Дарья Калинина - Рай в неглиже

– Давай я попробую.

Леся передала банку Кире, и та принялась вертеть ее в руках. Но в этот момент в кухню вошла Эльза, увидев, чем заняты подруги, она побледнела:

– О-о-о!

– Что с тобой? – испугались за нее подруги.

– Мне нехорошо, – слабым голосом прошептала Эльза, прислоняясь к дверному косяку. – Мутит. И голова кружится.

С этими словами она начала падать на пол. Подруги едва успели подхватить ее под руки и водворить на мягкий диванчик, который стоял на просторной кухне.

– Ой! И давно с тобой так?

– Уже несколько недель.

– И какие симптомы?

Эльза пожала плечами, и подруги решили ей подсказать.

– Тошнота по утрам. Сонливость. Апатия, – принялась перечислять Кира.

– Но главное, ты стала очень чутко реагировать на все запахи, да? – перебила Леся. – То, что прежде тебе казалось приятным, теперь вызывает отвращение. Не можешь пользоваться своими любимыми духами и…

– Ничего этого у меня нет! Только голова временами кружится!

– Так ты можешь быть беременна! – обрадовались подруги, оборвав дальнейший перечень недомоганий Эльзы. – Вот это новость! Родители Коли будут на седьмом небе от счастья.

– Нет, нет. Я не могу быть беременной. Мы с Колей не планировали ребенка и…

– Дети редко появляются по особому приглашению. Ты пила противозачаточные таблетки?

– Нет, но…

– Какие-то другие способы предохранения? Спираль? Уколы?

– Нет, но я точно не беременна. Впрочем, все в порядке. Со мной уже все хорошо. Пойдемте. – И поднявшись на ноги, Эльза твердо произнесла: – Очень вас прошу, поедемте. Этот разговор чрезвычайно важен для меня. И я обещаю, что после визита к Колиным родителям я отведу вас в любой ресторан по вашему выбору и накормлю до отвала. А эти макароны выбросьте!

Подруги кинули взгляд, полный сожаления, на вермишель, давно остывающую на столе. Но теперь она не вызывала в них такого же энтузиазма, как десять минут назад. Одно дело выходки Эльзы в ее обычном состоянии. И совсем другое, когда вполне возможно беременная женщина, недавно потерявшая отца своего не родившегося еще ребенка, просит их об одолжении. Тут уж не до собственных желаний. Ничего, перекусят что-нибудь по дороге, чай, не барыни!

Когда подруги услышали от Эльзы, что родители Коли живут на Крестовском острове, они уже примерно представляли себе величие, размер, а самое главное, цену их жилища. По вполне понятным причинам Крестовский остров, находящийся в центре города, но огороженный водной акваторией Финского залива, был любимым местом развлечения петербуржцев.

Тут имелась вода, тут была зелень. В двух шагах располагался прекрасный парк развлечений с американскими горками, дельфинарий, новый современный стадион. А также имелось великое множество ресторанов, каждый из которых также предлагал своим гостям всевозможные развлечения, начиная от собственного маленького зоопарка и заканчивая пивоварней, где вам демонстрировался процесс варки живого пива, которое можно было продегустировать прямо тут же, не выходя из варочного цеха.

В общем, жить тут было не только престижно, но еще и очень приятно. Куда приятней, чем на загазованном Невском или Садовой, где выхлопы и черная гарь оседали в равной степени как на стеклопакетах расселенных квартир, так и на прогнивших насквозь оконных рамах нищих коммуналок.

На Крестовском острове коммуналок не было никогда. Все дома, которым удалось тут вырасти среди зелени, были элитными и породистыми. Метр жилья тут стоил так дорого, что в иной деревне на него можно было купить вполне приличный дом с печкой, баней и садом-огородом. Но те, кому довелось тут поселиться, для отдыха ездили не в деревню, они летали в Дубай или на солнечное побережье Ниццы.

– Ну и местечко! – восхитилась Кира, когда среди деревьев обнаружился совсем небольшой жилищный комплекс. – Наверное, жилье класса экстра-люкс.

– Ты уверена, что не беременна? – спросила Леся у Эльзы. – Если бы ты подарила Колькиным родителям внука, они бы до конца твоих дней носили тебя на руках. А возможно, что и поселили бы вместе с собой в этом райском месте.

– Нет, – отрезала Эльза. – Я не беременна. И я очень прошу вас, не упоминайте о моем недомогании перед Колиными родителями.

– Но почему?

– Не хочу выглядеть в их глазах жалкой побирушкой. Да еще и больной к тому же!

Тем не менее эта тема витала в воздухе. Именно о снисхождении собиралась просить Эльза. Вы, богатые и могущественные, оставьте меня, бедную и несчастную девушку, скорбеть о вашем сыне в его квартире хотя бы на полгодика. Или подруги чего-то не правильно поняли? В таком случае Эльзе следовало более подробно расписать их роли, иначе могла получиться неудобная ситуация.

– Эльза, а чего ты хочешь добиться от Колиных родителей?

– Сама не знаю. Просто надеюсь, что они будут добры ко мне.

Но едва подруги увидели Колиных родителей, как они сразу же поняли, что эти люди не умеют быть добрыми к кому-либо. Весь их образ жизни был направлен на достижение успеха. Они оба были подтянутыми, надменными и очень деловитыми. Многочисленная прислуга, тенью шныряющая по огромному пентхаусу, была вышколена, провинности в этой семье не прощались.

Коля был их единственным сыном, но в то же время он был их досадной ошибкой. Коля не захотел следовать по дороге своих родителей, он пошел по своему собственному пути. И его родители хоть внешне с выбором сына и смирились, но окончательно простить его не могли.

Впрочем, отец Коли лишь мимоходом кивнул несостоявшейся невестке и тут же скрылся в своем кабинете. Мать Коли осталась одна против трех девушек. Но это ни капли ее не смутило. И белое фарфоровое личико, которое одновременно могло принадлежать как двадцатилетней девушке, так и шестидесятилетней старушке, ни на миг не дрогнуло.

– Добрый вечер, Эльза. Ты принесла нам ключи от квартиры? Как мило, что ты сама позаботилась об этом. Отдай их при выходе нашей экономке.

Уже первые фразы показали, что родители Коли отнюдь не считают Эльзу своей родней. И уж тем более они не собираются позволять ей жить в квартире, которую они подарили сыну, а теперь надеются получить назад.

– Вера Ивановна, я…

– Вера Иоанновна, – быстро перебила Эльзу мать Коли. – Или ты, девочка, забыла, как меня зовут?

Эльза покраснела от смущения и сбилась с заготовленного текста. А Кира с Лесей переглянулись между собой. Они отлично помнили Веру Ивановну, которая всю жизнь была в родительском комитете. И хотя теперь эту женщину трудно было узнать – за прошедшие годы она помолодела лет на двадцать и теперь выглядела почти как ровесница подруг, – но все же ее имя они помнили отлично. Если у кого и были проблемы с памятью, то это у самой Веры Ивановны, ах, простите, Иоанновны!