Люся Лютикова - А кому сейчас легко?

– С вашим супругом Ольга встречается по четвергам, когда у ее мужа Ивана заседание кафедры. Он же научный работник, в другие дни отирается дома. А сам Ванька приводит к себе любовницу по понедельникам. Не знаю, почему именно в этот день, но находится она в квартире часов шесть, не меньше.

Мне стало обидно, что незнакомого Ваньку вот так легко записали в неверные мужья.

– Может, они по понедельникам диссертацию вместе пишут?

Дама хмыкнула:

– Ага, диссертацию… Я тут нанялась двух соседских младенцев выгуливать, весь день во дворе с колясками провожу и, уж можете мне поверить, прекрасно вижу, кто в нашем доме какие диссертации пишет. Катька из первого подъезда да Белкины из сорок третьей квартиры. Остальные блюдут супружескую верность.

Дом был большой, четырехподъездный. Я порадовалась за моральный облик его жильцов, который в массе своей был высоким. И все-таки кое-что вызывало у меня сомнение.

– Вы говорите, что Ольга с моим мужем встречаются по понедельникам. Но ведь у нее, скорее всего, восьмичасовой рабочий день. Когда же они успевают?

– А в обеденный перерыв. Она приезжает на такси, он на своей машине, и за полчаса управляются. Долго ли умеючи?

– Умеючи-то как раз долго, – пробурчала я и отправилась на поиски сорок третьей квартиры.

Она оказалась во втором подъезде. Нажав на кнопку домофона, я несколько секунд слушала гудки. Потом Олечкин голос произнес:

– Кто там?

Пенсионерка упорно делала вид, будто ее ничуть не интересует происходящее, но я чувствовала, что она вся обратилась в слух.

– Это Люся… Лютикова… – зашептала я в домофон.

– Кто?!

– Люся Лютикова.

– Лютикова? А в чем дело?

– Надо поговорить.

– Ладно, проходи, – Белкина открыла дверь, – третий этаж!

Она поджидала меня на пороге квартиры и, едва я вышла из лифта, воскликнула:

– Вот уж кого я меньше всего ожидала сегодня увидеть! На работе обалдеют, когда узнают!

– Умоляю, никому не говори, что я приходила! Это секрет!

– Ну да, – понимающе закивала Олечка, – тебя ведь милиция разыскивает. Давай, проходи на кухню, чаем угощу.

Скинув в прихожей сапоги и куртку, я проследовала за хозяйкой на кухню. Она, как во многих сталинских домах, была небольшой по метражу, но казалась просторной за счет высоты потолка. Олечка шустро заварила чай в пакетиках и выставила на стол заветренное овсяное печенье.

– Извини, другого угощения нет, гостей я не ждала.

Я размешивала сахар в чашке и осматривалась вокруг. Гарнитур из дешевого пластика, кухонная техника тоже самых доступных марок, однако здесь было уютно. Все аксессуары подобраны тщательно и продуманно. Взять хотя бы подушки на стульях, которые сшиты из той же ткани и с теми же рюшечками, что и шторы. Глядя на эти рюшечки, я с трудом представляла себе Белкину в роли любовницы. Да она же образцовая хозяйка и идеальная жена! Очевидно, у пожилой соседки мания подозрительности.

– Муж дома? – поинтересовалась я, вгрызаясь в печенье.

Олечка отмахнулась от неинтересной темы:

– А, в магазин пошел… Слушай, ну ты вчера и отчебучила!

Мне показалось, что в ее голосе прозвучало восхищение.

– А ты разве была на корпоративе? Что-то я тебя не заметила.

– Не была, но мне все в красках описали. Как ты отобрала микрофон у Баскова, как взобралась на сцену, как стыдила Михайловну… Да ладно, не смущайся, с кем не бывает. Но вот с убийством ты, согласись, все-таки переборщила.

– Понимаешь… – попыталась объяснить я, но Олечка с жаром перебила:

– Отлично понимаю! Мне ведь тоже иногда хотелось тюкнуть ее по башке чем-нибудь тяжелым! Михайловна была ужасной занудой, придиралась к каждому пустяку. У нее бывали жуткие перепады настроения, как у беременной, то смеется, то через минуту уже орет дурниной. Так что я тебя очень даже понимаю… – Олечка участливо накрыла мою ладонь своей. – Но убить я все-таки не смогла бы, не тот характер.

Мне надоело убеждать окружающих, что я не убийца. Ладно, пусть думают что хотят.

– Значит, нелегко тебе приходилось с Еленой Михайловной? – спросила я.

– Не то слово! Хотя, знаешь, в последнее время она немного успокоилась. Мировой финансовый кризис благотворно повлиял на ее характер. Как будто ее пыльным мешком по голове прибили. Сидела тихо в своем кабинете, как мышь, шуршала бумагами, только с дочкой своей, Августой, шушукалась. Наверное, прикидывала, как спасти свои денежки. У нее ведь куча недвижимости по всему миру: дом в Черногории, квартира в Лондоне – ты знала? А может, это и не из-за кризиса вовсе, а из-за болезни…

– Какой болезни?

Олечка рассказала, что около месяца назад начальница, уехав на выходные в Египет, чтобы поплавать в Красном море, вернулась в Москву еще более бледная, чем уезжала.

– Что же вы, Елена Михайловна, не загорали совсем? – полюбопытствовала секретарша.

Директриса ответила, что перед самым отъездом врачи обнаружили у нее подозрительную родинку на теле и на всякий случай запретили появляться на солнце. Так что все выходные она просидела в номере перед телевизором.

И тут в разговор встряла Августа, которая была вместе с матерью:

– Надеюсь, вы понимаете, Оля, что распространяться об этом факте не надо? Врачебную тайну еще никто не отменял.

Августа, или Августина, дочь Елены Михайловны, занимала в издательстве «Работа» должность заместителя генерального директора по общим вопросам. Не знаю, как эта платиновая блондинка вела бизнес, но выглядела она потрясающе. Сотрудницам издательства не было нужды покупать модные глянцевые журналы, самые последние тенденции в одежде и макияже им демонстрировала Августа.

– Августа меня за идиотку, что ли, держала? – Ольга так дернула рукой, что едва не расплескала из чашки чай. – Никому бы я не рассказала о той родинке, вот только тебе сейчас говорю. Но теперь-то можно. Был у Михайловны рак кожи или нет – сейчас уже абсолютно неважно.

– Угу, – кивнула я. – А недоброжелатели у Елены Михайловны были?

– В смысле? – не поняла секретарша.

– Кто-нибудь ее ненавидел?

– Все!

– Странно, – удивилась я, – вот я, например, всегда относилась к ней с уважением, естественно, до того момента, как она стала творить беззаконие на фирме. Неужели кто-то ненавидел ее до такой степени, чтобы убить?

– Но ведь убили же, – резонно заметила Олечка, буравя меня глазами.

– Может, она с кем-нибудь ссорилась в последнее время? Кого-нибудь уволила?

– Тебя, – захихикала Белкина, но, наткнувшись на мой суровый взгляд, посерьезнела. – Ну, в последнее время у нее произошла одна крупная ссора. Михайловна хотела уволить этого человека и даже грозилась завести на него уголовное дело…

Тут у Оли зазвонил телефон, и она битых полчаса трепалась с подружкой о какой-то ерунде. Все это время я, сгорая от нетерпения, постукивала под столом ногой и терзалась догадками: кто же этот человек, кто?!