Дарья Донцова - Летучий самозванец

— Синяки долго держатся, в особенности на лице! Этак Вика и по приезде в Москву откажется покинуть теплоход! Вам придется здесь поселиться.

Никита радостно заржал. Леонид не донес до рта ломтик мяса, уронил его на тарелку.

— О господи!

— Что такое? — встревожилась Катя.

— А ведь и вправду Вика может в каюте запереться! — взвизгнул Зарецкий. — Она такая! Зимой мы собрались в ночной клуб…

— Куда? — с невероятным изумлением перебил его Самойлов.

— Захотели поплясать, — пояснил Леонид. — Вика любит веселиться. Перед самым выходом она зацепилась каблуком за порог, начала падать, я успел ее подхватить. Вика не шлепнулась, но разорвала колготки и пошла их переодевать. Я остался в передней, сел на табуретку, жду ее, жду… Через пятнадцать минут обозлился, двинул в спальню, а она рыдает: «Никуда, мол, не поеду». Я испугался, подумал, что Вика все же ушиблась, а она показывает на крохотную царапину у колена и объявляет: «С такой ногой из дома выходить неприлично».

— Это плата за молодость, — подытожил Василий Олегович. — Уж извини, Леня, но когда у супругов большущая разница в возрасте, возникают нестыковки. Для тебя синячок — ерунда, для нее — трагедия!

Манана оторвалась от пожарской котлеты:

— Постойте, я только сейчас сообразила. Леня, перед Новым годом ты три дня не был на работе, праздновал сорокалетие супруги. Спеццех тебе еще на юбилей особый торт делал!

— Точно! — вздернул брови Никита. — Главный кондитер ко мне прибежал, принес чистую коробку, попросил ее разукрасить!

— Вике — сороковник? — подпрыгнул Юра. — Ну и ну! Больше двадцати пяти ей и не дать!

— Какой косметикой она пользуется? — насела на Леонида Манана.

— Наверное, делала подтяжки, — предположила Катя.

— Натянулась от пяток до лба? — съязвил Никита.

— Тело можно слепить в спортзале, — произнесла Аня. — В принципе и лицо реставрируется. Морщины убираются, но взгляд все равно остается не юным, из него уходит живость. Еще реальный возраст выдают шея и кисти рук. А у Вики кожа везде безупречная. Ей навряд ли больше двадцати.

— Лень, сколько годков твоей жене? — гневно сверкнул очами Василий Олегович.

— Сорок, — произнес Зарецкий.

— А Вика очень юная, — подвела черту Аня.

— Странно, — пожала плечами Манана.

— Удивительно, — подхватил Никита.

— Загадочно, — ухмыльнулся Юра.

Я предпочла промолчать, Катя сделала вид, что сосредоточенно ковыряет в своей тарелке, Василий Олегович принялся промокать салфеткой вспотевшее лицо. Сиротка Светлана, от которой я за все время пребывания на борту не услышала и десяти слов, сосредоточенно жевала картофель фри. Одна Тина крутилась на стуле, весело напевая себе под нос:

— Медленно минуты убегают вдаль, встречи с ними ты уже не жди, и хотя нам прошлого немного жаль, лучшее, конечно, впереди!

— Леня! — гаркнул Василий Олегович.

Зарецкий вздрогнул:

— А?

— Объясни нам, что происходит? — насупился организатор тусовки.

Заведующий лабораторией залпом осушил бокал с минералкой.

— Я идиот!

— Не стану спорить, — мрачно заявил Самойлов.

— Вика мне не жена, — выдавил из себя Зарецкий и искоса глянул в мою сторону.

Я скорчила гримасу. Никакие претензии не принимаются: я пообещала молчать о «маленьком секретике» ученого — и не нарушила слова. Кто ж виноват, что окружающие оказались умнее, чем рассчитывал любитель клубнички?

— Немедленно колись! — зашипел кондитер.

Зарецкий вновь схватился за воду, а потом рассказал уже известную мне правду.

— Ты кого привел на наш праздник?! — задохнулся Самойлов после того, как Леонид перестал каяться. — Мы решили устроить чисто семейное мероприятие, а находимся в компании со шлюхой!

— Василий Олегович! — решила утихомирить супруга Катя. — В конце концов, это личное дело Леонида, с кем ему спать.

— Да! — стукнул кулаком по столу хозяин. — Но только пока он с ней один на один общается! Подзаборницу не приводят в приличный дом и не обманывают приятелей, представив ее как законную жену! Это оскорбление!

— Я идиот! — мрачно повторил Леонид. — Следовало честно признаться. Ну поймите меня. Марфа чудесный человек…

— А кто такая Марфа? — спросила Аня. — Вы прячете на теплоходе еще одну девушку?

— Шарман, — улыбнулась Манана.

— Мама! Где Чармен? — запрыгала Тина. — Его сюда взяли? Таня тут? И собачка с ней? Хочу к Чармену! Мамаааа!

— Марфа — моя жена, — объяснил Леонид. — Лучшего человека я не встречал: умница, красавица, все понимающая. Но… но… Господи, очень неудобно говорить.

— А шлюху с собой притаскивать, значит, удобно? — пошел вразнос Василий Олегович.

— Вика — не продажная женщина, — принялся отбиваться Зарецкий. — Она фотомодель, искренне меня любит. Марфа же после операции по женской части перестала заниматься сексом. Что мы только ни пробовали, желание у супруги не возникает. Она не тяготится воздержанием, а я не могу, я нормальный человек!

— Такова мужская природа, — кивнула Катя.

Василий Олегович неожиданно виновато посмотрел на жену, а я поняла, что в семейной жизни Самойловых тоже есть шероховатости. Впрочем, у кого их нет?

— Понимаю, почему Леонид решился на эту авантюру, — произнесла Аня. — Мы семьями до этой поездки знакомы не были и навряд ли потом станем видеться. У Василия Олеговича возникло благое намерение сдружить коллег по работе, но насильно доверительные отношения не появятся. Ход мыслей Леонида мне ясен, но Вика! Я бы никогда не решилась предстать перед людьми в чужой роли!

— Так ты не дура, — отпустил жене комплимент Никита. — А Вика пару раз заговаривала про какойто секрет, который необходимо открыть. Леня, что ты ей пообещал?

Аня засмеялась:

— Отличный вопрос. А что мужчины напевают глупышкам, когда изменяют с ними женам? «Дорогая, я разведусь, мы будем счастливы, но не сейчас. Подожди годик». Это, так сказать, классическая часть, дальше следуют вариации типа: «Мои дети еще не выросли, не могу изза них рушить семью, нанесу им непоправимую травму». Или: «Моя жена смертельно больна, врачи дают ей немного времени, я не имею морального права бросить умирающую». Затем идет заключительный аккорд: «Люблю только тебя, с супругой мы давно не спим вместе, она старая, страшная, толстая, жадная. А ты ягодка, кошечка. Чмокчмок». В целом произведение называется «Плач неверного мужа на коленях у любовницы». Исполняется два раза в неделю, слова и музыка народные.

— Очень хорошо, что Вика сидит в каюте, — буркнул Василий.

— Согласна, — кивнула Катя. — Извини, Леня, твоя частная жизнь — это твоя частная жизнь. Я не знакома с Марфой, но ощущаю солидарность с ней, стайное чувство законной супруги. Боюсь, мне неприятно будет общаться с Викой.