Валентина Андреева - Капкан со всеми удобствами

Моя свекровь – замечательный человек. Пять лет мы жили вместе в одной комнате коммунальной квартиры на Цветном бульваре. И ни разу не возникло поводов для ссоры. Если женщине действительно исторически определена роль хранительницы семейного очага, то моя свекровь всю свою жизнь является главной исполнительницей этой роли.

Телефон как прорвало на звонки.

– Алло? – миролюбиво ответила я. В трубке молчали. Слышалось только тяжелое дыхание. – Пить надо меньше! – на всякий случай сказала я и отсоединилась. Но звонок повторился.

– Никому не отдавай ключ, жизнью отвечаешь, – прошептал чей-то голос: непонятно, мужской или женский.

– Кто вы?! – завопила я, подпрыгнув на диване и чувствуя, как на голове волосы встают дыбом. Но в трубке раздались короткие гудки…

Несколько минут я в панике носилась по квартире, несказанно перепугав кошку. Она слабо мяукнула и забилась в щель между креслом и стеной, откуда шипела каждый раз, когда я влетала в комнату. На пятом или шестом забеге я резко притормозила: собственно, что страшного произошло? Я ведь знала, что должен существовать кто-то, кому этот ключ предназначен по справедливости. И угроза в голосе инкогнито оправдана. Странно было бы, если бы он или она разговаривали, делая словесный реверанс после каждого слова. Не та ситуация. Можно полагать, что дело сдвинулось с мертвой точки…

Телефон затрезвонил опять, и я долго искала трубку в пледе. Когда только успела закопать!

– Ирина! Где тебя носит? Я уж испугался, что ты уехала. Самолетом летишь или поездом? – Незабвенный шеф, похоже, сошел с ума.

– Максим? – не веря самой себе, спросила я.

– Начальство надо помнить не только в лицо, но и по голосу, – назидательно заметил он. – Целый день тебе названиваем. Где папка с последними договорами?

– У тебя на столе. Ты на нее всегда свой перекидной календарь ставишь, когда кофе с коньяком пьешь…

– Кто бы мог подумать?! Лидия Сергеевна весь твой стол перерыла. Кстати, у тебя прибавилось дурных манер – решать свои проблемы сверху.

– Как это?

– Не припомню хоть одного случая, когда генеральный руководитель объединения лично дает указания о продлении отпуска, да еще оплачиваемого, какому-то там несчастному заместителю директора подведомственной фирмы!

– Ничего не понимаю…

– Естественно! Ты слишком умна, чтобы сейчас, при разговоре со мной, все понимать!

– Максим! – заорала я в трубку. – А когда мне выходить на работу?

В трубке возникло зловещее молчание. Вероятно, шеф в душе меня куда-то посылал. И не с благими намерениями. Передышка помогла ему справиться с волнением, поскольку ответ на мой вопрос прозвучал относительно спокойно:

– А когда захочешь, милая… И лети, плыви или катись на все четыре стороны! – Последнее пожелание он рявкнул, несколько испортив впечатление от предыдущей фразы.

Долго я не раздумывала. А что тут может быть еще? Господин Солодов воспользовался своим положением и многочисленными связями, чтобы решить вопрос о моем домашнем аресте на неопределенное время. Капкан со всеми удобствами! Исподтишка будет отлавливать охотников за содержимым конверта. Только я ведь назло и с капканом уйду! Отхряпаю его от удобств и слиняю.

Я перезвонила Антону Васильевичу. Услышав ненавистный голос с легкой хрипотцой, сразу же поблагодарила за предоставленную возможность отдыха. Не – ограниченную. Он сдержанно заметил, мол, ничто не вечно в отличие от вечной памяти. Но и она не для всех.

– Вы оказались в числе избранных. – Искренность била из меня фонтаном. – Вас я буду помнить всю свою долгую интересную жизнь. Даже после вашей смерти.

Дальше он слушать не стал.

Но если все же Антон Васильевич тут ни при чем, кто и что сказал нашему генеральному, чтобы без меня меня отпустили отдыхать? Звонить ему, пожалуй, не стоит, это не главный вопрос в моей ситуации. Есть поинтереснее: чем, например, занимается фирма «Купава»?

Я перезвонила Наталье и попросила задействовать Лешика в получении необходимой информации. Потом попробовала соединиться со Светланой – безуспешно. Абонент был скорее отключен, нежели находился вне досягаемости сети. Ну и ладно. Займемся соседом – есть зацепочка. Энергия била через край. Вот что значит вовремя отдохнуть! Я мельком заглянула в зеркало и убедилась, что никого своим видом не удивлю. Элька вылезла из убежища и потерлась у ног, давая понять, что зла не помнит. Ласково погладила персиянку по голове и подсыпала корма. На всякий случай закрыла дверь на ключ.

Три коротких звонка в квартиру соседа успеха не возымели, хотя за дверью опять слышалась какая-то возня. Я позвонила еще три раза. Как бы нехотя дверь приоткрылась.

– Поговорить надо, – прошептала я.

Владимир открыл дверь шире, убедился в том, что я одна, молча кивнул головой и посторонился.

На кухне появились стол и две табуретки. На столе стояли чашка, начатый пакет с сахарным песком и упаковка пакетированного чая «Липтон». Я, недолго думая, села. Владимир, очевидно, не думал вообще, поскольку уселся вперед меня и приглашать последовать своему примеру не собирался. Глаза его внимательно изучали рисунок линолеума. Жаль. Хотелось бы видеть их выражение…

– Ты кое-что уронил к Наташке на лоджию…

Сосед уменьшился в размерах, и я заметила, как руки у него на коленях сжались в кулаки. Мне это не очень понравилось. Но я продолжила:

– Это «кое-что» до сих пор там валяется, поскольку у Наташки не было необходимости высовываться на лоджию. Перелезть через перегородку ты не мог – сам говорил, что панически боишься высоты. Легче было проникнуть к ней в квартиру. Только ты не мог понять, когда она бывает дома. А теперь квартира на сигнализации…

– Двести долларов хватит? – проронил в пол сосед. – Двести долларов, если вынесешь сверток с ее балкона.

– Да я и так вынесу – бесплатно. Если в нем нет ничего криминального. Давай начистоту! Начиная с истории своего появления здесь. Кто послал и зачем? На профессионала ты не похож. Не расскажешь – все быстро станет достоянием милиции. И желательно поторопиться. Если через полчаса меня не будет дома – тебя не будет тоже. Совсем!

Произнеся эти слова, сама струхнула, но сосед неожиданно распрямился и явил жалкое испуганное белесое лицо в красный горошек. Не иначе как на нервной почве.

– Я это… из дома ушел. А жить было негде. Пожил с недельку у сестры, но у нее своя семья. Спасибо, Светлана выручила.

Он замолчал и снова уткнулся в пол. Я – тоже. Рисунок был пестрый – темно-коричневый фон специально побрызгали серовато-белой краской, и эти крапины умело маскировали пыль и скучное однообразие. Владимир, кажется, замолчал основательно.

– Зачем ушел из дома? Или это легенда? И что в пакете? Ты так и не ответил.