Елена Логунова - Брак со стихийным бедствием

– Равиль Иоганнович! Похоже, татарин с немецкими корнями. Эх! На дворе золотая осень, девчонки щеголяют в мини-юбках и высоких сапогах, а я сижу в студии в ожидании германо-татарского нашествия! – Вадька тоскливо вздохнул и преклонил буйну голову к штативу видеокамеры.

– Мечтаешь о прогулке на свежем воздухе? – Я внимательно поглядела на понурившегося напарника и внесла рационализаторское предложение: – Давай так: обслужим сына немецкоподданного господина Бекумбетова, а потом я пойду к Большой Мамочке, навру с три короба о необходимости срочно организовать натурные съемки и выбью нам машину и чистую путевку на пару часиков.

– Два часа свободного времени и машина с водителем? Можно многое успеть! – Обрадованный Вадька сладко облизнулся.

– Успеешь, – кивнула я. – Только с тебя причитается ответная услуга.

– Могу кого-нибудь убить! – с готовностью предложил он. – Вот Славку, например!

Режиссер, заглянувший было в студию, поспешно прикрыл дверь и уже из коридора обиженно провозгласил:

– Опять Славку! Можно подумать, у нас больше некого убить!

– Набросай список! – крикнул ему в ответ оператор.

– Не надо списка! Не дай бог, перепутаешь его с кандидатским! – Я кивнула на свиток, пришпиленный к дверному косяку, и протянула Вадику вырванный из своего блокнота листок с короткой записью.

– Это что, список? Так быстро? – удивленный моей оперативностью Вадик пробежал глазами записку. – Марусенко Лилиана Михайловна. Я не понял, это ее надо убить?

– В очередь встань! – пробормотала я. – То есть не надо ее убивать. Мне просто нужен ее адрес, а ты, я знаю, имеешь опыт получения такой информации.

– Имею – очень точное слово! – самодовольно осклабился Вадька.

Мой напарник – неутомимый бабник, меняет подружек, как носки – ежедневно по будним дням и вдвое чаще по выходным и праздникам. Такая ротация кадров исключает затяжную процедуру знакомства, поэтому Вадик первым делом узнает ФИО новой кандидатки, а вторым – скачивает ее адресок и телефончик из соответствующей компьютерной базы данных. Подозреваю, что в этом ему оказывают содействие знакомые парни из ГУВД. У Вадика несчетное количество приятелей, которых привлекает не только веселый нрав моего напарника, но и наличие у него свободной жилплощади и не менее свободных денег. После смерти матушки-банкирши Вадик остался один в четырехкомнатной квартире и наследство получил такое, что мог бы жить припеваючи. [1] О случившейся с Владиком детективной истории читайте в романе Е. Логуновой «Кукиш с икоркой», издательство «Эксмо». Материально он в нашей собачьей телевизионной работе не заинтересован, но она дарит ему так много новых интересных контактов!

– Считай, договорились! – Вадик спрятал мою бумажку в карман и с новыми силами принялся за работу.

К урочному прибытию господина Бекумбетова все было готово. Гость явился без опоздания, один, так что предсказанное Вадиком германо-татарское нашествие не состоялось.

– Ну и хорошо! – сказал по этому поводу Вадька. – Не больно и хотелось! У нас тут свой Мамай есть, тот еще басурманин!

Роман Геннадьевич словно почувствовал, что его вспомнили. Примчался в студию и строго-настрого наказал нам обеспечить кандидату в депутаты телевизионное обслуживание по высшему разряду.

– Двести двадцать вольт годится? – простодушно уточнил мощность высшего разряда Вадик, поигрывая электрическим шнуром.

Мамаев сначала пошел пятнами, а потом и заперся в своем кабинете – писать директору кляузу на непочтительного и безответственного видеооператора Вадима Рябушкина. Я выяснила это, когда уже после записи кандидатского выступления пришла к главреду клянчить машину и карт-бланш на съемки электората в его естественной среде обитания. Роман Геннадьевич мой трудовой энтузиазм одобрил и дал нам все, что я просила, и сверх того – свое начальственное благословение, хотя уж без него-то мы могли обойтись запросто!

Вадька тоже не подвел, честно выполнил свою часть нашего договора и уже к обеду достал адресок Лилианы Михайловны Марусенко, так что вытребованным у шефа служебным транспортом я воспользовалась как такси. Отправилась прямиком к белокурой бестии Лилиане – незваной гостье, которая, по известной русской поговорке, хуже Р.И. Бекумбетова. Хотя кто может быть хуже него, я не знаю! Уважаемый Равиль Иоганнович хотя и выучил свой текст наизусть, но перед камерой бекал и мекал, как типичное движимое имущество кочевника – зловредный мелкий рогатый скот. Так что я заранее предвидела, сколь мучителен будет монтаж этого кандидатского выступления. Резать его придется мельче, чем овощи в салат оливье! Однако кровожадные мысли о шинковке кандидата я оставила «на потом».

– Тебе сюда, – прервав мои размышления, сказал водитель Саша.

Он остановил машину у подъезда облупившейся пятиэтажки в тихих Черемушках.

– Тебе нужна пятнадцатая квартира, – напомнил мне Вадик. – Думаю, это на третьем этаже.

– Разберусь, – сказала я, вылезая из машины. – Увидимся на студии! Спасибо, что подвезли!

– Не за что! – Вадик поспешил захлопнуть дверцу.

Он явно не собирался терять ни минуты из двух часов, отпущенных нам на натурные съемки. Я нисколько не сомневалась, что Вадик успеет за это время снять не одну симпатичную деваху, и вряд ли при этом будет задействована видеокамера.

Оптимистично красный служебный «жигуленок» укатил, рычанье мотора смолкло в отдалении, во дворе вновь стало тихо и сонно. Толстая полосатая кошка, дремлющая на лавочке, открыла один глаз и посмотрела на меня с подозрением.

– Хорошая кыся! – заискивающе сказала я ей и направилась в подъезд.

На сей раз предсказание Вадика сбылось: пятнадцатая квартира и впрямь нашлась на третьем этаже. Не торопясь стучать и звонить, я критично осмотрела дверь. Бронированная, с двумя внутренними замками и мутно поблескивающим глазком, она позволяла предположить, что хозяйка квартиры осмотрительна и не расположена свободно впускать в помещение незнакомых граждан.

Я почесала в затылке. Если Лилиана откроет дверь всего лишь на ширину стальной цепочки, взять ее за жабры будет затруднительно! Что бы такого сказать, чтобы меня впустили в квартиру? Может, соврать, что я с почты, принесла заказное письмо?

Пока я раздумывала, в подъезд кто-то вошел, внизу послышались постепенно приближающиеся шаги, и вскоре из-за поворота лестницы вывернула моложавая гражданочка в кожаной тужурке комсомолки-доброволки. Присмотревшись, я поняла, что фасон кожанки вполне соответствует возрасту этой дамы. Судя по морщинам, ей было лет семьдесят, не меньше. При этом пожилая комсомолка отличалась легкой поступью, стройностью стана и отсутствием комплексов, что в совокупности позволяло ей щеголять в узких вельветовых бриджах и шикарных высоких сапожках. Алый шелковый платок на голове революционной старушки был повязан точь-в-точь как у кинодивы с журнальной обложки.