Дарья Донцова - Рваные валенки мадам Помпадур

– Спасибо, – сказала я.

– У нас огромный выбор: кухни, посуда, – трещала девушка, – сделаем вам скидку. И абсолютно любая семья!

– Простите? – не поняла я.

Продавщица указала рукой вправо:

– В замке должен кто-то жить! На выбор предлагаются куколки или зверушки. Например, семья мышей. Папа Мыш, мама Мышка, дети Мышонки, у них есть бабушка-дедушка-няня, шофер-домработница. Можете набрать какое угодно количество обитателей.

Я стиснула кулаки. Таня, не вздумай заплакать. Наверное, у каждой семейной пары есть свои ласковые клички, о которых известно лишь двоим. Так вот, Гри был Мыш, а я Мышка. Понимаю, это смешно звучит, нам на момент бракосочетания давно было не двадцать лет, но тем не менее мы называли друг друга Мыш и Мышка. Большинство эсэмэсок мне Гри подписывал двумя буквами «Л.М.». Это означало: «Люблю. Мыш».

Я отошла от витрины, продавщица сообразила, что зря теряет время, и вернулась в торговый зал. Я оглянулась. Мои глаза не отрываясь смотрели на парочку мышей. Мама в фартуке, папа в клетчатой рубашке. Сидят на кухне, пьют чай, лакомятся печеньем. Вот оно – простое мышиное счастье.

Я вонзила ногти в ладони. Только не хватает сейчас зареветь белугой! Надо спешно улепетывать, сохраняя, как говорят японцы, лицо.

Я вздернула подбородок, выпрямила спину, сделала шаг и тут же налетела на мужчину в черной куртке и вязаной шапке.

– Смотри, куда прешь! – грубо сказал он и скрылся в толпе.

До моего носа долетел запах его одеколона – нотки сандала, бергамота и шипра. Стало совсем нехорошо: грубиян использовал любимый парфюм Гри. Помимо воли я обернулась и еще раз взглянула на мышей. Очень надеюсь, что папа Мыш не работает в особой бригаде и его не отправят невесть куда. Пусть мама Мышка и дальше живет счастливо с любимым мужем.

В сумочке запиликал мобильный, я вынула трубку и сказала:

– Димон?

– У тебя что, голова болит? – спросил компьютерный гений. – Голос странный!

– Булочку ем, – выкрутилась я.

– С корицей? – завистливо вздохнул Коробок. – Надеюсь, я не испортил тебе удовольствие. Нарыл интересные детали! Полазил по компу Любови Добровой и обнаружил… Ну, в общем, когда ты приедешь?

– Уже в пути, – заверила я и, стараясь не думать о холодных противных туфлях, поспешила к джипу.

Коробков нетерпелив, как ребенок. Не успела я войти в его кабинет, как он объявил:

– Люба была крайне аккуратна, даже педантична. Ей следовало работать бухгалтером. Семейную кассу она вела тщательнейшим образом. И являлась вполне продвинутым пользователем. Я покопался в ее ноутбуке и засомневался.

Я села около Коробка:

– В чем?

Димон побегал пальцами по клавиатуре:

– Вот. Читай.

Я прищурилась:

– Двадцать восьмое июня. Получила зарплату. Свет, газ, телефон. Сумма от Алеши. Продукты. Туфли Наде. Встреча с О.В., клуб кролика.

Коробок откинулся на спинку кресла.

– Люба тщательнейшим образом записывала расходы и предстоящие дела. Двадцать восьмого числа она получила деньги и по-хозяйски ими распорядилась. Не женщина, а сбербанк. У нее было несколько счетов. Один накопительный, там она держала запас на черный день. Расходный тратила, а еще откладывала средства на отдых и крупные покупки. Может, у Добровой в роду были немцы? Она ни разу за годы семейной жизни не нарушила заведенного порядка, не занялась счетами, допустим, двадцать девятого или тридцатого. По ее расчетам можно проследить жизнь семьи, что они приобретали, куда ездили. Запас, тщательно собираемый на черный день, Доброва почти полностью потратила, когда заболел мальчик, остаток средств ушел на Надю. Сейчас материальное положение семьи шаткое, никакой денежной подушки нет.

– Вроде Иван Сергеевич успешный бизнесмен, – удивилась я. – Он производитель косметики.

– Самое верное слово тут «вроде», – остановил меня Димон. – Дела Доброва не блестящи, он взял большой кредит, пару раз пропускал день выплаты. Люба урезала расходы на еду, она давно не покупает ничего из одежды.

– Пока особых странностей не замечаю, – разочарованно протянула я. – Многие пытаются упорядочить траты – правда, не у всех это получается. Я, к сожалению, могу несколько месяцев откладывать, допустим, на отдых, а потом загляну в магазин и все потрачу! С диетой та же петрушка. Ем салат, укроп, кинзу, жую, как коза, зелень и – бац, хватаю пирожные!

– С Любой таких зигзагов не случалось, – отметил Коробок. – А до интересного сейчас доберемся. Доброва расписывала и свои дела. «Женщина-электричка!» Ну, например, десятое марта. Встреча с дипломницей А. Караваевой. В девятнадцать 2 билета в кино. Ив. Сер. хочет на боевик.

– Ну надо же! Она планировала поход с мужем на сеанс! – восхитилась я.

– «Женщина-электричка», – повторил Коробок. – Психологи считают такое поведение симптомом неуверенности в себе и нестабильности психики. Составляя жесткое расписание, человек вроде говорит себе: «Никаких неожиданностей в жизни не будет, я знаю, что ждет меня впереди».

– Решил создать психологический портрет Добровой? – не удержалась я от ехидства.

– Да, – серьезно ответил Коробок, – и подметил некую шероховатость. Двадцать восьмого числа каждого месяца в двадцать три ноль-ноль Люба встречалась с таинственным О.В. Ни день, ни время никогда не менялись, а вот места встреч всегда разные, они зашифрованы. Ну, например, «Клуб кролик».

– Заведение называется «Формуляр», – пояснила я. – Вся обслуга в пиджаках с зайчиками бегает.

– Здорово, – восхитился Димон. – А «Бег денежной лошади»?

– Проще некуда, – улыбнулась я, – слово «Бег», вероятно, имеет двоякий смысл. Намекает на улицу Беговая, на которой расположен московский ипподром, ну и понятно, при чем здесь «денежные лошади».

– Не хочешь поучаствовать в конкурсе «Пароли и шифры»? – осведомился Коробок. – А я вот понял, что такое «Главный фонтан». Он в ГУМе.

– Детская забава, – снисходительно кивнула я, – а вот что ты думаешь по поводу «Красной будки с запахом»?

Димон заерзал в кресле:

– Если б тут был синий цвет, то я мог бы предположить, что речь идет об уличном туалете.

Я свысока взглянула на приятеля:

– Мужчины очень умны, но без женщин им не обойтись. ЦУМ закупил для своего роскошного отдела парфюмерии необыкновенное оборудование, высокие красные круглые кабины со стеклянными дверями. Заходишь туда, прыскаешь духами и нюхаешь аромат.

– И в чем фишка? – не сообразил Димон.

– Ее трудно понять человеку, который сто лет пользуется одеколоном после бритья под названием «Гигиенический», – хихикнула я. – Знаешь, с тех пор как ты в последний раз заходил в магазин с косметикой, там появилось немало новинок!

Коробок почесал макушку.

– В ЦУМ я заруливал… э… в девяносто первом. Давали немецкие рубашки. Давился за одной десять часов, досталась вещь на размер больше.