Дарья Донцова - Стриптиз Жар-птицы

По моей спине пробежал озноб.

– Вера, – ласково произнесла я, – у какого окошка вы стояли, когда заметили «простынку»?

– Здесь, – простодушно ткнула она пальцем, – слева.

– Можно мне из него посмотреть?

– Пожалуйста! – разрешила хозяйка.

Я медленно приблизилась к серым от пыли занавескам.

Конечно, муж-алкоголик – это тяжелое испытание, но ведь никто не прибил вас к нему гвоздями, вполне можно на развод подать. А все отговорки вроде: «Нашу квартиру не разделить» – от лукавого. Коли захочешь избавиться от камня на шее, забудешь обо всем и найдешь обмен. Если живете с пьяницей, значит, вам это нравится. По какой причине? Не знаю. Вероятно, вас устраивает ореол мученицы, греет душу жалость подруг и коллег по работе. А избавитесь от недостойного супруга – станете как все. И еще: наличием в семье забулдыги хорошо оправдывать собственную лень. Отчего у Веры занавески напоминают половую тряпку? Ах, ей муж-алконавт лишних рублей не дает… Бедняжка! Вот только на постирушку особых средств и не требуется. Но сейчас мне было не до Расторгуевой.

– Наверное, дует зимой, – протянула я, облокачиваясь на подоконник, – щели в раме большие.

– Нет средств на стеклопакеты, – привычно отреагировала Вера, – я не ворую, честно деньги зарабатываю, а мужик-то мой запойный!

– Вы уверены, что отсюда узрели упавшее белье?

– Абсолютно.

– Может, ошибаетесь и стояли на втором этаже?

Расторгуева засмеялась:

– У нас изба без лестниц! Под крышей чердак, там окон нет.

– Странно, – вздохнула я.

– И че?

– Идите сюда.

– Зачем?

– Вместе посмотрим!

– Не хочу, – уперлась Вера.

– Ну что вы как маленькая, – укорила я ее, – это совсем не страшно и не больно. Я слегка запуталась в ситуации.

Вера встала рядом и прищурилась.

– Вы носите очки? – полюбопытствовала я.

– Только для телика, – уточнила она.

– Простынка висела на дереве?

– На земле валялась.

– Где?

– Тама.

– За кустами? Точно не болталась на елке?

– Я дура, по-вашему?

– Вполне вероятно! – не выдержала я.

Расторгуева разинула рот.

– Если смотреть из этого окна, – уже спокойно продолжала я, – то земли не видно. Можно заметить лишь высокие посадки и кусты. Отсюда никак нельзя обнаружить постельное белье, если оно упало на землю. И еще… Вы не обладаете зоркостью орла, но тем не менее сумели определить: в грязи валяется простыня. Отчего не пододеяльник?

– Я просто так сказанула, – испуганно попятилась Вера, – в смысле, вещь.

– Понятно. Но все равно из окна дорожку к гаражу не видно. Может, все-таки вы вели наблюдение из другого окошка?

– Конечно! – обрадовалась Вера. – Право, лево… Легко перепутать!

Я обогнула диван, отдернув другую не менее грязную занавеску, и констатировала:

– Отсюда вообще виден только гараж.

– Построили, заразы, в нарушение правил! Задняя стенка вплотную к лесу! – начала лаять Вера.

– Вернемся к Дане. Как вы увидели тело?

– Из окна, – вопреки фактам стояла на своем Расторгуева.

– Право, смешно. И еще вы бросили фразу: «Звук странный был, типа матрас свалился, а потом вроде собака бежала, чихала и шуршала». Значит, телефона не было?

– Нет, – попала в расставленную ловушку Вера.

– А откуда вы знаете про звук? Его тоже увидели? – ехидно спросила я. – Вы там присутствовали в момент несчастья? Ведь так? Зачем пошли в сад к Дане?

Расторгуева в растерянности плюхнулась на диван. Потом вскочила, подбежала к стоящему на буфете телефону, быстро набрала номер и велела:

– Иди сюда! Сам придумал, теперь и расхлебывай!

Не прошло и пяти минут, как в избу Веры вошел коренастый мужчина.

– Здрассти, – вежливо произнес он. – Что случилось?

– Добрый вечер, господин участковый, – холодно кивнула я.

– Зовите меня Глебом, – предложил Грибков.

– Вера хочет сделать заявление, – строго сообщила я.

– Неправда! – взвизгнула тетка. – Молчу, как еж на поляне!

– Ладно, – незлобиво согласилась я, – сама объясню. Расторгуеву надо арестовать.

– Этта почему? – нахмурился Грибков.

– Ложные показания, обман лица, производящего дознание, с целью скрыть ценную для следствия информацию карается лишением свободы сроком на десять лет с отбыванием наказания в колонии строгого режима без права переписки и с конфискацией имущества, – оттарабанила я, совершенно не опасаясь, что милиционер и Расторгуева упрекнут меня во вранье. Вера не знает законов, Грибков, похоже, тоже не слишком юридически подкован.

– Ах ты, мент поганый! – кинулась на Глеба Верка. – Кто мне велел глупость пороть? Кто со страху перед Наташкой в штаны наложил? Обещал: «Сам оформлю случай. Никто не подкопается». И че? Она говорит, из окна лишь елки видать, земли не различить!

– Тише, дура, – попытался купировать скандал участковый, но лишь сильней раздразнил испуганную бабу.

– Ща я тебе морду-то расцарапаю! – в ажиотаже пообещала Вера. – Объясняй потом Наташке, откуда отметины!

И, выставив вперед руки, она кинулась на Глеба. Мы с Грибковым попытались скрутить тетку и в конце концов одержали над ней верх. Победа досталась нам непросто, у Глеба Сергеевича под глазом начал наливаться синяк, я лишилась нескольких прядей волос – рыхлая Вера в драке продемонстрировала ярость тигрицы и недюжинную силу.

– Сука ты! – с отчаянием произнес Глеб, трогая кожу под веком. – Чего я жене скажу?

– Правду. Как всегда, одну лишь правду, – заржала Расторгуева. – Что мы трахались и я тебе пяткой по рылу запузырила! Ты же любишь Камасутру, пузан хвостатый?

Неожиданно мне стало смешно. Оказывается, Грибков местный мачо, этакий Казанова из Евстигнеевки. А Вера знает про Камасутру! Хм, сексуальная революция добралась до российских деревень… Глебу очень подходит прозвище «пузан хвостатый», хотя никакого атавистического отростка у него явно нет. Думаю, если бы люди имели хвосты, Камасутра оказалась бы на треть толще.

– Значит, вы любовники? – констатировала я.

– Не надо столь резко высказываться, – возразил Глеб. – Ну… так, проводим вместе время… Я женат.

– Ха! – подскочила Вера. – Трус! Ща все расскажу! Пущай пузана с конфискацией посодют! То-то Наташке радость будет… А Дане так и надо. Шантажерка! Сука!

– Тише… умоляю, не надо шума… – стонал Грибков. – Я представитель закона… В форме, при погонах…

– Всем заткнуться! – приказала я. – Сесть по разным углам, встряхнуться и говорить по очереди. Вера, ты первая!

Через полчаса я стала обладательницей не очень ценных, а вернее, банальных сведений. Вера и Глеб изменяют своим вторым половинам. Супруг Расторгуевой вечно пьян и не обращает внимания на Веру, зато жена Грибкова Наташа подозрительна и ревнива, она великолепно знает о его кобелиной сущности и предупредила ловеласа: