Елена Логунова - Дефиле озорных толстушек

Встречая у больничных ворот машину Максима, я выглядела более или менее прилично. Правда, с волос моих то и дело скатывались комочки крахмала, но это могло сойти за перхоть.

– Тебе нужен «Хэд энд шолдерс», – сказал Смеловский, заметив, что я мараю крахмалом чехол сиденья.

– Ты занимаешься рекламой даже в свободное от работы время? – съехидничала я.

– У меня ненормированный рабочий день, – напомнил Максим. – Кстати, когда ты позвонила, я как раз был в студии.

Он широко зевнул и проехал на красный свет. Впрочем, улица в этот час была совершенно пуста.

– В четыре часа утра ты был на работе? – удивилась я. – Макс, ты меня пугаешь! В последний раз ночная запись у тебя была в прошлом году, когда в городе случился дворцовый переворот и нужно было срочно представить телезрителям нового мэра! А что случилось на этот раз?

– Да уж лучше бы снова мэра сменили! – вздохнул Смеловский. – Он мне ничуть не дорог, а вот пацаненка жаль до слез!

Я начала теребить его, требуя объяснений и подробностей, и Макс рассказал мне следующее.

Сегодня ночью его разбудили по тревоге знакомые ребята из пресс-службу Главного управления внутренних дел края. Вечером в городе произошло кошмарное ЧП – украли ребенка.

– Няня, дурочка молоденькая, оставила мальчика в коляске и зашла в супермаркет за какой-то ерундой, думала – на минуточку, а там очередь, – откровенно злился Максим. – Через пять минут вышла – а коляски с ребенком уже нет! Кинулись искать, милицию вызвали, те начали свидетелей опрашивать, они показали, что видели бомжеватого мужика с дорогой коляской. Через час мужика нашли – на травке возле речки, пьяного до невменяемости.

– А ребенок?

– А ребенка не нашли! Все обыскали, даже в речке шарили, вытащили из воды ту самую коляску, а в ней камни. – Максим с силой ударил себя кулаком по коленке. – Алкаша в ментовке начали трясти, а он возьми да и загнись в крендель! Закуской отравился, можешь себе представить?

– Какой закуской? – машинально спросила я.

– Да грибочками маринованными, будь они неладны! В общем, пацана по-прежнему ищут, а мы в студии среди ночи делали тревожный репортаж и объявление типа «Кто видел, кто знает?». Завтра с утра в эфир пойдет, только сомневаюсь я, что от этого польза будет. На сознательность наших граждан рассчитывать не стоит. Между прочим, если бы девчонку-няньку в магазине пропустили без очереди с этими несчастными детскими салфетками, ничего бы и не случилось! Но как же, пропустят они! Какая-то стерва, говорят, на весь магазин орала: «Не пропущу вперед себя, пусть постоит, молодая еще!» – возмущался Макс.

– Погоди, Макс, не части! – взмолилась я. – Ты говоришь, что мужик, который украл коляску с ребенком, насмерть отравился маринованными грибами?! А как его фамилия, ты не знаешь?

– Да на фиг мне нужна его фамилия? – сердито удивился Макс. – Я ему эпитафию писать не собираюсь! Сдох и сдох, мерзавец, жалко только, допросить его не успели! Вот фамилию пацана знаю – Рыжиков, Саша Рыжиков, двух лет, глаза голубые, волосы светлые, лицо круглое, был одет в трикотажный костюм в зеленую и розовую полоску… Что это с тобой?

Я вытаращила глаза, разинула рот и забыла дышать.

– Поперхнулась? – забеспокоился Макс.

Он снял руку с руля и крепко похлопал меня по спине. Я шумно выдохнула и сцепила руки в замок.

– Вижу, ты неважно себя чувствуешь, а я тебя еще страхами и ужасами гружу, – сочувственно сказал Максим. – О маме беспокоишься?

– Моя родная мамочка! – пробормотала я.

Это не был ответ на вопрос. Просто восклицание, в самой малой степени передающее мою растерянность и испуг.

Боже, во что же я вляпалась на этот раз?!

Макс проводил меня до лифта и тихо попрощался, даже не сделав попытки поцеловать. Это о многом говорило! Видимо, выглядела я так, что не вызывала эротичных мыслей даже у безнадежно влюбленного.

Мне и в самом деле было не до межличностного общения. Единственным человеком, с которым я хотела вступить в контакт, была Алка Трошкина. Я должна была узнать у подружки, запомнила ли она паспортные данные гражданки Коврижкиной. Ведь Алка листала ксерокопию паспорта, а память у нее всегда была замечательная, в школе Трошкина легко запоминала наизусть целые параграфы скучных текстов из учебников.

Впрочем, я думала вовсе не о том, как бы закончить поиски «модельки» Коврижкиной и отрапортовать Броничу о выполненной работе. Я шла к Трошкиной просто потому, что боялась появиться в собственной квартире. Что, если менты, о которых предупредил Зяма, никуда не ушли и ждут меня дома? Не приведи бог, повяжут без долгих разговоров, а я еще даже не успела толком сообразить, в чем виновата!

В половине пятого утра дверь двадцать первой квартиры была, как и следовало предполагать, заперта, и я порадовалась, что вытребовала себе собственный ключ от Алкиного нового замка. Пришлось, правда, немного повозиться, потому что Трошкина оставила ключ в замке с другой стороны, и он мне мешал, но я все-таки справилась и проникла в квартиру, даже не разбудив спящую хозяйку.

Алка дрыхла на диване, с головой спрятавшись под простынку. Это неприятно напомнило мне укрытое белой холстиной мертвое тело на больничной каталке, и я поняла, что сегодня уже не усну. Даже если наемся снотворных таблеток!

Завистливо покосившись на мирно посапывающую подружку, я тихо прошла в кухню, поставила чайник и, дожидаясь, пока он закипит, присела к столу и пригорюнилась, положив подбородок на кулак. Хотела даже пустить слезу, жалея себя, несчастную, да передумала. Правильнее будет использовать имеющийся у меня запас времени для того, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. В родную милицию я верю, если менты меня ищут – значит, скоро найдут. Надо мне подготовиться к встрече с представителями органов охраны правопорядка, хоть мысли свои в порядок привести!

Мне подумалось, что неплохо было бы проанализировать ситуацию с карандашом в руке, и я пошла в комнату, чтобы взять бумагу и ручку. Благо бывшая отличница Трошкина большая аккуратистка, все писчебумажные принадлежности у нее в замечательном порядке размещены на столе. Я нашла все без особого труда, даже настольную лампу не включала, обошлась лунным светом.

Вернувшись в кухню, я выключила подоспевший чайник, заварила чай и отодвинула горячую чашку в сторону. Положила перед собой лист бумаги, вооружилась карандашом и начала рисовать логическую схему.

Итак, что мы имеем? Вот она я, хорошая девушка Индия Кузнецова…

Я нарисовала в левой части листа аккуратный кружочек с глазками-точками и полукружьем улыбки. Ближе в правому краю я изобразила второй такой кружочек, только побольше и без улыбки: это была Елена Николаевна Коврижкина, моя Прусская Венера.