Галина Куликова - Кулак обезьяны

— Хорошо, — согласился Максим. — Мне все равно. Пусть даже возьмет двойную фамилию и будет Владимир Голубев-Поганкин. В общем, картина получается такая. Ты — Марина Голубева, и живете вы с Вовой не расписанными. Правильно?

— А Парамону какая печаль? Я исправно плачу деньги, все остальное — мое личное дело.

— При чем тут Парамон? Ты же со мной разговариваешь.

— Что-то я не поняла, — захлопала белыми ресничками Марина. — Он же тебя прислал.

— Никто меня не присылал, — вздохнул Максим. — Я сам пришел. Андрей просто велел передать, чтобы ты оказала мне всяческое содействие.

— Кто такой Андрей? — еще больше изумилась женщина.

— Парамон. Его Андреем зовут.

— Ну, конечно, я просто забыла. И в чем же я тебе должна помогать?

— Вову найти.

— Да? А вот хрена лысого я тебе помогать в этом буду! — снова заверещала Голубева. — Чтобы вы его грохнули? Это ты мне, верста коломенская, сейчас расскажешь, во что он впутался или я тебя сейчас утюгом по голове тресну!

И она сделала попытку прорваться в коридор: видимо, за утюгом. Встав со стула, Печерников на всякий случай преградил ей дорогу.

— Пусти сейчас же, — завопила Марина и попыталась ударить Максима коленом ниже пояса. — Я в своей квартире! Ты вообще, кто такой?

— Я — частный детектив, — веско сказал Печерников. — Веду расследование, и мне надо поговорить с твоим гражданским супругом. Это все.

— Не смей называть его гражданским! — вскипела Марина. — Мы должны скоро пожениться!

Похоже, вопрос собственного социального статуса волновал ее гораздо больше, чем нынешние проблемы мужа.

— Тихо, я все понял, — поднял ладонь вверх Максим. — Пусть будет единственный Богом данный супруг. Давай вернемся к самому началу. Итак, где же все-таки Вова?

— Погоди, — вдруг озадаченно уставилась на него Голубева. — Ты правда частный детектив?

— Чистая правда, — соврал Печерников, втайне надеясь, что ушлая тетка не потребует предъявить лицензию. Впрочем, на крайний случай у него в кармане лежало удостоверение члена Ассоциации детективных агентств России, которое он в свое время не потрудился сдать.

— Тогда при чем тут Парамон?

— Да так, — усмехнулся Максим, — группа поддержки.

— Не верю я тебе, — вдруг жалобно всхлипнула Марина. — Скажи правду: Вова взял деньги у Парамона? Ведь взял?

— Откуда я знаю? Может, и взял. Но мне он нужен для…

Не успел Максим закончить мысль, как женщина опять завопила:

— Я знала, что этот негодяй хочет замутить собственный бизнес! А меня — по боку!

— Марина, мне Вова нужен совершенно для другого.

— Ему, видишь, плохо со мной! — надрывалась Голубева, уже не обращая на незваного гостя внимания. — Мерзавец! Приехал в Москву с голой задницей, я из него человека хочу сделать, а он за моей спиной свои дела проворачивает. Да еще на деньги попадает! А я — расплачивайся!

«Вот же фантазия у тетки, — удивился Максим. — Как она с таким воображением бизнесом занимается?»

Марина тем временем продолжала надрывно кричать, непонятно уже к кому обращаясь:

— Сколько я вложила в него! Как надеялась, что станет он мне опорой, что вместе будем наше производство расширять, хотела его начальником сбыта поставить. На кого я теперь все оставлю?

Происходящее все больше напоминало поминки по Вове Поганкину, и Максим решил внести ясность в происходящее. Прервав трагический монолог, он рявкнул:

— Где Вова? Последний раз спрашиваю!

И ударил кулаком по столу так, что стоявший на нем заварной чайник свалился вниз и разлетелся по полу разноцветной мозаикой.

На мгновение Голубева замерла с открытым ртом. Потом осторожно его закрыла и отошла подальше от Печерникова. И уже из угла кухни крикнула:

— Сама не знаю! Третий день дома не появляется, ночевать не приходит.

— Это уже интересно, — пробормотал Максим. — Значит, он не только пирогами торговать перестал.

— Такую точку прибыльную забросил, — всхлипнула Голубева. — Я думала — запил мужик.

— А он что, запойный? — уточнил на всякий случай Максим.

— Да где там! Он жадный, как… — Марина запнулась, не найдя подходящего определения. — Очень жадный! Да и не пьет почти.

— Ты говоришь, третий день нет? А телефон?

— Отключен. Я не знаю, куда он делся, где его искать. У него здесь, кроме меня, никого нет. — Тут она снова стала рыдать. — Его все не любят. Гад он, конечно, первостатейный. Но я его люблю-у-у-у!

Поняв, что разговор опять уходит в сторону, Максим перешел к активной фазе допроса свидетельницы и потерпевшей в одном лице.

Убедившись, что ни от нее, ни от ее сожителя никто денег требовать не собирается, Марина полностью сосредоточилась на теме, которая так интересовала Печерникова, — куда же делся Вова.

Из расспросов выяснилось, что все личные вещи Вовы Поганкина на месте, а деньги и ценные вещи из квартиры не пропадали. Что друзьями в Москве, по причине мерзотного характера, Поганкин не обзавелся, а родственников у него здесь отродясь не было.

— Но ты его все-таки для чего искал? — спросила вдруг Голубева.

— Объяснял же — поговорить с ним надо. У него есть кое-какая информация, которая меня интересует. Точнее, не меня — одного моего клиента. Успокойся, к твоему бизнесу, да и вообще к деньгам это не имеет отношения.

— Слушай, если ты правда частный сыщик, может, поищешь его? Я бы тебе заплатила. А то сидеть и ждать — страшно.

— Так в милицию бы обратилась, — посоветовал поднаторевший в поисках исчезнувших людей Печерников.

— Не, в милицию я не верю. Да им все равно придется заплатить, чтобы хоть что-то сделали. Лучше уж частному предпринимателю.

— Мне, что ли? — усмехнулся Максим.

— Тебе. Мы же вроде коллеги.

— Никакие мы не коллеги, я бубликами и пирогами не торгую. Платить мне ничего не надо, я твоего Вову и так стану искать. Слушай, дай мне какую-нибудь его фотографию. Да, вот еще что — запиши мой телефон, и, если мужик твой вдруг объявится, сразу мне позвони. Договорились?

В ответ раздалось утвердительное хлюпанье.

Выйдя из больницы и сев в машину, Бублейников решил, что домой сразу не пойдет. Надо было немного перевести дух и собраться с мыслями. Припарковав машину у родного подъезда, он пересек двор и углубился в небольшой парк, разбитый жителями района неподалеку.

Поразмышлять ему теперь было о чем. Что означают странные признания Дымовой? Проявления старческого маразма, о которых его предупреждал редактор издательства? Если так, то он зря расслабился, принимая на веру буквально все, что Дымова ему рассказывает. С другой стороны, на маразм вроде не похоже — слишком уж умные и проницательные глаза у девяностопятилетней старухи. Может, она его разыгрывает? Опять же вопрос — зачем? А если же все сказанное — правда? Тогда это очень серьезно. Во всяком случае, нужно хорошенько подумать, как распорядиться такой взрывоопасной информацией. «Впрочем, — неожиданно подумал Ленечка, — никакая она не взрывоопасная. Доказательства где? Эти байки для книги воспоминаний вполне сойдут. Но выстраивать на таком шатком материале реальную жизнь нельзя. Мало ли что там Дымовой в пустынях или горах привиделось. Антисанитарные условия, жара, холод, дожди, змеи, комары. Поживи так пару месяцев — не такое может померещиться. В общем, придется к этой теме еще вернуться, хоть Дымова и предупредила, что большего рассказать не может».