Дарья Донцова - Шекспир курит в сторонке

Во вторник Зина сломалась и сказала следователю:

– За рулем находился Борис Ветошь, он просил меня взять на себя ответственность за происшествие.

Спустя сутки Игорь Михайлович сурово заявил:

– Послушай мой совет. Раскаивайся по полной, плачь, жалей погибшую и ее нерожденного ребенка. Тренируйся для суда.

– Меня будут судить? – испугалась Зиночка.

– А ты как полагала? – удивился следователь. – Чего ожидала? Что тебе пряников дадут?

– Борис Ветошь, – зашептала бедолага, – спросите его.

Игорь Михайлович похлопал ладонью по папке.

– Неправильную тактику ты избрала. Я проверил, Борис Олегович на момент происшествия ехал в Питер. У него сохранился билет и есть счет из гостиницы, где он провел все эти дни, только вчера вернулся. Лучше не оговаривай невиновного человека, получишь больший срок.

– Срок! – эхом повторила Зина. – За что?

Игорь Михайлович разозлился:

– За спасение утопающих. Тебя нашли на дороге, под воздействием коктейля из лекарств, на машине следы, свидетельствующие о наезде на человека. На «зебре» труп, полно людей, которые слышали, как ты при задержании призналась в совершении наезда, повлекшего смерть человека. Борис Олегович тут ни при чем, его близко на той дороге не было. Когда ты сшибла беременную, Ветошь катил в Северную столицу.

Зиночка заплакала:

– Нет, нет, проверьте, пожалуйста, еще раз. Он был со мной, это ошибка. Можно мне поговорить с Борей, он мой жених!

Но Игорь Михайлович не послушал Зину, ее перевели в СИЗО, где она просидела почти год в ожидании суда. Сокамерницы сначала посмеялись над наивной дурочкой, которую ловко подставил ушлый мужик, а потом дали ей совет:

– Будешь стоять на своем, твердить о невиновности, говорить о Борисе, только разозлишь судью. Плачь, раскаивайся, бей себя в грудь, падай на колени. Много тебе не дадут, скорее всего определят колонию-поселение, зачтут отсиженный до суда срок и отпустят.

Но Зина решила поступить по-своему: она рассказала правду. Вот только не нашлось ни одного человека, который бы ей поверил. Судья сочла поведение обвиняемой Тряпкиной вызывающе наглым, разозлилась, не увидев признаков раскаянья, а родственники погибшей применили методы давления, грубо говоря, вручили взятку. Вердикт ошеломил не только Зину, но и ее сокамерниц, Тряпкина получила большой срок.

Зинаида обхватила плечи руками и посмотрела на меня.

– Все. То, что случилось в колонии, за что мне наказание довесили, целиком моя вина, та история к наезду отношения не имеет.

– И вы не пытались связаться с Борисом? – тихо спросила я.

Зинаида выпрямилась:

– В камере мобильный был. Но Ветошь свой номер поменял. Я постоянно слышала: «Такой абонент не существует».

– А подруги, родственники? – не успокаивалась я.

Тряпкина потянулась к чайнику:

– У Бориса не голова, а компьютер, он тогда на дороге живехонько ситуацию просчитал. Родни у меня нет, подруг тоже, так, однокурсницы глупенькие. Адвоката государство предоставило, он все на часы смотрел, видно, к платному клиенту торопился. Думаете, я в нашем «правосудии» уникальный случай? Да со мной в бараке две дуры плакали: одну сожитель под убийство подставил, другую – мать. И никто ничего доказать не смог. Мне еще повезло, осталась бабушкина изба, никому развалюха не понадобилась. Имейся у меня хорошая жилплощадь, ее бы давно ДЭЗ к рукам прибрал, и отползать бы мне в канаву.

Тряпкина налила в чашки кипятку, бросила туда пакетики с чаем и улыбнулась:

– В супермаркете можно продуктами бесплатно разжиться. Вот заварка, например, подмокла, утилизации подлежит. А я ее высушила, и ничего, аромат сохранился. Хотите?

Я проигнорировала любезно предложенный напиток.

– Зачем вы поехали к Борису Олеговичу?

Зинаида обхватила чашку ладонями.

– Честно? Сама не знаю. Надеялась, что он мне денег даст или устроит работать в приличное место. Ветошь мне должен! Думала, потребую компенсацию, в общем, дура я. Приперлась, а меня его секретарша даже на порог не пустила. Я и разозлилась, ногами дверь попинала, плюнула на нее. Тут баба заорала: «Сейчас милицию вызову!»

Я испугалась и убежала. Еду в метро и ругаю себя: идиотка ты, Зина, опять за колючку захотела? Не лезь к Борису, ничего тебе от него не перепадет, он сволочь!

Тряпкина шмыгнула носом.

– Если кто его убил, то я плакать не стану. Так ему и надо, получил по заслугам. Видно, еще кому-то нагадил, а тот человек не трус, как я, взял да отомстил. Спасибо ему от меня. Но я Борьку не трогала, мне слабо.

– Все вокруг говорят о Борисе Олеговиче исключительно хорошие слова, ни один человек дурного не сказал, – протянула я.

– Я его тоже только со светлой стороны знала, – фыркнула Зинаида. – Помогал мне, поддерживал, в институт устроил, а затем под срок подвел. Милый гаденыш, змей в сиропе. Я с ним никаких дел иметь не хочу, еще снова напакостит.

– Бориса убили, – напомнила я.

– Точно, – кивнула Тряпкина, – я его пережила, это греет душу. Извините, что утром вам нахамила, мне любое упоминание про Бориса неприятно. Лучше крысу съесть, чем о нем говорить.

– Получается, вы из-за меня потеряли работу, – расстроилась я.

– После отсидки устроиться трудно, – печально откликнулась Зина, – в хорошее место не возьмут, отдел кадров проверит и лесом отправит. На стройку идти стремно, там гастарбайтеры кланами служат, чужую бабу ненароком в котлован спихнуть могут. Остается полы мыть.

– Одному моему приятелю, одинокому пожилому профессору, нужна домработница, – произнесла я, – зарплата хорошая. Две тысячи долларов.

– Вау! – подпрыгнула Зина. – Круто! Я за такие огромные деньжищи на все готова.

– И жилье он предоставляет, и еду бесплатно, – соловьем заливалась я.

– Прямо сейчас помчусь, – выпалила Тряпкина, – если он не побоится бывшую зэчку взять, то не пожалеет, я вылижу квартиру и готовлю хорошо, еще глажу-стираю. Две тысячи долларов! Можно ремонт в избе сделать, на лето ее москвичам сдавать.

– Небольшое условие, – вкрадчиво сказала я, – профессор коллекционирует живых насекомых, пауков. Их надо кормить, чистить аквариумы.

Зинаиду передернуло:

– Ой, нет, я их до дрожи боюсь, замести мертвых на совок и то страшно. Деньги очень нужны, я за две тысячи долларов, честное слово, на все готова, но с пауками не полажу!

Я открыла сумочку, вынула блокнот с ручкой и написала телефон.

– Держите.

– Не смогу с пауками жить, – отказалась Зина.

– Это другое предложение, – пояснила я. – Ольга Белкина – хозяйка салона красоты, возьмет вас ученицей.

– Меня? – обомлела Тряпкина. – Я уже не девочка.

– Возраст значения не имеет, – возразила я, – главное, желание. Зарплата сначала будет символическая, но, когда станешь мастером, откроются перспективы, обзаведешься клиентами, в кармане зашуршат чаевые. К Оле ходит много разных людей, завяжешь знакомства. Поверь, там лучше, чем в кладовке «Бразилии» мыть гнилую колбасу.