркете разлилась коричневая лужа.

— Теперь нужно просить в комплекте и сахар, и кофе! — с укором сказала я режиссеру Славе, чье неожиданное появление стало причиной катаклизма. — А тебе придется сбегать за тряпкой и вытереть пол!

— Минут через пять, хорошо? — кротко, но на редкость зловещим тоном отозвался Славик, маниакально блестя очками. — Тут еще сейчас потекут реки крови! Так что я эту твою лужу осушу потом заодно с ними.

Мне стало интересно, что вызвало такой приступ кровожадности у обычно добродушного Славы. Я даже забыла поднять с пола свою кружку. Сунулась в студию и увидела у синей стены, на экране телевизора превращающейся в живую картинку, смущенную Наташу со школьной указкой в руках.

Я глянула на часы: все правильно, только что закончился выпуск метеопрогноза, единственной нашей программы в утреннем прямом эфире.

— Что случилось? — поинтересовалась я.

— Случилось то, что она хохотала! — обвиняюще вскричал Славик, выныривая из-за моего плеча. — Причем дважды! И оба раза — в самой середине основного рекламного текста!

— Этого не может быть, — примирительно заметила я. — Середина у чего бы то ни было всего одна, так что точно посреди рекламного текста она могла хохотать только один раз.

— А ты ее не защищай! — Славик протиснулся мимо меня в студию и забегал кругами вокруг камеры на штативе.

Оператор Алеша, методично сматывающий шнуры, посмотрел на возбужденного режиссера с неодобрением. Дождавшись, пока Слава в очередной раз пробежит мимо него, Алеша ловко подставил ему ножку.

Шестипудовый Слава ласточкой полетел в дальний угол, занятый студийной выгородкой программы «Будем здоровы!». С магнитной доски вперемежку с ненадежным крепежом посыпались бумажные полоски с названиями рубрик. Взбешенный Слава отмахивался от них, как от назойливых мух.