Дарья Донцова - 13 несчастий Геракла

— Она же хотела лучше сделать, — Ванда попыталась оправдать Анфису, — о твоем здоровье заботилась!

— Нет, — зло заявил Сережа, — обидеть решила, а мне это не нравится!

Потом Ванда поняла, что мальчик никого не прощает и ничего не забывает.

Новую маму и сестричку Лисочку он встретил равнодушно. Петр Фадеевич не мог нарадоваться.

— Вот и хорошо! Хозяйка в доме появилась, Сереженька просто расцвел, да и с девочкой ему веселей будет.

Ванда сначала тоже так думала, но потом поняла: все не просто. А спустя полгода ей стало ясно — Сережа ненавидит и мачеху, и Лисочку, постоянно, исподтишка делает им гадости.

Варвара оказалась большой любительницей красивых вещей. Но что странно — с ее платьями и бельем вечно происходила беда: то на них невесть почему появлялись дырки, то они оказывались испачканными несмывающимися чернилами. Жемчужное ожерелье рассыпалось, лопнула нитка, у броши с изумрудами отвалилась «лапка», и постоянно ломались черепаховые гребни для волос. Один раз Ванда Львовна увидела, как Сережа тихой тенью выскальзывает из гардеробной Варвары, вошла в темное помещение, обнаружила отломанные каблуки у новых туфель и поняла, кто «автор» неприятностей.

Петру Фадеевичу она ничего не сказала, пожалела мальчишку, решившего извести мачеху. Может, в конце концов Сережа и смирился бы с новым семейным положением, но тут произошла неприятность.

Началось с пустяка. Во время воскресного обеда подали желе. Три вазочки молочного и одну шоколадного. У Ванды Львовны под рукой оказалось какао лишь на одну порцию. Знай она, чем закончится трапеза, не поленилась бы сгонять в магазин.

Увидав креманки, Сережа воскликнул:

— Мне шоколадное.

— Нет, — капризно протянула Лисочка, — я хочу!

Варвара поставила плошечку перед дочкой.

— Ешь, дорогая.

Сережа прищурился.

— Нет, это мое желе!

— Серж! — воскликнул Петр Фадеевич. — Ты как себя ведешь? Во-первых, Лисочка младше тебя, во-вторых, она девочка, ей следует уступать. Возьми молочное!

Сережа побледнел.

— Я люблю шоколадное!

Петр Фадеевич разозлился:

— Ничего слышать не хочу!

— Какой ты жадный, Сережа, — покачала головой Варвара, — вот уж не предполагала! Пожалел для сестрички!

Пока шел спор, Лисочка быстро съела желе и торжествующе воскликнула:

— Уже все!

После этого она исподтишка показала Сергею язык. Подросток не стерпел и кинулся на нахалку. Вечер закончился плохо. Сереже удалось вырвать у обидчицы прядь волос. Лисочка мигом закатилась в рыданиях. Варвара, отвесив пасынку подзатыльник, воскликнула:

— Петр! Прекрати это безобразие.

Отец отволок сына в чулан и запер. До ночи Сергей сидел в темноте, выпустили его, только когда пришло время укладываться спать.

Спустя год после этой истории Варвара покончила с собой. Лисочку сдали в детский дом.

Ванда Львовна приумолкла, потом обвела меня торжествующим взглядом.

— И как вам эта история?

Я пожал плечами:

— Сущая ерунда. Что в ней особенного? Те, кто имеет в доме больше одного ребенка, хорошо знают: между детьми постоянно вспыхивают ссоры. Умные родители всегда покупают одинаковые гостинцы для всех отпрысков. Мы с моим двоюродным братом тоже затевали драки из-за куска торта. Ему досталась красная кремовая розочка, мне зеленая, и пошло-поехало!

— Может, оно и так, — кивнула Ванда Львовна, — только дальше послушайте!

Недели через две после скандала, когда все давным-давно и думать забыли о произошедшем, Варвара с воплем прибежала в комнату к мужу.

— Что случилось, дорогая? — удивился тот.

— Глафира, — застучала зубами супруга.

Кузьминский нахмурился:

— Ты о чем?

— Около меня сейчас стояла Глафира, — затряслась Варвара, — в сером платье! Точь-в-точь как на портрете, такая жуткая, лицо под вуалью! Руки вытянула и завыла: «Уходи отсюда, здесь я хозяйка!»

Петр Фадеевич покачал головой.

— Иди, ложись, тебе привиделась ерунда во сне. Моя первая жена давно в раю.

— Нет, — дрожала Варвара, — она тут, бродит по квартире, давай уедем отсюда, умоляю!

Петр Фадеевич только вздохнул. Покидать отличную, обжитую квартиру из-за бабских истерик? Право же, этого делать не стоит.

Через три месяца Кузьминский был вынужден вновь позвать в дом психиатра. Варвара все больше походила на сумасшедшую, беспрестанно повторяя:

— Она ко мне постоянно приходит!

В ход пошли лекарства, сначала слабые, потом другие, посильней. Варвара бродила как сомнамбула, перестала следить за собой, опустилась, по неделям не заглядывала в ванную, как все завершилось — знаете сами.

Петр Фадеевич мгновенно переехал в другой дом. Теперь и ему не хотелось оставаться в «несчастливой» квартире. Он не стал долго выбирать жилплощадь, просто поехал в первое попавшееся под руку место. Ванда Львовна отправилась с хозяином.

— Не могла я его бросить, — объясняла сейчас домработница, — жалко было! Но дальше — больше! Ужас приключился.

— Что? — напрягся я.

— А вы слушайте, — загадочно улыбнулась Ванда.

На новом месте Петр Фадеевич обзавелся еще одной прислугой, простой такой теткой Степанидой. Ванде было велено готовить и заниматься Сережей. Напуганный двумя женами-шизофреничками, Петр Фадеевич твердо решил больше не связывать себя узами брака. Но он все-таки был мужчиной, причем совсем не старым, и природа взяла свое. Спустя энное количество времени в доме появилась крепко сбитая Сонечка, девушка совсем иной породы, чем Глафира и Варвара, дитя народа, а не вырождающейся интеллигенции. Петр Фадеевич полагал, что спутница жизни с рабоче-крестьянскими корнями должна обладать крепким психическим здоровьем.

Но спустя полгода Соня спросила у Ванды:

— Что это за история с пятном и портретом?

Прислуга рассказала семейную легенду.

— Понятно, — протянула Соня, — ясненько. Ну-ну, поглядим!

Спустя некоторое время она собрала чемоданы и, несмотря на протесты Петра Фадеевича, ушла. Ванде она сказала:

— Привидение ко мне приходило, убить пообещало.

— Ерунда, — попыталась успокоить будущую хозяйку Ванда.

Соня ухмыльнулась:

— А то! Я сразу поняла, в чем дело! Только он псих, еще пырнет ножиком.

— Кто? — обомлела Ванда.

— А то ты не знаешь? — скривилась Соня. — Будто не догадываешься?

— Нет, — абсолютно честно ответила домработница, — и на ум не идет.

— Уж прямо, — сморщилась Соня. — Сережа блажит, ходит в платье по квартире, привидением прикидывается, небось в маменьку сумасшедшую пошел, я с такими людьми дела иметь не хочу, на мой век нормальных хватит.

Ванда обомлела, подобного поворота событий она просто не ожидала. Ничего не сказав Петру Фадеевичу, она полезла в чулан. Хозяин все никак не решался выбросить вещи Глафиры. Платья были сложены в сундук, который перебрался вместе с Кузьминскими на новую квартиру. Ванда Львовна, притворно охая: «Моль полетела, надо одежду нафталином пересыпать», вывернула содержимое кованого короба.