Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц

– В гостинице их полно!

– Я могу спать только на своей! Еще там утюг!

Я выволок чемоданище в коридор.

– В отеле найдутся приспособления для глажки.

– Нет! Они будут плохими! Еще там пара любимых книжек, косметика, парфюмерия, кофеварка.

– Кофеварка?!

– Вава! Кофе для меня – это все! А нигде его не делают хорошо. Потом альбом с фотографиями. Ах, там есть уникальные снимки, раритетные. Ну, ты же знаешь, какие люди бывали у нас дома! Элита! Писатели, актеры, ученые… Я в Карловых Варах с кем-нибудь познакомлюсь и буду демонстрировать альбомчик. Затем еще обувь: тапочки, четыре пары туфель, три – сапог, резиновые шлепки, ботиночки на меху, кроссовки, вьетнамки, босоножки…

– Сейчас февраль, – напомнил я, подтаскивая к кожаному монстру его близнецов.

– И что? – осеклась Николетта. – В босоножках я буду по отелю ходить. Дай припомнить, что я еще туда запихнула? Ах да, пять полотенец!

– Неужели полагаешь, что в номере их не окажется?

– Я привыкла к своим и не собираюсь пользоваться всякой дрянью! Постельное белье…

– Но…

– Никаких «но»! Я сплю только на шелке! От остального у меня аллергия! Вот и пришлось взять шесть комплектов.

– Сколько? – подскочил я.

– Шесть, – преспокойно повторила маменька, – плед, валик под спину, полотняные салфетки, небось в местном ресторане одни бумажные, чашечка, ложечка, тарелка, небольшой тазик, к нему ковшик, три фотоаппарата… Ты еще долго будешь возиться с багажом?

Я подавил в себе желание поинтересоваться, зачем брать с собой сразу три фотоаппарата, спустился к машине и принялся старательно утрамбовывать в «мерс» «корзину, картину, картонку…». Хорошо, что у маменьки нет маленькой собачонки.

Не успели мы отъехать и пяти метров от подъезда, как Николетта завопила дурниной:

– О господи!

– Что случилось? – испугался я, притормаживая.

– Совсем забыла!

– Билет?

– Нет!

– Паспорт!

– Разве я дура? Конечно, нет, документы со мной.

– Деньги?

– Ты считаешь, что я способна выйти из дома без кошелька?

Действительно, я виноват, исправлюсь. Николетта никогда не забудет о деньгах.

– Что тогда? – с тяжелым вздохом осведомился я.

– Черепашка!

– Что?!

– Бронзовая черепаха, – воскликнула Николетта, – стоит на тумбочке возле кровати, без нее я никуда.

Схватив мобильный, Николетта потыкала в кнопки и отдала указание Нюше:

– Ступай в спальню…

Потянулись минуты, пять, десять, пятнадцать, из подъезда никто не показывался, Николетта снова вцепилась в телефон.

– Сколько можно тебя ждать?! Какие туфли! Так иди, не замерзнешь.

Через пару томительных мгновений Нюша прямо в тапочках вылетела на снег.

– Вот, – пробасила она, открывая дверцу «Мерседеса», – еле нашла!

– Тебя только за смертью посылать, – начала было Николетта, но, не успев закончить фразу, завизжала: – Идиотка, ты что приволокла?

– Так вы сами просили, – попятилась Нюша, – черепаху, из спальни!

– Дура, – бесновалась маменька, – посмотри внимательно, это что?

– Так уши.

– Вот, вот! Ты когда-нибудь видела черепаху с ушами?

– А я их вообще не видывала живьем, – заявила Нюша, – чай, они не кошки, по Москве не бегают.

– У черепах нет торчащих ушей, – еле сдерживая смех, сказал я, – впрочем, длинных, поднятых вверх хвостов тоже. Это статуэтка собаки.

– Только такая кретинка, как ты, могла перепутать земноводное с млекопитающим, – застучала кулачками по торпеде маменька. – Вава, ступай наверх.

– Какая ей, черт, разница, – возмутилась Нюша, оказавшись в лифте, – черепаха, собака, тьфу, покоя нет.

Я дипломатично промолчал. Не следует осуждать хозяйку в присутствии прислуги, хотя, положа руку на сердце, я полностью согласен с домработницей.

В спальне царил кавардак. Нюша, торопясь найти безделушку, перевернула все вверх дном. Я старательно изучил тумбочку: ничего. На трюмо тоже, и в гардеробе одни тряпки. Зазвенел мобильный.

– Нашел? – прокричала Николетта.

– Нет.

– Возвращайся в машину.

Ощущая себя преступником, отпущенным по амнистии, я спустился вниз и завел мотор. Половину пути до вокзала мы проехали молча. В конце концов, чтобы утешить маменьку, я спросил:

– Ну зачем тебе эта черепаха? Лишняя тяжесть.

– Нужна, это мой талисман.

– Честное слово, я перерыл всю спальню и не нашел ее, ты мне не веришь?

– Да, ее в комнате нет, – сообщила Николетта.

– Где же она? – удивился я.

– В чемодане, я взяла ее с собой, – как ни в чем не бывало ответила маменька, – пока ты бегал, я вспомнила, куда ее сунула.

У меня на время пропал дар речи.

На вокзале я нанял носильщика. Помятого вида дядька нагрузил на тележку багаж и споро побежал сквозь толпу, мы заторопились следом. В какой-то момент Николетта отстала, я оглянулся и увидел, что она стоит возле небольшого магазинчика.

– Что ты увидела здесь хорошего? – поинтересовался я. – Хочешь купить шоколадку?

– Гадость, – прошипела Николетта, делая странные движения ногой, – плитка всего за десятку! Я ем только швейцарский шоколад.

– Тогда пошли, носильщик ждет.

– Подождет, – протянула маменька, дергаясь, – ему за это платят. Вава, помоги!

– Что случилось?

– Нога не идет.

Я удивился и уставился на ее ноги, обутые в новые сапожки, те самые, на платформе, с длинным гвоздеобразным каблуком.

– Почему не идет?

– Не знаю! Вместо того чтобы задавать кретинские вопросы, лучше придумай выход, – обозлилась Николетта, пытаясь шагнуть вперед.

Попытка не удалась, маменька словно приклеилась к месту. Я наклонился и понял, в чем дело.

Встречали ли вы такие длинные резиновые коврики, состоящие из дырочек разного диаметра, больших и маленьких? Их часто расстилают перед торговыми точками, чем убивают сразу двух зайцев. С одной стороны, в магазин не тащится вся грязь с улицы, с другой – покупатель не поскользнется на ступеньках. Так вот, каблуки Николетты попали в их крошечные отверстия и застряли там.

– Ты подергай ногами, – предложил я.

Маменька попробовала, но успеха не достигла.

– Вава, – приказала она, – немедленно освободи меня!

– Но как?

– Не знаю! Живей! Быстрей! Я опоздаю на поезд.

– Его еще даже не подали к перрону.

– Слышать ничего не желаю! Очень часто продают двойные билеты, я хочу первой войти в вагон! Вава!!!

Понимая, что у нее сейчас начнется истерика, я встал на колени, прямо в февральскую грязь, и попытался вытащить один сапожок. Тщетная попытка, слишком тонкий каблук словно приварился к резине. Подошедший носильщик тоже потерпел неудачу. Подергав туда-сюда маменькину ногу, он вспотел и с чувством произнес:

– Ну бабы! Кто же такую обувь носит! Прямо насмерть встала. Вы бы себе чего попроще купили, на резиновом ходу, дешево и удобно, ни в жисть не поскользнетесь. У меня жена хоть и помоложе будет, а давно такие приобрела…