Дарья Донцова - Верхом на «Титанике»

– Там деньги, – захлебывалась Олеся, – куча долларов! Мы обеспечены на всю жизнь. Я оставила купюры в тайнике, пусть лежат, их там никто не тронет! Никому в голову не придет, что на даче столько сховано! Милый! Назначай день свадьбы!

В процессе разговора сестра сообщила адрес поселка, номер дома. Маша потеряла остатки самообладания. Ну почему Олеське привалило такое счастье? И мужика нашла, и работу хорошо оплачиваемую, и из дома ухитрилась смыться, бросив беспомощную мать, а теперь еще замуж выйдет, станет жить в особняке, и в сейфе у нее целое состояние. А Маше что? Где ее пряники? Так не честно!

И младшая Беркутова вознамерилась стать кузнецом собственного счастья, если ангел-хранитель не носит ей мешков с подарками, то надо самой проявить инициативу. Машенька решила поехать в Подмосковье и украсть денежки. Осуществить задуманное казалось легко. Олеся, пьяная от свалившейся на голову удачи и абсолютно уверенная, что ее слышит лишь любимый Валечка, сообщила:

– Ключ от дома висит на гвоздике, под крыльцом. Пусть нас там ждет, в следующий раз вместе поедем, а ты, как хозяин, дверь отопрешь!

Целую неделю Маше никак не удавалось смотаться за сокровищем, но она знала, что деньги тоскуют в сейфе, а ключ покачивается на гвоздике. Откуда подобная уверенность? Отчего она не боялась, что Олеся примчится в поселок, заберет деньги и откроет счет в банке? Ну, во-первых, рассудила Маша, сестрица не захочет светиться, объясняй потом, откуда взяла нехилую сумму. А во-вторых, Маша прекрасно знала: хозяева давали домработнице всего два выходных в месяц. Один Олеська только-только использовала, значит, в ближайшее время она не сумеет выбраться в поселок.

На мой взгляд, рассуждения Маши хромали на обе ноги. Начнем с того, что, обретя дом и обнаружив гору денег, Олеся легко могла уйти от Шульгиных, но горничная по непонятной для меня причине осталась в прислугах. А Маше пришлось несколько дней бегать по маршруту: районная поликлиника – домоуправление – адвокат – районная поликлиника. Вопрос о расселении коммуналки внезапно встал во всей остроте, на горизонте замаячила «трешка». На Машину голову разом свалились две удачи, и вначале следовало срочно собрать бумаги, неоспоримо подтверждающие, что Елена Константиновна полный инвалид, проживание с ней в одной комнате невозможно. А доллары могли еще чуток полежать, хотя Маше все время было страшно за их судьбу. В конце концов младшая Беркутова назначила час икс, договорилась с Галей и… узнала о смерти Олеси.

Кончина сестры сначала расстроила Машу, она подумала, что лишается ежемесячного взноса на содержание мамы, и приуныла, но потом вдруг до нее дошло: дом и деньги – они чьи? Кто наследники Олеси? Мать и Маша! Слава богу, Олеська не успела расписаться с ботаном! Вот она удача, дом перейдет к Маше по закону, а деньги надо пересчитать и перепрятать, на всякий случай унести из коттеджа. Вдруг Валентин захочет их хапнуть? Он же знает адрес, слышал о местонахождении ключа!

– Понимаете теперь, что ничего плохого я не совершила, свое беру, – частила Маша.

– У вас есть координаты Валентина? – без всякой надежды на положительный ответ спросил я.

– Да, – кивнула Маша, – но только телефон!

– Надо же! – обрадовался я и тут же удивился: – Вроде вы говорили, что Олеся ничего о личной жизни не рассказывала. Неужели она вам номер его телефона сообщила?

– Нет, – шмыгнула носом Маша, – только я умная, у меня мобильный с определителем. Несколько раз набирала Олеську, а та сразу говорила: «Батарейка разрядилась, ща перезвоню», и правда звонила с другого номера, он несколько раз повторялся. Я и доперла: у мужика она небось трубку берет. Решила проверить, набрала сама туда, слышу, парень отвечает: «Алло!» Я молчу, а он опять: «Говорите, Валентин на проводе», затем добавил: «Вас не слышно» и отключился. Воспитанный очень, другой бы матом послал, а этот прямо монах, такой любезный. Вы ему позвоните, скажите, что из ФСБ, он точно обосрется от страха. Я знаю.

Я посмотрел на Машу – странные у нее представления о людях. «Любезный монах» – необычное словосочетание, и тут со двора послышался громкий мужской голос:

– Эй, есть в доме кто?

Маша взвизгнула и села на рассыпанные доллары.

– Вы ждете гостей? – тихо спросил я.

– Нет, – прошептала девчонка, – плиз, посмотрите, кто приперся, мне страшно, ой-ой-ой!

Есть ли на свете мужчина, который в такой ситуации, глядя на побледневшую девушку, рявкнет: «Сама смотри»? Может, и найдется подобный экземпляр, но я не принадлежу к их числу, поэтому направился к двери, бормоча на ходу:

– Спокойно, не следует волноваться.

Выйдя на крыльцо, я увидел парня лет двадцати, который недовольно спросил:

– Слышь, твоя колымага у ворот припаркована?

– Да. А что случилось?

– Разжопился тут, я проехать не могу, – грубо заявил молодой человек, – загони металлолом во двор.

– Думается, на дороге вполне хватит места, – я решил окоротить нахала, – два автомобиля легко разъедутся.

– Ага, – скривился незнакомец и сплюнул, – если такие гробы, как у тебя, а у меня «Хаммер». Давай шевелись, не жвачься!

Я вздрогнул и пошел к калитке. До сих пор я считал, что восхитительный глагол «жвачиться» является личным изобретением Норы, и вот, пожалуйста, встретилось еще одно лицо, употребляющее его. Интересно, понравится ли Элеоноре мой рассказ о том, кто пользуется одной с ней лексикой?

Когда здоровенный желто-никелированный «Хаммер» кое-как протащился дальше по улице, я вылез из своего скромного автомобиля и пошел назад к сто пятому участку. Лучше оставлю машину во дворе, а не у ворот дома, вдруг еще какой-нибудь счастливый владелец «Хаммера» объявится? Объясните мне, какой смысл приобретать здоровенно неповоротливый внедорожник, созданный исключительно для военных целей? Разве такая машина предназначена для Москвы, да на железном уроде по пробкам не протиснуться и место для парковки найти крайне проблематично. Никаких положительных моментов, одни минусы. Продолжая удивляться человеческой глупости, я вернулся в дом и крикнул с порога:

– Маша, не волнуйтесь. Это был всего лишь мужчина. Он хотел проехать мимо участка, мне пришлось отогнать машину!

Беркутова не ответила, я вошел в комнату и замер.

Гостиная оказалась пуста, тайник открыт, окно, ведущее в сад, распахнуто, Маша и доллары исчезли.

Я молча вышел из здания, обогнул его и увидел в заборе еще одну калитку, за ней открывался лесок, через который в разные стороны бежали тропинки. Маша воспользовалась моей короткой отлучкой и удрала с деньгами, оставалось лишь ругать себя за глупость и ждать нагоняя от Норы.

Чтобы оттянуть момент казни, я не стал сразу хвататься за телефон, вошел в коттедж, закрыл окно, потом запер входную дверь, поколебался несколько секунд, пошарил рукой под крыльцом, нащупал гвоздь, повесил на него ключ, сел в машину и лишь тогда вынул мобильный. Ну, Иван Павлович, держись. Может, лучше выехать из поселка, а то, боюсь, от вопля Элеоноры падут стены ближайших домов. Громкий звук способен разрушить каменную кладку!