Фаина Раевская - Взрыв на макаронной фабрике

– Вова… – несмело вякнула я. – Во-вочка…

Слов больше не было, и я заткнулась. Рассел переводил удивленный взгляд с меня на следователя, пытаясь понять, в чем, собственно, дело.

– Сегодня, – тихо начал Вовка, – убили Екатерину Витальевну Шульц. Тебе знакомо это имя?

Я оторопело кивнула:

– Конечно. Это же Венькина подружка. Тебе она тоже знакома, между прочим…

– Так вот. На месте преступления в офисе убийца оставил пистолет Макарова…

Следователь помолчал и совсем тихо добавил:

– На нем твои отпечатки пальцев, Женя.

Вот они, неприятности! Но что за глупости говорит Ульянов?! Пистолет… Отпечатки… Убийство… Неужели это все я натворила?!

Вовка сочувственно смотрел в мою сторону.

– Это не все, – добавил он. – Тебя видели, когда ты накануне приезжала к Екатерине Шульц. Причем дважды.

– Ну да, приезжала! А что тут такого? – воскликнула я. – Мы с ней договорились о том, что я приеду. А в первый раз, между прочим, мы вместе с Расселом приезжали, чтобы Рудольфа женить. Правда, Рас?

Американец утвердительно кивнул.

– После женитьбы песика я отвезла американца домой и вернулась к Катьке.

– Зачем? – вполне серьезно спросил следователь.

Я смутилась. Насколько помню, я поехала к Катерине, не имея определенной цели. Просто решила действовать по принципу «А вдруг повезет». Кое-что мне удалось узнать. Не слишком много, к сожалению. Если бы не этот мнимый сантехник… Сантехник? А может, это именно он убил Катьку? Ведь они не очень любезно разговаривали. Он ее даже ударил.

Вовка, вероятно, заметил смятение на моем лице.

– Ты чего-то знаешь? – быстро спросил он.

– Чего я знаю? Ничего я не знаю! Почему это я должна что-то знать? – забубнила я. – И между прочим, у меня есть алиби. Не могла я убить Катьку, ну вот никак не могла!

– Алиби? – Брови Ульянова взметнулись вверх. – И кто же подтвердит твое алиби? Может, Рудольф?

– Не трожь песика! Он здесь совершенно ни при чем! А вот одна вполне живая старушка очень даже подтвердит! Аграфена Флоро… Флоро… Тьфу, зараза! Баба Граня, одним словом.

– Алиби, говоришь? Алиби – это хорошо, а главное, вовремя. Ты адресок-то старушки оставь. Я ребяток пошлю – пусть проверят. А вот что с тобой делать?

Вовка задумался. На кухне повисла напряженная тишина, а я с немалым душевным трепетом ожидала приговора.

– Ну ладно! – спустя пару минут сообщил следователь. – Арест отменяется. Но…

Я облегченно выдохнула и оживилась.

– Но подписку о невыезде я с тебя все-таки возьму.

– Конечно, конечно, гражданин начальник! – обрадованно закивала я. – Это всегда пожалуйста! С нашим превеликим удовольствием!

Вовка долго и внимательно смотрел мне в глаза, затем тяжело вздохнул несколько раз, стиснул зубы и приступил к выполнению служебных обязанностей. Когда все формальности были улажены, следователь попрощался и направился к выходу. Уже стоя в дверях, он погрозил мне пальцем:

– Смотри у меня!

Я быстренько соорудила испуганную мину и воскликнула:

– Ни-ни! Мамой клянусь!

При этом за спиной я сплела пальцы рук крестом.

Ульянов ушел. Настроение сразу поднялось. Весело напевая под нос незамысловатый мотивчик, я вернулась на кухню. Желание выпить кофе со сливками и откушать мороженого с орехами не пропало, а только еще больше усилилось. Нужно было его немедленно реализовать, иначе ощущение полного счастья никак не приходило. Пока я суетилась, готовя любимое лакомство, Рассел внимательно следил за мной. Как-то угадывалось, что ему есть что сказать, но в силу природной скромности он не решается.

– Ну? Чего ты мучаешься? – не выдержала я. – Говори, что за сомнения тебя терзают. А то даже смотреть тошно…

Доуэрти немного помялся, но потом все же заговорил:

– Женька, я говорить, но ты не обидеться? Нет? О'кей! Я американец. Поэтому очень мало знать Россия. Когда шеф отправлял меня сюда, я бояться. Русский – такая загадочный душа! Я совсем не представлять себе, какие вы, как с вами общаться… В реальность все оказаться не так страшно. Но я никак не умею понять: как вы с таким низкий уровень жизнь достигать такой потрясающий успех?! Я не говорить о космос, искусство. Но я видеть работа ваша полиция! Это… Это… – Рассел наморщил лоб. – Офигеть могу! Нет техника, нет народ, машин тоже нет. Только один инициатива. Но факт – преступления раскрывать!

Мне кажется, пришла пора просветить американца насчет особенностей славянского менталитета. А то живут они, эти несчастные янки, в своей сытой Америке и ничегошеньки о нас не знают, бедолаги! Но боятся, видимо, до дрожи в коленях.

– Да, Рас, ты прав. С техникой у нас действительно напряженка. Да и с людьми тоже. А душа у русских загадочна до чрезвычайности. Голодные, холодные, злые, мы за идею готовы на подвиги, которые вам даже и не снились! Хочешь, расскажу тебе, как вы, американцы, нас себе представляете?

Начинается все с непременной ушанки. Скорее всего она нахлобучена на красную повязку или портянку с изображением одного из вождей мирового пролетариата. Эта портянка обмотана вокруг головы, чтобы вожди были ближе к мыслительным местам. Еще глубже скрываются джунгли склеенных килограммами грязи волос, в которых завелись и уже эволюционировали племена разумных насекомых. Эти насекомые ведут кочевой образ жизни, промышляют скотоводством, собирательством, а иногда ирригацией. Не перебивай меня, – заметив протестующий жест Рассела, попросила я. – Дальше глаза. Своим безумным блеском они способны напугать даже быка на корриде. Глаза высматривают водку и полны ненависти ко всему человечеству лишь за то, что оно, чисто теоретически, способно найти и выпить эту водку раньше. Из одежды, помимо ушанки, имеется драный тулуп, из которого торчат куски ваты и еще непонятно чего. На ногах непременно валенки. Тело сплошь покрыто татуировками, красноречиво говорящими о тяжкой жизни в тюремных застенках. Пять железных зубов, сплошь кариозных, способны ввергнуть в шок любого стоматолога. Ну а во лбу традиционная красная звезда…

Я перевела дух, слегка утомленная описанием соотечественника. Рассел открыл рот и смотрел на меня, округлив глаза и не решаясь перебивать.

– Ах да, совсем забыла сказать, что всех зовут Иванами и Наташами. А еще в России всегда зима, чудовищный снегопад и медведи. Медведи одичали, оголодали и прыгают на одиноких путников целыми стадами, как блохи на дворнягу. Короче говоря, все русские – шпионы и негодяи и представляют собой смертельную опасность для любого цивилизован-ного человека. Оказаться в России намного страшнее, чем подвергнуться многократной лоботомии с последующим расстрелом! Словом, дорогой американец, русские – страшная нация.