Дарья Донцова - Сафари на черепашку

– Страшно, – прошептала Рита.

Я встрепенулся.

– Вы о чем?

Семина схватила салфетку и прижала к лицу.

– Я ведь не знала, что Костю похитили, полагала, банда замысел оставила, а тут вы… с этим рассказом. Боже, какой ужас, они все же решились на похищение. Страшно, страшно… мне сейчас еще одна мысль в голову пришла, дикая, невероятная…

– Какая? – занервничал я.

Рита схватила меня за руку.

– Моему Косте сделали операцию хорошо, я звонила в клинику, говорила с врачом, а тот ответил: «Никаких поводов для беспокойства нет, приезжайте в среду после обеда, увидите своего кавалера целым и невредимым». Но мы так и не встретились. И вот теперь… только… я сообразила…

– Что?!!

– Вдруг Арапов убил моего Костю, – пролепетала Рита, серея на глазах, – Рамкин ведь знал, что план приведут в исполнение, а мой любимый мог проговориться ненароком, да хоть напиться и проболтаться… Может, поэтому Арапов и предложил ему операцию, а? Заманил бесплатной шлифовкой и деньгами? Арапов у матери любое лекарство взять мог, он в них хорошо разбирается… И Анжелка померла, и Грибков, считайте, почти в могиле! Арапов всех убивает, чтобы денег никому не отдавать. Это раз! А второе… он небось свидетелей убирает!

– Арапов умер, – быстро сообщил я.

– Вы уверены? – обморочным голосом поинтересовалась Рита.

– Да, я видел тело, Костя выглядел абсолютно мертвым.

– Есть такие лекарства, примешь таблеточку – и на вид настоящий труп, – прошептала Семина, – нам сам Арапов о таких рассказывал. Господи, как страшно! Так он и до меня доберется, уничтожит на всякий случай!

– Костя скончался, сейчас его останки лежат в морозильной камере, – попытался я успокоить Риту.

– Вы их там видели?

– Да, – бойко соврал я, покрываясь потом от предчувствия близкой беды.

– Тогда кто всех на тот свет отправляет? Зачем? Мне не верится в случайные совпадения, – еле-еле выдавила из себя Рита.

Я набрал полную грудь воздуха и резко сказал:

– Слушай меня внимательно. Можешь взять бюллетень?

– За свой счет.

– Пусть так. Сейчас отвезу тебя домой, сиди тихо-тихо, двери никому не открывай, если заявится участковый, не впускай его. Не общайся ни с кем из приятелей, не высовывайся даже в булочную, не бери почту из ящика, не заходи в Интернет, оборви всю связь с внешним миром, отпусти сиделок, сама ухаживай за мамой.

– И что, всю жизнь так сидеть? – всхлипнула Семина. – Мы с голоду умрем.

– Думаю, дней через семь все образуется, – стараясь придать своему голосу твердости, пообещал я, – если нет, Нора найдет способ обеспечить вашу безопасность. Не бойся, ты теперь не одна.

Доставив перепуганную почти до обморока девушку до квартиры и проверив, тщательно ли она заперла дверь, я поехал домой.

Нора была в кабинете, не дав хозяйке сказать и слова, я положил перед ней диктофон и воскликнул:

– Каюсь! Виноват! Я сообщил Семиной о смерти Кости.

Глаза Норы сердито заблестели, хозяйка открыла было рот, но я быстро продолжил:

– Прежде чем абсолютно справедливо ругать меня, прокрутите скорей запись.

Надо отдать должное Элеоноре, она очень хорошо понимает, когда не следует затевать свару. Вот и сейчас любительница криминальных расследований молча схватила диктофон и ткнула пальцем в кнопку.

Я был вынужден выслушать откровения Риты еще раз, потом Нора мрачно сказала:

– Ступай поужинай.

Не успел я дойти до двери, как в комнате вновь зазвучал голос Семиной, Нора решила вновь изучить разговор.

В шесть утра я был разбужен голосом хозяйки:

– Ваня, вставай!

Я сел и потряс головой, увидел Нору, изумился, схватил халат и сказал:

– Простите за разобранный вид, право, я не ожидал вас.

Элеонора хмыкнула.

– Было бы странно обнаружить тебя в кровати одетым в костюм, галстук и ботинки. Поднимайся, я все поняла! Ну-ка, вспоминай, сколько было «чеченцев».

– Э… э… сначала двое в машине.

– Как они выглядели?

– Один стройный, но крепкий, второй щуплый, похожий на подростка, оба молчали.

– Дальше!

– В подвал к нам спускался еще один.

– Другой? Или что находился в машине?

Я призадумался.

– Точно не скажу, может, это был водитель? Но определенно не щуплый, тот совсем небольшого росточка, когда он стоял на дороге около Марины, оказался ниже ее.

– Ладно, значит, мерзавцев было по крайней мере двое?

– Трое, – покачал я головой, – еще один сидел на скамейке, около Кости.

– Ты его не видел в «Жигулях»?

– Нет.

– Точно?

– Конечно! Над Мариной издевался довольно полный мужчина, не качок, а именно толстяк, у него живот торчал, словно у беременной, спортсмены иначе выглядят!

– Теперь считаем количество участников. Рамкин отказался, так?

– Да.

– Следовательно, их осталось четверо: сам Арапов, Анжела, Грибков и Рогатый, верно?

– Вроде.

– Константин изображает жертву, рядом с ним на скамейке, думаю, сидел Грибков, по описанию очень на него похож, он единственный из всех толстый. И потом, Алексей, насколько нам теперь известно, мечтал стать актером, даже ходил на киностудию, следовательно, умел перевоплощаться, и самая трудная роль была отдана ему. Предположим, за рулем сидел Рогатый, он же спускался к вам в подвал. Внимание, вопрос! Кто был щуплый, хрупкий, похожий на подростка?

Я растерялся, потом предположил:

– Анжела?

Нора покачала головой:

– Нет, Лихова была ростом больше метра восьмидесяти, а тот «чеченец» небольшой, ты сам сказал, он ниже Марины. Впрочем, Анжела тоже, насколько я понимаю, участвовала в деле, но она дура, ей не досталось роли. Лиховой поручили в нужный момент включить магнитофон с записью молитвы, так она и этого не сумела правильно сделать. Представляю, как на нее потом наорали! Хотя после смерти Кости, думаю, все растерялись.

– Молитва прозвучала, – напомнил я.

Нора поморщилась.

– Ну да! Только, наверное, Лиховой велели врубить запись, когда Арапову и тебя вывели на поверхность, а девица затормозила. Более того, она забыла выключить радио, и из динамика раздалось: «Московское время двадцать ноль-ноль». Поэтому ты понял, что на дворе вечер, а Анжела испугалась, включила магнитофон, и «чеченцы» упали на коврики. В принципе, все было вполне правдоподобно, но две детали не учтены. Мусульмане молятся всегда на восток, и навряд ли в Чечне станут слушать московские передачи, жителям Кавказа по душе другие радиостанции, да хоть турецкие. Понимаешь?

– Да.

– Тогда кто «подросток»?

– Не знаю.

– Маша Башлыкова.

– Вы уверены?

– Больше некому. Знаешь, как дело обстояло? Cлушай. Бандиты соглашаются отпустить с тобой Костю, в тебя стреляют снотворным, в Арапова тоже.