Дарья Донцова - Черный список деда Мазая

Кое-как успокоив старушку, я довела ее до квартиры, подождала, пока она войдет внутрь, и поехала на другой этаж.

Дома у Жеки ничего не изменилось. Я скинула балетки, сделала глубокий вдох, сходила в спальню Севы, проверила, хорошо ли закрыто окно, еще раз заглянула на кухню, на всякий случай посмотрела, не капает ли вода из крана, и вернулась в прихожую. Надо узнать у Вовки, можно ли затеять в апартаментах уборку. Если Костин даст добро, я обращусь в специальную контору, вызову людей, которые вычистят здесь все. Миша и Сева не должны вернуться из больницы и увидеть на полу высохшую лужу крови. Наверное, они захотят сменить жилплощадь. Я бы не смогла спокойно заходить в дом, зная, что в нем случилась трагедия.

В не самом радостном настроении я нагнулась, чтобы взять свои балетки, да так и замерла в неудобной позе. Прямо перед моим носом очутились туфли Жеки. Те самые, подарок Всеволода, лодочки, которыми моя подруга хвасталась в ресторане. Серо-голубые, на семисантиметровом каблучке и с красивой брошкой-бантиком из разноцветных камушков на мыске. Минуточку! Когда я покидала квартиру, чтобы посмотреть на осколки ножей, тут стояла другая пара обуви: синие шпильки, украшенные цветком из кожи. Отлично помню, как, наводя в холле порядок, я поместила их на специальную полочку.

Я начала искать те туфельки. Открыла все шкафы, тумбочку под зеркалом и остановилась. Лампа, перестань заниматься глупостями! Сами собой шпильки не могли уйти. Кто-то совершил обмен, взял синие туфельки и водрузил на полку вместо них серо-голубые.

Из ванной комнаты раздался грохот. Я подпрыгнула и заорала:

– Кто там? Немедленно выходите, здесь полиция, вы арестованы.

В квартире царила тишина. Я огляделась, взяла длинный мужской зонтик и храбро отправилась в санузел.

В обложенном кафелем цвета сочного персика помещении не было ни души. В ванне лежала палка с прикрепленной к ней розовой занавеской. Я перевела дух. У нас с Максом тоже есть такая конструкция. Держится она на двух присосках и частенько падает. Каждая хозяйка знает: чтобы резиновый кругляш надежно держался, его надо намазать клеем, а потом прибить большим гвоздем. В квартире никого нет, меня напугал розовый атрибут. Розовый?!

Я застыла над ванной. Входя в подъезд, тетка, обидевшая Людмилу Алексеевну, была в босоножках любимого цвета куклы Барби. Я еще подумала, что они не сочетаются с ее костюмом и сумкой. Но когда дамочка покидала дом, она шла уже в синих туфлях. Что же получается? Бабенка-то спешила в квартиру Жеки! Кроме модной нынче планшетки на ремне, у мадам был пакет.

Я помчалась в прихожую и воззрилась на туфли. Глупее ситуации не придумаешь. Дама в льняном костюме сменила обувь и ушла, розовые босоножки незваная гостья унесла в пакете, в нем же, похоже, притащила сюда туфли Ковалевой, подаренные ей Севой. Что сие должно означать? Как дамочка проникла в чужой дом? Ну, на последний вопрос ответ я знаю. Либо она имела ключи, либо, как и я, была в курсе, где Женя хранила запасную связку. Всем приятельницам Ковалевой известно про электрощиток. Но близких подруг Жеки я отлично знаю, их всего две: Маша Соколова и Рита Семина. Машуня на данном этапе работает в Австралии, она тренер по фигурному катанию, а Семина неделю назад улетела отдыхать на Мальдивы. Женщину в синем мятом костюме я никогда не видела. Откуда она знает про ключ? Зачем меняла туфли? Как они к ней попали, а главное, когда? В день своей смерти Жека встречалась со мной. Лодочки за невероятную цену в семьдесят пять тысяч рублей были у нее на ногах. В этих туфлях Ковалева провела весь день, а вечером покончила с собой. Может, незадолго до самоубийства к ней приходила дама, напугавшая сейчас Людмилу Алексеевну, и попросила лодочки поносить?

Я потушила в холле свет, вышла на лестницу, тщательно заперла дверь, положила ключи в щиток и пошла на этаж, где расположена квартира ответственной старушки. Да, были времена, когда мы брали друг у друга поносить вещи, потому что магазины страны «радовали» покупателей пустыми прилавками. В свое время Жека одолжила мне очень красивое темно-зеленое пальто, чтобы я могла прилично выглядеть на свидании. Но сейчас, слава богу, в Москве можно купить все и, простите, туфли не дают напрокат. Платье, костюм, куртку еще куда ни шло, но обувью и бельем мы не менялись даже в самые бедные годы.

Людмила Алексеевна распахнула дверь не сразу и, увидев меня, схватилась за сердце.

– Деточка! Психическая вернулась? Поджидает меня в подъезде?

– Нет, она ушла, – успокоила я ее, – скажите, вы раньше видели свою обидчицу?

– Никогда, – решительно заявила старушка, – у меня глаза зоркие, у кого хочешь в подъезде спроси, все подтвердят: Людмила Алексеевна обходится без очков.

– Может, женщина к кому-то все же приходит, – не успокаивалась я, – вероятно, она репетитор, домработница, медсестра.

Бабушка сложила руки на груди.

– Летом дети не учатся, все разъехались по дачам-огородам. Врачей из районной поликлиники я ни с кем не спутаю. Двух нянек, которые за малышами из десятой и двенадцатой квартир присматривают, тоже знаю, а эту мымру никогда не встречала, она близко к нашему дому не подходила. В хорошую погоду я во дворе прогуливаюсь, смотрю за порядком, а в плохую… Пошли покажу, что у меня есть, Ленечка, внук установил. Только, деточка, туфельки сними, не тащи грязь в комнату.

Я выполнила просьбу и была приведена в чистенькую спальню с большим окном, около которого стояло удобное кресло со скамеечкой для ног. Справа от него виднелся столик, на котором лежали газеты, стояли чашка и вазочка с печеньем. Тюлевая занавеска была отодвинута, от подоконника к креслицу тянулась длинная черная труба.

Людмила Алексеевна села в кресло и приникла глазом к конструкции.

– Подзорная труба! – воскликнула я.

– Ленечка придумал, – гордо заявила бабушка, – дочка с зятем надо мною посмеиваются, а самим нравится в чистый подъезд заходить! ДЕЗ у нас нерасторопный, домофон никак не поставит, на лифтершу жильцы тратиться не хотят, а я ответственная. Увижу, что посторонний человек к нам идет, шум подниму. Но зимой холодно во дворе топтаться, да и летом подчас устаешь. Ленечка мне наблюдательный пункт оборудовал. Квартира наша на третьем этаже, окно прямо на подъезд выходит, оптика мощная, все как на ладони. Ни разу ту бабу не видела.

– В день, когда с Ковалевой случилось несчастье, вы ее не заметили? – уточнила я. – И вообще, что происходило во дворе?

Людмила Алексеевна горестно вздохнула.

– В понедельник у меня зуб под коронкой разболелся, ночь без сна промаялась, в восемь утра зять повез в поликлинику, ездила я к врачу и во вторник, и в среду, непростое дело протез снять, клык починить и назад металлокерамику поставить. Три полных дня ушло! Можно было на пару недель растянуть, но я стоматологу сказала: «Делайте сразу, у меня нет желания Бабой Ягой ходить и шамкать челюстями. Лучше потерплю, промаюсь в клинике с утра до вечера, зато за три денька порядок во рту наведу».