Дарья Донцова - Верхом на «Титанике»

За дверью послышалось звяканье. Одним прыжком Маша преодолела расстояние до створки, рванула ее на себя и заорала на старуху, стоявшую у двери:

– Пошла вон!

Любопытная пенсионерка молча ретировалась.

– Сука, – выругалась Маша, – постоянно уши парит!

Я попытался вернуться к прерванной беседе.

– Значит, Олеся не сплетничала о Шульгиных?

– Нет.

– У нее был любовник?

– Неа.

– А близкая подруга?

– Нет.

– С кем-то же она общалась?

– Неа.

– Так не бывает.

– Почему? У меня тоже никого нет, – заявила Маша. – Вот мамашка помрет, я сразу мужика заведу, а то куда его сейчас привести?

За дверью вновь раздался посторонний звук.

– Ну, ща урою, – пообещала Маша, ударяя ногой по крашеной створке, – ах ты, падла…

Грубость хозяйки мне пришлось проглотить, на этот раз на пороге стояла симпатичная толстушка в пронзительно розовом брючном костюме.

– Приветик, – кокетливо заулыбалась она, – ой, у тя гости!

– Че приперлась? – по-хамски перебила ее Маша.

– Так мы ж договаривались!

– Еще полчаса осталось!

– На моих ровно время встречи!

– Выкинь будильник!

– Хорош орать, – незлобиво заявила девушка, перепрыгнула через раскладушку и представилась мне: – Галя.

– Иван Павлович, – ответил я, вставая из кресла.

– Ой, какой вы высокий, – Галя закатила ярко накрашенные глаза, – мне нравятся такие мужчины. Я – лучшая подруга Машки.

– Ты – дура! – отреагировала младшая Беркутова. – Приперлась не ко времени!

Галя выпятила нижнюю губу и плюхнулась на раскладушку.

– Не уйду! Все равно мне скоро возвращаться.

– До свидания, – повернулась ко мне Маша, – сейчас маму мыть будем, при таком деле посторонние некстати.

– Вау, – взвизгнула Галя, – жесть! Ты меня не предупредила!

– Заткнись, – прошипела Маша, – вон, на столе пряники. Засунь в пасть один и чавкай. А вам пора. Чего стоите? Уматывайте! По коридору прямо!

Я кивнул и, вежливо сказав:

– До встречи, – покинул спальню.

Не надо думать, что я потерпел поражение, в присутствии Гали Маша не захочет ни о чем говорить, правда, она и наедине со мной была не слишком общительна. Но отчаиваться не стоит. Приеду завтра и дожму явно что-то скрывающую девчонку.

– Эй, мил-человек, – зашептали из темноты, – ты взаправду из легавки?

Я повернул голову, увидел приоткрытую дверь и голову старухи.

– Подь сюда, – велела бабка.

В комнате у бабушки царила хирургическая чистота. Железная кровать и детский диванчик застилали белые покрывала, с круглого стола свисала кружевная скатерть, на подоконнике теснились буйно цветущие герани, в буфете поблескивали чашки, на ковре, около пластмассового домика, возилась девочка лет пяти в светло-зеленом платье. В спальне было лишь одно темное пятно: икона, висевшая в «красном» углу, но от нее, несмотря на тусклые краски, не исходило ни тоски, ни безысходности.

Из моей груди вырвался тяжкий вздох.

– Нанюхался там? – ехидно поинтересовалась бабка. – На помойке и то чище. Ты кто будешь? Только не ври, на милиционера ты похож, как я на розу.

– Иван Павлович, – представился я и не сдержал улыбки – бабушка еще не растеряла чувства юмора, за розу она точно не сойдет.

– Екатерина Михайловна, – представилась старуха, – зови меня просто баба Катя. Уж извини, налетела я на тебя давеча у двери, нервы лопнули, сил не осталось. Постарайтесь, чтобы все было по закону! Без обмана.

– Вы о чем?

Баба Катя погрозила мне пальцем.

– Думаешь, раз я старая, то дура? Не всегда оно так! Знаю, слышала, как ваш хозяин в домоуправлении беседовал. Расселяют нас, а дом под фирму переделывают, квартиры людям дадут в новостройке. Хотите, денег вам сэкономлю? Вы садитесь, не гнушайтесь, у меня чисто. Я про людей всю правду знаю, ихний обман раскрою.

Я опустился в кресло.

– О каком обмане идет речь?

– Пожалуйста, – мелко захихикала баба Катя, – нас тут живут три семьи. Беркутовы, Коськины и мы, Долгопятовы. Первых вроде трое, значится, им «двушка» нужна! А еще Ленка лежачая, ей своя комната положена, следовательно, им «трешка» светит. Закон велит больным лучшие условия создавать, так?

– Продолжайте.

– Коськиных двое, мать и Мишка, разнополые, им в «однушку» не поехать, верно?

Я кивнул.

– А вот нас с Ларочкой можно и в маломерку запихнуть, но по правде все не так.

– А как же?

– Мишка уголовник, у него ограничение, в Москве жить нельзя, – затарахтела баба Катя, – он дал денег участковому, тот глаза и закрыл. Люди про нарушение знают, но молчат, боятся бандита. А мать его замуж вышла, к мужику съехала, у того квартира хорошая, но к себе он жену не прописывает. Они чего удумали: дадите им «двушку», живо разменяют: Мишку в однокомнатную, а вторую сдавать. По-хорошему, Коськиным ниче не положено, Мишка вор без прописки, а мамаша пусть к хахалю отправляется. Вот вам первая экономия. Теперь о Беркутовых. Я слышала, че вам Машка плела, брехня это. О матери она не заботится, не сидит с ней, воды дать убогой – и то лень, уносится вон, Галке копейки платит, та и приглядывает, но тоже сиднем не сидит, прибегает ненадолго.

– Кто такая Галя?

– А эта, толстая, в розовом, она в пятнадцатой живет. Олеськи тут нет, не ночует она никогда и не появляется, давно не встречались, – бабка торопилась вывалить компромат на соседей, – че выходит? Беркутовым меньше «трешки» не дадут. Только они ее получат и мать придушат! Хватит девкам одной спальни, не княгини. А вот нам с Ларочкой надо побольше площади. Давайте договоримся: я на всех досье составлю, кто, где, с кем живет, и вашему хозяину отдам. А нам за работу предоставьте просторные хоромы. Во, полюбуйтесь, чего я говорила? Она уже удрапала!

Я подошел к окну, по узкой улице медленно шла Маша, одетая, несмотря на теплую погоду, в распахнутую куртку и платье с широким белым поясом.

– Такси сейчас словит, – закурлыкала баба Катя, – на метро она не ездит, крутая. Матери больной яблочка не купит, а сама…

Я кинулся к двери.

– Так как, мы договорились? – попыталась остановить меня баба Катя.

– Да, да! – крикнул я и ринулся во двор к своей машине.

Через пять минут я вырулил на Садовое кольцо. Маша маячила на обочине с поднятой рукой. Пару раз к ней подкатывали бомбисты, но девушка не садилась в машины, очевидно, никак не могла достичь консенсуса с водителями. В конце концов шофер серо-синей «Волги» согласился на выдвинутые ею условия и повез Беркутову в сторону метро «Маяковская».

Я пристроился им в хвост и включил радио. «Волгу», как правило, покупают отставные военные, они люди осторожные, ездят по правилам, скорость не превышают.

Через полчаса мне стало понятно, что Маша торопится за город, серо-синяя машина миновала Ленинградский проспект, выскочила на одноименное шоссе, проехала через Зеленоград, свернула вправо, влево и, задержавшись на минуту у шлагбаума, въехала в поселок.