Галина Куликова - Брюнетка в клетку

— Картинки всякие, — пожала плечами Маня. — Ой, у меня осталось несколько штук.

— Как это — осталось? — опешил Жидков. — Вы столько лет храните картинки, нарисованные девочкой, которую даже не считали лучшей подругой?

— Но они красивые, — пожала плечами Маня. — Выбросить — рука не поднялась. Хотите покажу?

Она подхватилась и ушла в комнату и стала там хлопать дверцами шкафов.

— Поверить не могу, что Альберт ненавидел приемную дочь своих родителей! Он всегда был такой правильный! По всем моральным нормам, он должен был делать вид, что очень с ней дружит. Чтобы Альберт…

Он не успел договорить, когда Маня возвратилась назад. В руках у нее была большая папка. В ней лежали пейзажи.

— Бумага, гуашь, — констатировал Жидков. — Ничего особенного. Деревья, пруд, утки.

— А мне нравится, — потемнела челом Маня.

— Нет, вообще-то хорошо, — похвалила Лариса. — А можно у вас одну… купить?

— Вы так берите, даром, — хозяйка квартиры расплылась в улыбке. — Только автограф оставьте. Я потом своим спиногрызам покажу. Когда подрастут, соображать начнут…

— Но я… — начал было Жидков, и Лариса изо всех сил наступила ему каблуком на ногу. — Уй-уй! Я с удовольствием! Конечно. Для вас мне будет очень приятно оставить автограф. Для вас и ваших спиногрызов.

Он взял предложенную ручку и изобразил на первом листе старой тетрадки витиеватую подпись — абсолютно неразборчивую.

— Ой! — потеплела лицом Маня. — Такая прелесть. Спасибо.

— Пожалуйста, — ответила за Жидкова Лариса. — А вы дадите нам свой телефон? На всякий случай?

Маня, покраснев, написала на листке с промасленным краем номер своего телефона и подала Жидкову. Тот торжественно сложил лист и спрятал в карман рубашки на груди. И еще постучал по карману ладонью, словно проверял, хорошо ли улеглась в нем столь ценная вещь.

— А фотографии Анечки у вас не осталось? Все равно какой. Нам бы только взглянуть.

— Нет" — расстроила их Маня. — Мы тогда не снимались. Это сейчас спиногрызов щелкаешь и в фас, и в профиль. А тогда люди все больше в студиях фотографировались. По праздникам.

Когда они очутились в машине, Лариса, дрожа от возбуждения, схватила Жидкова за воротник рубашки и потрясла:

— Ты сообразил, что мы узнали?

— Что-то важное, — кивнул Жидков. — Но я не совсем хорошо понял — что.

— Журнал и бант. И записка — ПОМНИ ПРОШЛОЕ. Журнал — это Тамиров Андрей Николаевич, покровитель твоего дяди Макара. Бант — это Анечка Ружина, которая, как выяснилось, отлично рисовала и которую ненавидел за это ее названый брат Альберт.

— Ага, — с иронией подытожил Жидков. — И Тамиров и Анечка остались в далеком прошлом, поэтому Макар должен был все это ПОМНИТЬ. Много мы выяснили!

— Если мы расскажем то, что узнали, следователю…

— Я готов отдать автограф Фредди Меркьюри, стоящий безумные деньги, твоему Корабельникову, — резко оборвал ее Жидков. — Но к следователю не пойду ни за какие коврижки. И тебя не пущу. Уж извини.

Лариса надулась. Она, можно сказать, отыскала ниточки, которые могут привести к убийце, а он! Что же, все так и бросить? Или попытаться еще что-нибудь разузнать самостоятельно? Например, про этого Тамирова. Да! И найти все-таки фотографии Анечки. Посмотреть хоть, как она выглядела. В душе у Ларисы крохотной серебристой рыбкой трепыхалась мысль о том, что, взглянув на фотографию Анечки, она немедленно что-то поймет. Возможно, узнает ее? Никто из Миколииых не узнал, а она узнает.

Они возвратились в Рощицы ближе к вечеру и еще издали заметили, что возле ворот стоит машина «Скорой помощи». Самые страшные мысли промелькнули в их головах. Кого-то убили?! Что-то с детьми?!

Лариса выпрыгнула из машины и услышала, что из сада доносится страшный вой, как будто кто-то в шутку изображает реактивный самолет — орет громко и с чувством.

— А-а-а! А-а-а! А-а-а!

— Спаси и сохрани, — пробормотал Жидков, влетая в ворота. — Что случилось?

Когда они с Ларисой подбежали к дому, то увидели, что все домашние, включая обоих детей, сгрудились возле двери и внимательно смотрят куда-то в кусты, откуда доносятся нечеловеческие звуки. Чуть поодаль, сложив на груди руки, стоит санитар в маленькой синей шапочке и тоже смотрит на недозрелую смородину.

— Еще десять минут — и все, — предположила Маргарита.

— Он собирается кончиться в Фаининых кустах? — не поверил Мишаня. — Бабка его не одобрит.

— Что тут случилось? — воскликнул Жидков, обводя их воспаленным взглядом.

— Почему тут врачи? — закричала Лариса.

— Ваш дядя, Ларочка, — сочувственно сказала Маргарита. — Покушал острой свининки и сошел с ума.

— У него конкретно снесло башню, — подтвердил Мишаня, постучав себя пальцем по лбу.

— Он стал кричать, — пояснила Симона, — и бегать по саду, высунув язык до колен.

— Так, может быть, уколоть его чем-нибудь? — накинулась Лариса на санитара. — Почему вы тут стоите без дела?

— Я бы его уже давно уколол, — спокойно ответил тот. — Вот только поймать не могу. Знаете, как он носится?

— По-моему, он недвижно сидит в кустах.

— Это он сидит, пока его не трогают. А подойди к нему — он тут же давай через грядки прыгать. Чисто олень.

— Так я и знала! — в отчаянии воскликнула Лариса, обращаясь к Жидкову. — Если с этим типом что-нибудь случится, что я Леночке скажу?

— Скажешь, что он отравился и умер.

— Пойди поговори с ним!

Жидков не стал отпираться, а прямиком направился к плодово-ягодным насаждениям.

— Ну ты, аллергия ходячая! — крикнул он. — Прекрати орать.

— А-а-а! — раздалось ему в ответ.

Жидков подошел уже совсем близко, и все ждали, что сейчас Шубин выпрыгнет из кустов и помчится вдоль изгороди, сбивая плоские головы подсолнухов и топча редиску. Вместо этого зеленые гроздья ягод закачались на веточках, и откуда-то из середины большого куста раздался искаженный ужасом голос Шубина:

— Они… Меня… Накормили грибами!

— Черт побери, — пробормотал Жидков и обернулся к родственникам:

— Что вы ему дали съесть? Зоя! Хоть ты скажи.

У Зои было такое упрямое выражение лица, точно на нее навьючили мешки и заставляют идти вперед, а она ни за что не хочет.

— Я ничего не давала. Я просто поставила на стол тарелку. Он сам взял. А я уже на кухню ушла. И почему я должна за ним следить?

— Что же он проглотил? — уточнила Лариса, немного успокоившись. Слава богу, это были грибы, а не синильная кислота.

— Пару свиных рулетиков. С сыром и подосиновиками.

— А-а-а! — откликнулся из кустов Шубин. — Они во мне! Они во мне! Грибы во мне!

— Хочешь, я дам тебе слабительного? — спросил Жидков. — Часа два — и их в тебе не будет.

— Чего я не понимаю, — подал голос санитар, — это почему он так орет.