Дарья Донцова - Агент 013

Жесткий человек, сухарь. Правда, для жены он ничего не жалеет, подарки ей делает и не проверяет, куда их потом Аля девает.

– А куда их можно девать? – улыбнулась я. – Поставить на полку, положить в ящик.

Ирина Захаровна погрозила мне пальцем и все же перешла на прошедшее время:

– Ан нет. Аля очень переживала, сначала за Сеню, потом за Соню.

– Ваша хозяйка была озабочена судьбой мальчика, которого родила случайная любовница мужа? – поразилась я.

Малышева сложила руки на коленях.

– Да, она такая. Аля очень просила Гришу помочь Семену, внушала ему: «Мать Сени безголовая, сын может пойти по кривой дорожке». А супруг ей в ответ: «Не моя печаль о чужих заботиться». Всякий раз грубил. Отвратительно. Аля любит мужа, поэтому прощает ему хамство, регулярно говорит: «Гришенька, Сеня твоя кровь». Но в ответ он орать принимается: «Семен родился без моего согласия. Не смей его в доме привечать!»

Аля поняла, что может свою семью порушить, и отстала от Григория, но Сенечку не бросила, мне его поручила.

– Вам? – переспросила я.

Ирина выпрямилась.

– Лучшей подруги, чем я, у нее не было. Сеня у меня постоянно толкался, Аля давала немного денег на его содержание, ну, там, одежку купить, ботинки, покормить мальчика.

– Зачем она вас привлекала? – вздохнула я. – Проще было вручить деньги Лилии.

– Безголовой идиотке? – возмутилась Ирина. – Ну уж нет! Сене в этом случае ничего не достанется, Лиля расфукает деньги. А они Алевтине нелегко достаются. Хозяйка экономит из суммы, которую ей муж дает, а еще… она берет его подарок, из старых, про который Гриша уж и не помнит, ну вроде статуэтки какой, и по-тихому с рук сбывает. Один раз отдала чашку, думала, Григорий про нее забыл, а тут муж ей еще одну, такую же, приволок и радуется: «Смотри, Аля, тебе в пару. Где первая, давай полюбуемся». Пришлось мне на себя грех взять, соврала: «Извините, Григорий Игоревич, я протирала сервант и кокнула чашку». Он у меня из зарплаты стоимость вычел.

– Почему же вы ушли от Веневых? – осторожно спросила я.

Ирина нахмурилась.

– Моя квартира от их через дорогу находится, я просила Сеню осторожно в гости ходить, проблем долго не было, но потом он столкнулся с отцом, Григорий сразу скумекал, кто мальца под свое крыло взял, жуткий скандал устроил! Выгнал он меня. С той поры нам с Алей лишь тайком встречаться удавалось.

– Алевтина сказала Соне, что домработница умерла, – протянула я. – Почему она так странно поступила?

Ирина Захаровна ахнула:

– Кто вам такое наплел?

– Сплетню услышала, – увильнула я от прямого ответа.

– Ну, люди, – затрясла головой Малышева, – чего только не придумают! Живехонька я! Сижу перед вами. Это же не Соня вам натрепала! Она такое сделать не может, видела меня часто, пока Аля не умерла. Я девчонке от матери помощь передавала.

– Алевтина не бросила девочку? – насторожилась я.

– Не в ее характере такой поступок! – воскликнула Ирина. – Григорий жену в угол загнал, объявил: «Выбирай: или мы с Игорем, или Соня».

– Замечательное заявление, – оценила я поступок старшего Венева.

– Он очень злой, – вздохнула старушка, – и вот что смешно, вечно с Соней цапался из-за ее упрямства, а сам хуже падчерицы. Только как он решил, так и должно быть, и никак иначе. Алевтина ко мне утром прибежала, на пороге заплакала: «Ирочка, что делать? Гриша наотрез запретил имя Сони в доме произносить. Как дочери без матери жить? И мужа с Игорем я не могу оставить!»

Долго мы с ней судачили, а потом Аля решение приняла, сказала: «Соня хочет свою семью строить. Мне ее выбор совершенно не нравится, но нужно уважать чужое решение. Буду девочке материально помогать, совет дам в трудную минуту, но Грише ни словом не обмолвлюсь. У меня еще Игорек есть».

Уж как она потом выкручивалась, чтобы в каждый клювик крошку положить! И Сене перепадало, и Соне. Вот только у меня впечатление сложилось, что дочке от мамы только деньги и требовались. Я у них почтовым ящиком была. Получу от Алевтины сверток или конверт с деньгами и Соне звоню. Знаете, девушка все-таки странная! Я постоянно ей говорила: «Мы живем с Григорием Игоревичем рядом, не приходи ко мне вечером, вдруг столкнешься с отчимом!» Ан нет, она примчится, когда ей надо! Вот Сеня, тот другой. Он старался меня слушаться, никогда не капризничал. Я детей всегда угощала, посажу их за стол, супу налью. Рома с Сеней едят, а Соня нет. Видно, что голодная, но ложку не берет, потому что в супе фасоль плавает, а ей как-то раз Игорь сказал, что если бобовые есть, то волосы выпадут.

– Вот уж глупость! – улыбнулась я.

Ира кивнула.

– Верно. У Сони такой странный характер! Она вроде умная, а с другой стороны, ну очень наивная! Ее вечно в школе разыгрывали, подчас жестоко, дети не любят вредин, Соню считали противной. Да и Игорь с сестрой не ладил. Вот он и наврал сестре про облысение, а та поверила и больше ничьи доводы слушать не желала. Нет, с ней совсем не просто. Могу другой пример привести. Сонечка не очень симпатичная, коренастая, ширококостная. Лет в тринадцать она переживать по поводу внешности стала, потом гляжу: девочка на ночь жует корки от апельсина. Я к ней с вопросом: «Зачем шкурки ешь?» А она в ответ: «По телевизору сказали, что витамин С влияет на рост и вес. Больше всего его в цитрусовых, не в мякоти, а в кожуре».

– М-да, – крякнула я.

Ирина кивнула.

– Понимаешь? Кто-то ляпнул, а Соня вмиг поверила, и все. Ела мандарины, грейпфруты целиком, хотела стать высокой, стройной. Аля ее ругала, я увещевала, Игорь смеялся, а толку? Она очень наивная, ее легко обмануть, и если Соня во что поверила, то все! Ее веру не поколебать! Весь мир будет кричать: «Нельзя апельсины с корками лопать!» А Софья не услышит!

– Нелегко с таким ребенком, – совершенно искренне сказала я.

– Точно, – вздохнула старушка, – иногда, впрочем, до Сони доходило, что ее обманули. И тогда кошмар! Была у нее приятельница, можно сказать подруга, Нина, фамилию не помню, они вместе в школу ходили. Соня требовала, чтобы девчонка только с ней общалась, она страшная собственница. А Нина хотела и других приятелей иметь. И давай она Соне привирать. Дескать, сегодня с тобой гулять не пойдем, я родителям помочь должна. Пару месяцев так шло, а потом Софья Нину с группой ребят в магазине увидела. Ничего подружке не сказала, тихо ушла, а через три дня Нина упала и ногу сломала, кто-то в ее подъезде натянул тонкую леску, девочка споткнулась и в больницу попала. Хулиганов не нашли, но я-то поняла: это Сониных рук дело. Она к Нине в больницу не пошла и разговаривать с подругой перестала, ни слова ей более никогда не сказала. Вот такой характер. Наивность плюс упертость, редкая злопамятность и неумение прощать. У Сони от горячего обожания до черной ненависти короткий путь. Мать свою она так и не простила, хотя помощь от нее принимала. Передам Софье конверт, а та молча пихнет его в сумку и убежит или поесть сядет, но о маме ни гу-гу. А потом Аля с вопросами на меня налетает: «Как Сонюшка? Хорошо ли выглядит? Нормально одета? Не бледная, не худая? Что мне передать просила?»